Болею...

Когда  чуть  больше  недели  назад  муж  перед  обедом  внезапно  объявил, что  он  вот  прямо  сейчас  срочно  едет  за(ну, совершенно  необходимыми!!!) то  ли  винтиками, то  ли  болтиками, то ли ещё какими-то непроизносимыми железячками, мне  эта  идея  сразу  почему-то  не  понравилась.
                Сейчас  объясню, что  имею  в  виду. В 90-е  нам  часто  приходилось  мотаться  на  машине  по  делам  бизнеса  в  Москву. И  получилось  так, что несколько  раз, уже  встав  чуть  свет  и  собравшись, мы откладывали  поездку, потому  что  все  мои  чувства  оглушительно  вопили:
  – НЕЛЬЗЯ!!! – 
Не  знаю  что  это  было, и  с  каким-таким  ужасом  нам  удавалось  разминуться, но  единственный  раз, когда  я  не  смогла переубедить  мужа  отложить  поездку  с  собаками  на  курсинг (бег за  механическим  зайцем), это  закончилось  гибелью  любимого  борзюши  Задора.
Впрочем, что-то  я  отвлеклась…

                Так  вот, подумав  и  заглянув  в  себя, решила, что  ничего  совсем  страшного  не  должно  случиться, и  не  стала  настаивать  на  том, чтобы  отложить  поездку  на  завтра. Накормила  и  отпустила:
 – Надо, значит  надо. У  мальчишек  любого  возраста  – свои  игрушки. –
Не  знаю  в  какой  уж  несчастливой  точке  земного  шара, а  точнее,  в  каком  супермаркете  пересеклись  пути  моего  мужа  и  вышедшего  в  народ  вирусоносца, но  мирное  утро  следующего  дня  началось  с  оглушительного  звука. Муж  чихал. Нет, он  не  просто  чихал, а  ЧИХАЛ!!!!
                О, это  надо  было  видеть! Насторожились  и  вскочили  собаки. Я  вздрогнула  от  неожиданности,  и  перед  глазами  вдруг  почему-то  встало  яркое  видение  заклеенных  бумажными  лентами  стёкол, как в военных хрониках. Кошка, расслабленно  дремлющая  на  диване, на  миг  замерла  с  глазами,  необъяснимо  увеличившимися  раза  эдак  в  два…  вдруг  свечкой  взвилась  вверх, и  смачно  рухнула  упитанным  тельцем  на  пол. С  громким  топотом  она  промчалась  по  коридору,  и,  не  снижая  скорости, с  пробуксовкой  попыталась  свернуть  в  приоткрытую  дверь  кабинета. Бедная  необразованная  Аська! Она   не  знала  законов  физики, и, конечно  же,  не  вписалась  в  поворот. Её  занесло, и, словно  ядро  из  пушки,  задев  по касательной  эту  самую  дверь, с  хриплым  – Мя-а-в! –  прозвучавшим  подозрительно  похоже  на  высказывание  на  великом  и  могучем, моя  нежная  кроткая  кошка  надолго  скрылась  в  укромном  уголке  под  диваном.Страдать  в  одиночестве  о  несовершенстве  мира  и  рода  людского...

                А  дальше  –  картина  маслом  (я  думаю, женщины  меня  поймут): поверженный  болезнью  умирающий   герой, словно  выброшенная   на  берег  медуза, растекается  по  дивану, и  лишь  слабым  голосом  отвечает, что:
– Да,  пить…. Да, лучше  морс… Нет, есть  не  буду… А  впрочем… что-что? ну, ладно. чуть-чуть... Температура? Хорошо, давай  градусник… Таблетку?..  Угу…  А запить…  Где? Ах  этим… Не  заметил… Телевизор? Нет, не мешает...
                Только  мужчины  умеют  так  самозабвенно  болеть!
Насморк  –  несчастье. Запершило  горло  –  трагедия (естественно  греческая, а роль  хора  исполняет  семья). А  уж  если  температура  достигнет  "критической"  отметки  37,5, то  это  конец  всему… Катастрофа  вселенского  масштаба!!!!
Вечером  мой  благородный   мужчина  изъявил  желание  почивать  в  проходной  комнате:
– А  то  заражу  тебя! –
  Немного  удивил  выбор  именно  вот  этого  дивана.
 Хотя, что  это  я! Там  же телевизор…

