Горькое чудо

       
 Старославянская легенда               
   
               
     Эпиграф:       Хотите - верьте, а хотите – нет:
                Любовь одна спасет весь белый свет.
               
         
                П Р Е Д И С Л О В И Е.

Из тайных, всевластных, прошедших времен,
Донесших до времени наших племен
Из уст да в уста проносилась молва
О притче-легенде та повесть была.
И так ее бережно люди хранили,
Что нАдолго в склепе ее схоронили.
До наших времен осторожно дойдя,
История эта плоды принесла.
Плоды эти, словом, заметит лишь тот,
Кто в мудрости видит Великий Чертог.
Садись поудобней, открой  дверь души
И дар сей старинный разумно прими,
Закрой на замки бытовые дела,
А повесть откроет секрет для тебя,
Чей сказ, из уста да в уста проносили
От малого чада  до мудрого Вилли.
Ключом открываю дорогу к легенде
Про вечные чувства любви на планете.
Итак, раздвигаем истории глаз
Сказание о жизни, влюбленных в Пегас.

             






1 ЧАСТЬ

ВысОко над морем, в горах невидАнных               
Жила была дЕвица родом из Славных.
Жемчужные зубки, румяные щечки,
Любимой была у отца эта дочка,
Глаза сине море, блестя, отражали
Ресницы их пышной каймой украшали.
Роскошную шею коса обвивала,
У храма частенько в молитве стояла.
Стройна, невысока, привычна к работе,
Красавица Герда слыла непорочной.
День за день отцу своему помогала,
А за полночь в горы, стремясь, убегала.
Молва разносила нелепые вести,
Готовя на выданье парням в  невесты.
Из дальних порогов  мужья приезжали,
Но слово о свадьбе в семье не давали.
Ни щедрость, ни слава ее не прельщали,
Хоть много чего женихи обещали.
Страдая отказом, мужья уносились,
Но слухи о Герде других подвозили.
Лукаво глаза опускала невеста,
Их прочь отсылая с отцовского места.
Желанней девицы давно не видали
Ни ближние люди, ни дальние дали.
Так, часом и жили, деньки коротая,
Отец Вилли-Грэг, его дочь дорогая.
Растили картофель, имели сады,
Держали рогатых, сажали цветы,
Трудились в почете, их все уважали
Ни худо, ни бедно, но были богаты.
Жену схоронив после тяжких недугов
Погибшей от родов в страданьях и муках,
С тех пор перед небом за Герду в ответе
Грэг знал цену хлебу, жизни и смерти.
Полна была чаша семьи справедливой,
Хоть люди роптали, семьи горделивой.
В открытые двери ветра дуновели,
В распахнутых  окнах  голубки сидели.
Под вечер, бывало, вот эта семья
Гостей приглашала к столу у огня
Лишь этим двоим открывал Вилли двери.
Порой до утра они пили и ели.
“Друзьями” обоих наш Грэг называл,
В беседах порой за столом засыпал.
Один - музыкант, по прозванию Лира,
Чей голос и струны с собою носил он
На вид лет под сотню, с седой бородой,
Сельчан удивлял он своею игрой,
В округе все песни его распевали,
Но тайну  про Лира сельчане не знали:
Давно, лет под тридцать назад это было,
Семью его снежная буря настигла
Внезапно и скоро, разрушив дома,
Снега унесли всю семью старика:
Родители, женушка, маленький сын...
С тех пор  музыкант распевает один.
Живет, в свете бродит, хоть  мудр и стар,
Инструменты лиры он  делает сам.
И к. Вили, как только проявит желанье,
Бредет в гости к другу домой на свиданье.
Грустней и плачевней  колыбельной песни
О памяти сына  нет песни на свете
И часто у. Вили  вином убивал он
То давнее горе, покрытое мраком.
Другого горбатым в народе прозвали:
Монахом служил два селенья подалее.
Захаживал часто, как в храме молился,
А взглядами в сторону  Герды постился.
Но Вили подвоха  сего не видал
Он с почестью друга  святого встречал.
Грэг знал, что в народе о нем говорили,
Что будто бы где-то селенье за милю
Монах - святотат посещает гробницу,
Что б дьяволу будто бы там поклониться,
Но. Вили был прост, и молву про монаха
Внимал от народа, как детская сказка.
Дела поважней сокрушали его:
Куда ходит дочь, когда в небе темно?
Как только лучи за горою спускались,
И в небе ночном лики звезд рассыпались,
Тропинка, что в горы высоко вела,
Покорно в терпении Герду ждала
Не часто, но все же она уходила,
И к утру, тропинка ее возвратила.
Но чуткий отец, замечая подвохи,
