Княгина Елисавета

И страна не твоя, и город чужой и чуждый,
И заря над страной восходит слепа, кровава.
Ты идешь по брусчатке, подол утопает в лужах,
У тебя уже нет ни лёгкости, ни забавы...

                ***

Белый снег был багров, ты шла словно по трясине,
Ноги в туфлях домашних жгло холодом как железом.
Трепыхались под ветром листики на осине,
И ты бросила вскользь, мол, она-то тебя удержит.

Пальцы словно из дуба. Сковал не мороз, но ужас.
Ты сгребаешь к себе лоскуты, что им были раньше.
Помни, он говорил, такая бывает служба,
А теперь от него лишь мозаика и осталась.

Ты своими руками в гроб клала, что было мужем,
А сестра отводила свой взгляд, истерично-лживый.
Весь дворец этим взрывом словно бы был контужен,
И ты чуяла кровь, плескавшуюся в заливе.

                ***

Сколько минуло дней, столько прядей седеет в косах.
На полу ровный холод, и это родно и ясно.
Пыль разбитой страны поднимается ветром в воздух,
Ты срываешь в кровь ногти, апостольник рвя на части.

Что же, значит, погибель. Ты столько за них молилась,
Что им здравия хватит теперь, чтобы резать сотни.
Пусть окольным путем спускается Божья милость,
Отчего-то минуя и замки, и подворотни.

Черный шахтовый зев глядит тяжело и дымно,
Как на всех до тебя равнодушно глядел веками.
Взрыв, убивший тебя, подрубит и всю Россию,
Но твоих лоскутов никто не сгребет руками.