               Через  пару  дней, ночью  накрыло  уже  меня. Вставать, мерить  температуру  и  искать  лекарства  не  было  ни  сил… ни  желания… ни  возможности. Утром, с  трудом  выпутавшись  из  душных  объятий  полусна-полубреда, разваливаясь  на  ходу, по  стеночке  еле  добрела  в  заветную  комнатку  уединения… Ту самую, где  все  представители цивилизованного человечества  размышляют о  судьбах  мира.
Самочувствие  –  из  серии  "всё  болит, ничего  не  помогает"…
А  у  меня  на  руках  болящий  муж, заболевшая  дочь, неприготовленный  обед, напоминание  о  приёме  лекарств,  и  так  далее по  списку…
 Значит  что?.. Значит  берём себя  в  руки  и… "Врагам  не  сдаётся  наш  гордый  Варяг"!
Болезнь  пару дней  посмотрела  на  это  безобразие  и  наддала  жарку`  ещё… Типа: – Да  кто  ты  такая, чтоб  со  мной  тягаться.–
Силы, сделав  на  прощание  ручкой, тут  же  тишком утекли в неизвестном направлении, а  организм, обнаружив, что  остался  без  резервов  на  передовой,  устроил  забастовку (ну, сколько  можно, в  конце-то  концов?..) и  резко  выбросил  белый  флаг.
 
                Но, самое  удивительное, что  муж, слегка  оклемавшись  и   заметив  моё  "состояние  нестояния", вдруг  как-то резко  пошёл  на  поправку. Вероятно  сознание, подстёгнутое  непривычным  зрелищем  лежащей  жены,  запаниковало  (мы  её  теряем!) и  решило, что   надо  срочно  спасать  спутницу  жизни. Организм  поднапрягся, изыскал  внутренние  резервы  и  открыл  второе  дыхание.
 И  вот  мои  чуды  из  породы "красноносые  кашлюнчики", периодически  робко  заглядывают  в  спальню:
–  Ну, как  ты? Тебе  что-нибудь  надо?  Может  поесть?  –
Ох, да  ничего  мне  не  нужно! Если  только  яду… Что  может  быть  надо, если  столбик  термометра  бодро  перевалил  за  39,  и  не  собирается  останавливаться  на  достигнутом,  в  голове  поселился  бешеный  дятел  и  голова  – не  голова, а  гудящий  Царь-колокол, да  и  саму  меня, такое  впечатление, что  вволю  пожевали  и  выплюнули…
– Добейте, чтобы  не  мучилась! –
 Но  сдерживаюсь, стараясь  не  напугать  ещё  больше  моих  трепетных  домочадцев, и  успокаивающе  хриплю:
– Нет, иди, отдыхай… если  что  –  позову… –
                Уже, чисто  на  рефлексах, я  слабо  трепыхалась  в  сторону  кухни (Мужа  надо  кормить! Мужики  не  должны  оставаться  голодными  ни  при  каких  обстоятельствах!), а  семья, прямо  скажу, не  без  удовольствия (представится  ли  ещё  случай, когда  я  окажусь  в  их  заботливой  власти)  на  корню  сурово  рубила  мои  благие  порывы.
И  вот  лежу, а  в  минуту  просветления  вдруг  так  ясно-ясно  вспоминаю, как  заболела  в  детстве…

           Жили  мы  тогда  где-то  на  Западной  Украине, точнее не помню, слишком  много  сменилось  гарнизонов, где  служил  папа.
Мне  шестой  год, подруга  Наташка  чуть  постарше. Погода  прекрасная! Лёгкий  морозец, сугробы, сосульки… Идея  витала  в  воздухе… Я  думаю вы  догадались, да? Карие  и  зелёные  глаза  обменялись  взглядами, и  мы, плечо в  плечо, молча  шагнули  к  водосточной  трубе…
Боже, какие  хрусткие  и  вкусные  были  эти  прозрачные  сосульки! Да  я  никогда  в  жизни   мороженое  не  ела  с  таким  наслаждением! А  как  переливались  солнечные  лучи  в  их  гранях… А  как  растекались  по  языку  оглушительно  холодные  капли  от  ледышек…
                На  следующее  утро  попытки  мамы  разбудить  заспавшееся  дитя  с  треском  провалились. Дитя  судорожно  вцепилось  в  одеяло  и, мелко  постукивая  зубами, просипело, что  замёрзло. Мамина  рука  тут  же  подтвердила  наличие  температуры.
–  Опять  снег  ела… –
Белобрысая  голова  отрицательно  помоталась  по  подушке  и  скрылась  от  заслуженного  возмездия    под  одеялом. Уже  оттуда, из  безопасности, после  нескольких  жалобных  вздохов  и  сопения  послышалось  покаянное:
–  Снег  не  ела… Сосульки… –
                И  понеслось… Сквозь  душные  волны  бреда  я  чувствовала  прохладную  руку  мамы, и  отчаянно  тянулась  к  ней, словно  к  спасению:
– Не  уходи… –