Желал, наконец, рассекретить дороги,
В которые дочка ночами ступала.
Про слежку отца наша Герда не знала.
Открыла калитку с рассветом она,
И дома допроса, увы, не ждала.
В пороге разгневанный голос отца
Спросил сокрушенно у ней:”Где была?”
Внезапно всё было,  она растерялась,
Но быстро смекнула, спокойной осталась,
Глаза опустила, сомкнула реснички:
“Я в горы ходила, искала бруснички,
Весь день я в делах, для тебя помогая,
И времени нет погулять в ликах  Мая,
Ты зря защемляешь мне сердце, отец,
Дороже тебя  никого в мире нет,
Но звезды так тянут высоко меня...
О, папа! В горах по ночам тишина.
Сижу наверху, задыхаясь от счастья
Я там отдыхаю, мне горы как братья”
«Суровой порою бывает природа,
Опасна слепая ночная дорога»,-
Ей грозно впервые отец отвечал.
Но в сердце смятенье оставил. Печаль
И сомненье в душе поселились:
Ответ не устроил родителя Вили.
Весенний семнадцатый год проживая
Напугано тайну в ночи оставляя,
Встревожила Герда поступком отца:
“Здесь что-то не то. Не обманешь меня.
Оставлю на время вопросы у дочки
Потом сам ответ приведет меня к точке
И если все так, как она говорила,
В прощении слезами омою Светило.
Но, если здесь спряталась тайна какая...
Пощады отца не получишь, родная!”
На том и закончил Грэг    это  решенье,
Оставив на время свои заблужденья.
И жизнь потекла, время шло, продолжаясь,
В заботах беседа в семье забывалась.
Весеннее время к концу подходило,
Готовили жители праздник Светилу,
Где танцы и песни встречали дни лета,
Лучи жарких дней прибавляли в мир света.
И в каждом селении, доме, семье
Пекли пироги, состязались в стряпне
Девицы на ярмарках ленты скупали,
Их в косы густые умело вплетали.
Мужей поутру ожидала охота,
И жены для них открывали ворота
Все вместе готовились к  праздничным дням,
Вдвойне умножались улыбки сельчан.
Весельем кипит атмосфера станицы.
Все радует глаз: природа и птицы,
Сготовлена ряса для службы в молитве,
Село утопало в радужной палитре.
Эх! Как разгульнется веселый народ:
Ведь каждый в народе том праздника ждет
И, ну, будет весело: шутки и смех,
Застолье, игры, причуды потех!
Жену молодую красавец найдет,
Водить будут девушки в ночь хоровод
Свечей восковых приготовлены стержни
Что б высшим богам зачитались хвалебны.
За день до торжеств виноградные лозы
Украсили дом, чтоб отпугивать грозы
Старик - музыкант, Вили-Грэг и монах,
Беседу вели с вином на устах.
Старик - музыкант прославлял тайну песен,
Монах же молчал, одинок и невесел.
А Герда, как ласковый, свежий тростник,
К столу подавала пирог из брусник.
С допитых стаканов явилися грезы,
Затем превратились в душевные слезы.
-Я, - молвил Лир, - в этом мире скитаюсь,
На лире своей я порой забавляюсь.
Но есть ли на свете священные силы,
Что ноги мои преклонят на могиле,
Где место, что снежной пургою застыло?
То место и день моя память забыла.
В страданьях живу. Одиноко и грешно.
Зачем же мне небо, коль плачу я  вечно…
И долго ль так жить предстоит  средь народа?
Скажи мне, Служитель у  церкви и Бога...
К монаху старик второпях развернулся,
И вновь попросил к разговору вернуться.
-Ты несколько пьян, -
громко молвит монах,
И злоба застыла  на черных очах,
Пришел он сюда не беседовать с ним,
А чтоб предложить Вили свадебный пир.
Глаза его гневно огни разжигали,
А пальцы в пустую  тарелку  стучали.
Монах  очень сильно в тот вечер желал,
Чтоб Лир, от вина насладившись, устал.
Все мысли монаха в одном направленье:
Красавицу Герду сосватать скорее.
Но, зная, что Лир ему будет мешать,
Вина он ему наливает опять:
Задумал монах под винцо насладиться
И с Вили о свадьбе уж разговориться.
Предпраздничный день,
Лишний градус вина
Могли подвести на удачу дела.
- Пей, Лир, пусть вино одолеет всю жалость,
Что в сердце твоем, затаившись, осталась.
Такой тебе путь унаследовал Бог
Нельзя сожалеть, что он труден и плох.
Ты выпей до донышка и закуси,
И свежего горного ветра вдохни.
-Будет вам, други, нельзя ж напиваться ,
Вечер за домом, пора расставаться,
А коли, не тянут вас из дому ноги,
Останетесь здесь,
                - молвил Вили в пороге.

