посвящения

С женой блаженствуя чужою,
я имени ее не знал,
но полон страстью роковою
 как Мавр ее я ревновал.

Обняв ее тугую шею,
я пил дурман ее волос,
и грудь ее я ,пламенея,
ласкал до боли и до слез.

О губы- алые кораллы!
И зубы-жемчуга ее!
Очарование Тамары
утратит волшебство свое

 перед ее очарованьем
 и совершенством красоты,
перед трепещущим сияньем
 живой и радостной мечты.

Однажды как то ненароком,
шутя я у нее спросил,
устав от ласк в зевке глубоком-
как тебя батенька дразнил.

Она-Эрота дар манящий
вдруг вид торжественный приняв,
сказала голосом звенящим-
родили,Музою назвав!

Я уязвился как Арбенин,
зубов моих сверкнул оскал,
спросил-а это не Есенин
тебя,кокотку миловал!

А это ли не Маяковский
 с тобою ночки проводил.
По Маяковски кто, по свойски,
тебя неверную,любил!

А страстный,с томною душою,
сам Пушкин не боготворил
 тебя,косою золотою
он не играл,не говорил-

О Муза,милая шалунья,
будь навсегда одной моей!
Но ты бездушна,попрыгунья,
ты знала всех в любви своей.

Она нахмурилась...Зарница
 так не спешит сквозь тучи рдеть,
своим могуществом упиться ,
простор Вселенной обогреть.

Но вновь Сиянье мне явило
любви священный ореол,
и так она возговорила
 как будто зазвонил костел-

не всех любила неба Дева-
лишь тех кто небом был рожден,
в час добродетели и гнева,
средь полуварварских племен.

Кто гордо выбрал пред судьбою
 познания тернистый путь
своей единственной тропою,
знак Тайны чью лелеял грудь.

Она умолкла и обвила
 своей рукой мое плечо...
Мне снова стало сладко,мило,
и стал я снова горячо

 всю целовать ее с любовью
 и говорить ей не спеша
 о том что льется вместе с кровью,
о чем печалится душа.

С женой блаженствуя чужою,
 ее я Музой называл,
мечтой поэта непростою,
я песни Музе посвящал.