Крысиный король

Он вёл меня чрез дебри, ветхие мосты,
Под коими не видна дна ущелья,
Мы по пустыням печатали свои следы,
Водимые туманной, жухлой целью.

Но тут Он вдали остепенился,
Убавил шаг, смотря вперёд,
Движенье рук - перекрестился:
«Я знал! - кричит, - вот он же, вот!»

Я подошёл, смотрю куда и Он глазеет,
Но лишь очередную внимаю пустоту.
А он твердит: «Аж в зрачках редеет,
Ей Богу! И пересохло всё во рту!»

«Но, чёрт, скажи же, что ты видишь?» -
Посмел дерзнуть, волнуясь, я.
«Ты что? - взмахнулся Он в обиде, -
Пред тобою храм, где вся Земля!

Мрамор, царапанный рогами беса,
Обмотанный плющом до изголовья,
Кирпичным блеском выставил навесы,
Где красовалась голова отродья!»

И Он умолк, а я, отвесив челюсть,
Нахмурил лишь погуще брови:
Молчанием так в ответы целюсь.
Шепнул Он: «Поведаю тебе о боли…

Я знаю витражами сей собор…
Клянусь собой, не переплюну суть:
Мария Пресвятая здесь сделала аборт,
Чтоб вам не даровать спасенья путь!

И ложь, и правда во грехе плетутся,
Рождая плотские утехи ада.
Здесь всяких отношений связи рвутся…
Вот скажи, оно вам разве надо?!»

Стараясь удержать весь этот бред
Битым простором своего сознания,
Я с уст ответом скинул «Нет»,
Отбросив разом балласт гадания.

«Про что и я! - взмолился Он, -
Зачем хранить здесь эту чернь?
Снесём проклятый Пантеон
И откроем человеку нову дверь!»

И я спросил, терзаемый надеждой:
«И там же правит нами чёрт?»
«Да что уж там, - вздохнул попутчик, -
Легенда тут лишь про крысиный жор!»

«Про что, простите?» - мои спросили губы.
«Про короля отбросов, дряную крысу», -
Попутчик произнёс, оскалив зубы.
«Поведай мне её», - швырнул я мысль.

Раскрыв глаза диаметрально широко,
Собеседник мой скривил уста:
«Зачем же беспокоить лжи покой?»
«Ты расскажи, зачем - решу уж сам».

Вздохнул он, заполнив воздухом всю грудь,
По сторонам пустил свой меткий взор.
«Ладно, басней проложу тебе чуть-чуть
Небылицу про тот крысиный жор.

На помоях да между сточных ложбин
Ручьи будто прямиком в душу плюют.
С ржавчиной, мусором, дрянью един
Трон аки пластырем наложил жгут.

В нём, щетинясь и сутулясь горбом,
Сидит лохматая, забитая крыса,
Скалится и нервно виляет хвостом:
Её весь товар, что миром списан.

Всё что выкинуто - её добро,
Всё ненужное ей пригодится
Когда-то где-то зачем-то ещё,
Но богатствами нужно гордиться!»

В моём мозгу провертелась идея:
А ведь сия жизнь вполне хороша!
А то поиски вечные: кто я да где я? -
Тут же всё решено - вот те на!

Я бросил слушать незнакомца речь,
А лишь глянул на место былой пустоты.
О, чудо! Там где Он хотел храм сжечь,
Я узрел трон и ручьи из росы!

«А мораль...» - продолжал собеседник мой.
«Морали не надо, - говорю я, - довольно».
«Тогда держи канистру с горючей водой!» -
Подмигнул, будто тост произнося застольный.

Взяв канистру, я бреду к Нему.
Ближе, ближе, подозренья грею.
Руки над Ним поднимаю и гну,
Обливая бензином Его побыстрее.

Недоумевающий взгляд из-под влажных патл
Пронзает меня, но безболезненно как-то,
Я будто лицезрел как в Нём дух падал.
Зажжённая спичка - кулисы перед антрактом.

Пронзительный крик расколыхал леса,
Стоны истошные, предсмертные, дикие, -
Его рот амфитеатром отрыгнул голоса
Сплошь из страданий и плача безликих.

Я шёл к трону, а он вслед провизжал:
«До правды нельзя ж легенду исказить!»
«А с чего, - говорю, - весь этот бал?
Может это правда, с коей мне охото жить!

Может ты мне врёшь, а я в корень зрю?
Может ложь и правда, во грехе иначе
Соплетясь, предстанут взору моему?!
А разница? Уже не дашь ты мыслью сдачи.

Так вот, старик, отпрянь и стлей!
Не нужна человеку, на самом деле,
Помощь в открытии новых дверей!
Мы добиваемся того, чего хотели!»

Попутчик больше не дышал, конец!
И если легенда эта была враньём,
Кою настрочил неизвестный писец,
То самостоятельно я сделаю былью её!

И кем бы ни был мой собеседник:
Пророком, Богом, тупым дураком, -
Я слышал его речи человеком последним,
А посему не передам никому их потом!

Пускай с грязью жизнь станет скудней,
Но коль в мышеловке бесплатен сыр,
То может лучше быть разорванным в ней?
Сажусь я на трон сквозь смрада эфир.

Тень крысы на землю отбросил свет,
Вот новый я, вот всё нутро моё!
Мораль: пусть царь драгоценно одет,
Но его царство будет пустотою наго.