Уснул музыкант, как дитя нежных струн,
А хитрый монах бродит в таинствах дум.

Затянутый месяц манил на предгорье.
Ждет девицу милый, он с видом на море
Высокий, красивый, одет необычно,
Что чуждому взгляду смотреть непривычно.
Как мраморный цвет, загорелые ноги,
На поясе мирно покоятся роги.
Есть мускулы в теле, есть храбрость бойца,
И Герда вперед, против воли отца,
Торопится, вверх по горе поднимаясь,
Что б с милым счастливою стать, обнимаясь.
Так из-за дня в день, убегая с порога,
Она в темноте находила дорогу.

(монах)
-Проснись, Вили-Грэг, разговор есть особый.
Как долго я ждал этот час непогодный.

-(Грэг спросонья)
Что? Где я? Горбатый монах!
Иль утро настало, врасплох нас застав?
Иль что-то стряслось?
Разговор, вишь, особый!
В столь раннем часу мне вставать нет заботы.


(монах)
-Серьезное дело, Грэг, я затеваю
Послушай, я с верой в Бога разрываю.


( Грэг)
-Зачем?

(монах)
-Погоди. Я влюблен, как мальчишка,
И чувства меня наполняют с излишком.
Бессонница стала мне верной сестрой,
И тяжко со службы  плестись мне домой,
Мне места нет боле ни в церкви, ни дома.
На все моя сущность сегодня готова.
Я где не бываю, желаю добиться,
Что б женщина эта в монаха влюбиться,
Отдаться, покинув родного отца,
Ничто не жалея, как я бы, смогла.


(Грэг)
-Я другу всегда, чем смогу, помогу!

(монах)
-Отдай мне в невесты дочурку свою.
Иль я не в ответе за чувства порывы,
Они, как собаки, взбесились строптивы...

Глаза его в злобе огни заметали
И, словно костры всей земли, заиграли.

Грэг  тихо, спокойно сказал:
«Осторожно, давай подождем,
После праздника можно
Нам тему под вечер сию обсудить,
Иначе нам  Боги не смогут простить.

Лиловый рассвет по горам расстилался,
В долинах туман в облаках развевался,
Мерцали огнями потухшие звезды,
Проснулись все певчие, звери и дрозды,
Природа предстала своей красотой,
И свежие ветры слетали фатой.
Трава словно сказкой стелилась ковровой,
Сада сладким запахом, тенью махровой,
Пропитано нежностью имя природы,
Все здесь ожидало прекрасной погоды.
И Солнцу взошедшему новую песнь
Старик-музыкант поутру будет петь.
Лишь только коснутся  лучи до домов,
Священные песни разбудят жильцов.
И можно считать, что гулянье настало
И снято весенней ночи покрывало.
Да здравствует лето!
В садах хороводы,
Костры вдоль тропинок, пари верховодов;
Стремительно праздник в селение ворвался
И счастьем сельчан разогреть обещался.

( Герда)
-Прощай, дорогой, уж пора мне спускаться,
Да скоро селенье начнет просыпаться,
Сполна насладилась твоею любовью,
Пирог испеку я сегодня с морковью,
А вечером им я тебя угощу,
И хлеба с вином я еще принесу.
И с честью по чести отпразднуем свадьбу,
Чтоб долго прожили мы в сказочном счастье,
Чтоб нас ни за что  уже не разлучали
Такими короткими вроде ночами.
В глаза посмотрела  влюблено ему
И тихо добавила: “Ладно, пойду”.
Охотнику времени c милой так мало.
Он долго следил, как она исчезала.