               Очнулась  я, кажется, ближе  к  концу  следующего  дня. Ещё  не  стемнело, но  в  углах  потихоньку  начали  скапливаться  тени.
Да  и  сама  комната  выглядела  как-то  не  так… В  недостижимой  вышине  потолка   потерялся  странно  маленький  розовый  абажур…  Где-то  на  горизонте, на  парусах  уплывающего  в  вечернюю  синеву    корабля-окна,  в  последних  лучах  солнца  чуть  поблёскивают  золотые  бомбошки  штор… С  другой  стороны  на  краю  земли  светится  тонкая  щель  приоткрытой  двери…
Я  лежала  и  таращилась  на  все  эти  чудеса. А  голова  звенела, словно  лёгкий  воздушный  шарик… И  посреди  огромной  комнаты  –  я…Такая  ма-а-аленькая-маленькая… невесомая, словно  лёгкое  пёрышко…
  Попробуйте  представить  себя  крохотной  горошинкой. И  лежит  эта  непонятная  горошинка  посредине  огромного  тихого  стадиона… Вот  как-то  так  я  себя  и  чувствовала. Совсем  не  страшно, и  очень  интересно.
 
              В  детстве, несмотря на отсутствие  несказанно  радующих  сердца  взрослых  румяных  щечек  и  перетяжечек на  ручках-ножках, свойственной  многим  детишкам, я  была  достаточно  болезнеустойчива  и  хворала  редко. Мама-медик, зацикленная  на  чистоте, режиме  и  строгом  соблюдении  множества  скучных  правил –  это  вам  не  просто  так! Но, если  уж  болела, то  по  полной  программе  –  с  дикой  температурой  и  жарким   бредом. Зато  дня  через  два-три  удержать  ребёнка  в  постели  становилось  задачей  неодолимой  сложности. Этот  раз  не  был  исключением. Температура  спАла, значит  долой  постельный  режим!
Чтобы  удержать  в  постели  пошёл  в  ход  шантаж:
– Если  будешь  смирно  лежать  и  поешь, то  почитаю  –
И  всё. Полная  капитуляция. Согласна  на  всё. Даже  на  горячее  молоко  с  маслом  и  мёдом. Бееее…Гадость!
 А  мама  уже  подсовывает  мне  на  вышитую  салфетку, расстеленную  на  коленях, любимую  старинную тарелочку  с  золотой  каёмкой  и  сквозным  ажурным  узором  по  краям, увитым  нежными  цветочными  гирляндами, которую обычно трогать строго запрещено…
Изображение  старинного  замка  в  зелени  лугов  в  центре  тарелочки  закрыто  сейчас  горкой  картошки… поджаристой, золотистой, тонко  нарезанной  ровной  соломкой, как  умеет  только  мама.  И  сегодня  можно  брать  эти  картофельные  палочки  не  вилкой, а  прямо  рукой. Надкусываешь  хрустящую  корочку, под  которой  дышит  паром  нежная  мякоть… и  даже  глаза  прижмуриваешь  от  удовольствия...
 Вкуснота-а-а… Никогда  и  ничего  за  всю  жизнь  не  было  вкуснее  этой  картошки  из детства…
 Но  вот, всё  доедено, с  гримасами  и  попытками  выдать  его  назад, допито  ненавистное   молоко, руки  и  мордаха  вытерты  влажным  полотенчиком  и…
               
              Не  думаю, что  мама  редко  нам  читала, но  почему-то  навсегда  врезался  в  память  именно  тот  раз. «Три  толстяка»  Олеши. Я  была  готова  слушать  эту  книгу  сколько  угодно!
                Уютный  свет  настольной  лампы, чуть  притенённой  салфеткой… Тихий  голос  мамы… Где-то  за  стеной еле  слышный  разговор  папы  и  брата… Рука  мамы, нежно  отводящая  тонкую  потную  прядь  с  моего  лица…  Её   губы, невесомо  трогающие  лоб...  И  сладкая  дрёма, окутывающая   туманом…

Мама, как  же  не  хватает  мне  сейчас  твоей  любви… твоей  прохладной   руки, приносящей  покой  и  исцеление  телу  и  душе…

               
  23.01.17.