За полдень отбили куранты станицы,
В селе возле храма стояли девицы.
В сей  праздник поверье в народе ходило:
Чтоб в божьих палатах чертей уносило,
Младые сестрицы должны попоститься
И в этих палатах должны помолиться.
А так, чтобы быстро созрел урожай
И вырос высоко сорт хлеба и чай,
Та девица, давеча что согрешила,
В молении исповедь проговорила
Один на один, на коленях, монаху
Целуя его драгоценную рясу.
Столы собирали под вечер  народ,
А Герда смиренно к монаху идет.
Под шум песнопений и радостной пляски
Она прослезилась такой передрязке.
С минуту вначале молчала она...
И вскоре сквозь слезы рассказ начала:
-Не знаю, с чего мне, пожалуй, начать…
Меня можно Гердою здесь величать...
Однажды я в горы высоко поднялась,
И там красотою  лугов  любовалась.
Как вдруг неожиданно, словно гроза,
Увидела тело в кустах у ручья.
С ним рядом  видала я спящего тигра
И думала: ” Все, моя жизнь разбита!”
От страха я вскрикнула, нервно дрожа,
И он пробудился, услышав меня.
Тигр  скрылся, а мы, словно знали друг друга...
Он сильной рукой меня спас от испуга.
И несколько странным  тогда показался,
Молчал, наблюдал и едва  улыбался.
Одеждой была шкура льва у него,
“Охотник” тогда прозвала я его.
И так мне спас жизнь Охотник прекрасный,
Его и люблю до сих пор очень страстно.

Она замолчала, подумав немного.
Глаза были влажны, душа непокорна,
Но дальше продолжить монах попросил...

- Его не любить просто не было сил.
Отец, коль  узнает, погубит меня...
А я... обручилась с ним только вчера.
Не знаю, как жить мне с такою судьбой.
Ведь милый Охотник мой,
Он ведь ... немой...
Ком в горле она у себя ощутила
И вот что монаху еще доложила:
- Мы знаками разными с ним объяснялись,
И вроде бы знаки мне те показали,
Как очень давно, когда был он ребенком,
Лежал он по горло под снегом в пеленках.
Он мне объяснял, как он долго там мерз,
Потом его коршун на гору унес,
С тех пор его жизнь заполняли не люди,
А звери и птицы; Но Бог не осудит,
Надеюсь за то, что сказала,
Я исповедь эту в слезах омывала.
 Хоть завтра с селенья исчезнуть готова,
Что б с милым прожить в  нашем  счастье до гроба.

Прошу тебя, Боже, прости прегрешение!
Носить в себе ложь - надо много  терпения,
А  я не могу - это трудно. Едва
За землю луч сядет -  ему я жена.


А вечер  на улице  счастьем  искрится.
Не  знали сельчане, что дальше  случится.
Веселые песни печаль заглушали,
Под исповедь Герды в потехи играли,
Да ладно, чего уж, и кто их осудит?
Трагедии  тайной не ведали люди.
Не знал  развеселый  румяный народ,
Что дальше героев сей повести ждет.
Как только раскаялась Герда пред Богом,
Ее зазывали водить хороводы.
И парни ей строили ловкие глазки,
В надежде на теплые женские ласки.

Тем временем подлый монах написал
Послание, и тут же с гонцом отослал
В тот дом, где провел он бессонную ночь,
Где сватал у Вилли красавицу-дочь.
В письме он нарочно напутал слова,
Что Герда в покаяние в церкви дала.
Он строго сказал напоследок гонцу:
Чтоб мчался он ветра быстрее к отцу,
Чтоб в руки письмо должно к Вили попасться;
Чтоб с глупой девчонкой за все рассчитаться.

Уже воротился обратно гонец.
А   Герда готовилась встать под венец,
Где млечный путь звезд ей в свидетели были б,
А кротость луны торжество объявили б...
Но... даже не  знала бедняга она
Как это посланье  разгневит отца.
Легкой походкой, в пути напевала
В дом свой родной она тихо вбежала.
Скрипнула дверь, отворился  замок,
Выпила сока в дорогу глоток,
Чашу вина да пирог собрала
Тронулась в  путь...  да не  тут то  была!!!

-Герда, постой!- гневный голос раздался, -
(со смешком)
Хочешь в селении в ночь нагуляться?

(Герда)
-Да, ты же знаешь, в священные ночки
Девки воркуют у речки в садочке.

(отец с подвохом)
-А...(как бы поверив)
Может, вверх за брусничкой подашься?
(невыдержанно, сорвавшись)
Или чужому какому отдашься
В ночку священную, доченька Герда?
(стукнув по столу)
Врать у кого научилась, неверная?
Что я взрастил, дочка ложью пропитана,
Сердце мое на осколки рассыпала.
Сядь!!!  И внимательно слушай меня
Письмо твой  отец получил от гонца!

Читает письмо:
- Дон Вилли-Грэг! Извини за вторжение.
В  праздничный день я узнал прегрешенье,
В коем замешана ваша наследница.
В вашем роду дочка Герда имеется,
С дьяволом в шутки играет девица
Ночью в горах  с ним частенько резвится.
Так же на связь, что с ним  нынче пошла
Вечером в храме призналась сама.
Что этой ночью случиться должно,
Лучше вы сами спросите ее.
Знайте, семье вашей нет больше чести,
Вольность поступка такого ждет мести
Тайну сию пред молвой не раскрою
Что б не стыдиться вам перед толпою.
Преданно ваш, тайный друг, незнакомец
Можете звать меня “ Вежливый Горец”

Встретились очи двоих у камина,
Тайна открылась  и  горем настигла.
Очи отца и дитя повстречались,
И все опасенья его оправдались...


(Грэг) срывая голос, кричит
-Кто этот дьявол?
Куда тебя носит?
Что от тебя этой ночью он просит?
Где эта встреча, что должна  случиться?
С кем и зачем ты должна “порезвиться”!!!
Руки и сердце письмо это жжет!!!
Как мне смотреть на любимый народ?!!!

( Герда)
-Папа! Прости! Я сама не успела
Все рассказать тебе, в этом ли дело?
Оклеветали нещадно меня
Эти неверные строки письма

(Грэг)

- Цыц!!! Посидишь под замком, как в темнице.
Сам  разберусь, что  на скалах  творится.

(закрывает Герду и уходит)

Герда кричала отцу, вторя в путь
-Отче, родной, про посланье забудь!
Словно манила его воротиться:
-Отче! Постой! Для чего торопиться?
Ты ж не поймешь ни единого слова
Милого, доброго друга немого,
Боже, за что же мне кара такая?
Смилуйся, Господи! Дева Святая!

Но уж не слышал молебельный крик
Гневный отец наверху в этот миг.

Черная ночь густо брови сдвигала,
Жирная туча луну закрывала,
В стенах гробницы заплакали свечи,
Слыша в пещере  монашеские речи:
Черные тучи и грянувший гром
Слились сегодня в монахе одном.
Злая и полная гнева судьба
Каждую среду монаха звала.
Здесь отдавался он грешным делам,
Черти следили за ним по пятам.
Черная магия и колдовство
В цепи крутые сковали его.
Выглядит хмуро сырая гробница.
Но он сюда заглянул не молиться,
А для того, что б испортить в конец
Счастье влюбленным и Герды Венец.
Смерть вызывал недовольный монах,
Гневно проклятья шепча на губах:

-О, злые жестокие духи гробницы,
Вас смерти со мною прошу поклониться
Черной змеёй подколодной взываю,
Смерть в дом гробницы сей час приглашаю.
Жжёт моё сердце удача влюбленных,
Смерть наложить я хочу на обоих.

Смерть отвечала:

-Получишь меня,
Если добьёшься проклятье отца.
Иначе рискуешь ты сам умереть:
Силы Любви сильнее, чем смерть.

Такое решенье она предпочла,
В ночи прошипев колдовские слова.

      
        2 ЧАСТЬ

Стук в двери. Явился в ночи музыкант: (пьяный)
-Отк-рой-те!
Пропел у калитки  упав,
Я буду вам песни веселые  петь...
Мне что до утра под забором сидеть?
Э-эй!
Сколько мне у окна дожидаться?
Нет, надо еще раз, наверно, подняться.
Тук-тук!
Это я! Отворите ворота!
Спать на земле в поздний час неохота!
Там кто-то не спит, вижу пламя свечи,
Эй! Вили! Скорее замки отопри!

Полдома старик - музыкант обошёл,
Ни Вили, ни дочь его там не нашёл,
Заметил разбитые стекла за домом
И как отрезвило спокойствие громом.

-Да что тут такое? В глубокой тиши?
Как будто  не слышат, хоть громом кричи?

К решетке всем телом старик прислонился,
Увидев картину, старик покрестился:
Там Герда без чувств у камина лежала,
Из пальцев пораненных струйка стекала.

-О Боже, что здесь сотряслось в этой ночи?
Дочурка, вставай, приоткрой сине очи!
Это ж я, музыкант, слышишь Герда, вставай!
Ты гостя седого скорее встречай!

Она потихоньку открыла глаза
И  Лира спросила: “ Я долго спала?”

-Не знаю, - ответил, - я только пришел,
И  спящей тебя у камина нашел.
Откроешь ли двери ты мне, наконец?
- Нет, я не могу, - меня запер отец.
- Побойся святых, расскажи, что случилось!


И Герда сквозь мрак на окно прислонилась
И. тихо шепча, дева молвила сказ,
Старик вытирал ей слезинки из глаз.
И так вдоль решетки они говорили
О том, куда скрылся разгневанный Вили.
Про все, что скопилось на сердце девицы
Поведала Лиру, как брату сестрица.
Про то, что она уж давно влюблена,
Встревожив такою любовью отца,
Про горы, сиянье, влюбленные очи,
Про тайные и дорогие ей ночи.
О том, как монах, той любви досаждая,
И палки в колеса тем самым вставляя,
Нежданным письмом он ее оклеветил,
Недобрым концом ту любовь рассекретил.
И что здесь под вечер устроил гонец,
Расстроив посланием счастья венец
О том, что монаху она рассказала,
Старик слушал силы свои собирая,
И вдруг попросил еще раз объяснить,
Как выглядит ясный Охотника лик...
Она описала его гармонично,
Сказала, что в горы поднимется лично,
Как только удастся разрушить сомненья
Отцовским запретам, его убежденьям.

Лир: ( удивлённо, с надеждой, и  с дрожью в голосе рассуждает)

-Немой в тридцать лет. Объясняет руками,
Живет на вершине и дружит  с зверями.
Засыпанный снегом, Остался один...
О Боги!!! (пауза)
А может быть... это мой сын?!!!
Скажи поскорей, где назначено место
Где стать ты должна была ночью невестой.

( Герда )
-Отец поднимается долгой дорогой,
Короче  -  вон та, что развилкой в пороге.
Скорей торопись, добрый крестный отец,
Иль нашему счастью настанет конец!
Отец очень зол был, когда уходил:
Не знает он, что мой избранник - твой сын.
Беги!
И скажи сыну, что не нарочно
К нему не явилась, самой здесь дотошно
Сидеть, как синице в разбитом гнезде,
И  знать, что опасность бредет  по земле.

Услышав, где место, старик удалился,
От вести про сына во тьме прослезился.
И эти минуты опасной  тревоги
Терзали двоих, поднимавших в дороге.

Сюжет становился к утру  роковой
Доставшись героям ценой дорогой.


Поднялся старик, поднимается. Вили.
Присутствие  Лира его удивило.

А в небе последняя гасла звезда...
И мирно смотрела на них тишина,
Рассвет озарял их уставшие ноги,
Обоих нещадно валивших с дороги...

Два друга сорвались в речах сгоряча,
И дерзко словами рубили с  плеча

Вили:
-Не понял. Ты кто?
Лир:
-Это я, Грэг - старик.

В вершинах пронесся отчаянный крик
-У - у, - коршун спел пролетая,
Большими крылами в долине махая.

За ними Охотник в тени наблюдал,
Ответ: Кто те люди? он тщетно искал.

Вили:
-Ты, бестия старая, к стати какой?
А, может, ночами ты пляшешь с луной?
Какая телега тебя прикатила?
Какая тебя подняла сюда сила?

Лир:
- Постой свирепеть, как занудная баба,
Послушай меня,  Вили-Грэг, для начала!
 Вили:
Тебя? Слушать утром в столь раненый час?
Ты хочешь отнять нашу дружбу у нас?
Прошу отойди, старый, с этой дорожки,
Иль я не завидую пьяненьким  ножкам!

Лир:
-Я, Вили, сюда не грубить поднялся,
А чтоб успокоить речами тебя.
Проверки и слежки за крестницей милой
Не стоят тревоги твоей горделивой!

Вили:
-Прочь, Лир, спускайся с уклона скорей!
Тебе ли мешать мне под утро лучей.

Лир:
- Остынь. Я устал. Да и ты запыхался.
Я с Гердой твоею недавно расстался.

Вили:
-Тем боле с дороги моей отойди
Иль смерть с моих рук соизволить  прими!

Лир:
-Послушай же, Вили, глаза отопри!
И правде счастливой в глаза загляни,
Ни в чем не виновная крестная дочка,
И я, наконец, повстречаю сыночка.
Монаха, что в дом ты к себе приютил,
Служенец  гробницы! Ты Герду закрыл
На замок - это зря!
Ни в  чем потайном не повинна  она!

Вили:
- Молчи! Твои речи мне кажутся пыткой!
Они растерзают терпение прытко!
Откуда ты взялся, старик-музыкант,
Слова твои лживы, засохший педант!

Как лезвие бритвы, проблема возникла...
Рукой за плечо Вили Лира схватил вдруг...

И треснула дружба меж старых знакомых,
Которую вняли свидетели горы.

Поняв в чем суть спора у давних друзей,
Жених осторожно спустился с ветвей,
Подумал, чтоб Герду немедля спасти
Он должен скорее ее  привести
В свой мир и забрать из такого села,
Где хуже зверей люди спорят в делах.
Со скоростью ветра он, полный тоски,
Сбежал по тропинке и скрылся вдали.

Раздор с музыкантом, стоявшим у края...
Наполнил презрением Вили до края.

Лир:
-Грэг, заклинаю, одумайся, друг!

Но Вили движением нервозным вдруг
Стукнул ударом в плечо старика,…
И он оступился...

А долгий крик: А-а-а!!!
Эхо в горах, леденя, подхватило,
И в гром поднебесный его превратило...

Мир драгоценный, когда ты родной
Платить перестанешь такою ценой
За счастье, за правду на солнечном свете
За чары любви на огромной планете!?


          3 Часть

С тех пор, когда двери разбил наш Охотник
И Герду он выкрал в чужие истоки,
Прошло где-то месяцев шесть, может, семь,
Я дальше легенду поведаю всем.
Так вот:: как случилось несчастье в ту ночь,
Никто на селе не видал Вили дочь.
Она преспокойно жила в “Новом мире”,
Сажала цветы на могиле у Лира.
Довольная, в весе она прибавляла,
И сына родить для отца обещала.
И там высоко ей приятней жилось,
Чем в мире людском сумасшедшем велось.
Она изменилась, сменила одежду,
Уже не узнать людям  прежнюю Герду.
В источниках горных и зябких снегах
Окрепла любовь у влюбленных в Пегас.
Созвездия им озаряли равнины,
А млечные звезды спадали в долины.
Щемила немного тревога по дому,
Но, в общем- то, скажем, не так  уж и много.
Вот жаль, что в ту ночь у крутого обрыва
Старик  не успел увидать в жизни сына.
И жаль, что отца в погреба посадили,
Чтоб скоро его за убийство судили.
И, как полагается, за день до смерти
К нему заглянул старый друг по соседству.
Грозный монах добивался проклятья,
Чтоб отомстить, причитая заклятье.
Но словно Охотник, наш Грэг онемел,
И в сторону друга совсем не смотрел.
Бедный отец Герды так и не понял,
Кто в приключении этом виновен.
И время, и жизнь запустил в самотек,
И для себя он решенье извлек:
“-Мысли мои пробегают волками,
В строгом  порядке построятся сами.
Лишь затянется тугая петля
Встанет  все сразу на должны места”...
Вьюга крылатую песню завыла...
Утро с рассветом в селе наступило.
В клетку из толстых бамбуковых прутьев
Был он посажен, как падаль с распутья.
Для Вили, для Грэга , для лучшего в чести,
Зачли рано утром последние  вести.
И молча смирился последней дороге,
Шатаясь, он ехал в слезах и тревоге.

Последний рассвет... и замерзшая ветка...
И даже вот эта бамбукова клетка...
Последние в жизни пустые шаги...
Ступени... Петля... А сельчане в тиши.
Уж площадь заполнили, казнь наблюдали,
И камни тяжёлые в клетку кидали,
А кто-то такому концу сожалел,
А кто-то и вовсе жалеть не хотел:
Разные сплетни сельчан донимали,
Молча они эту казнь ожидали
В  лютой, холодной, ненастной погоде
Преданный всеми, известный в народе.
Он прокричал, обращаясь наверх,
Словно прощенье просил за тот грех...
-Господь! Я уверен, что я виноват,
Но  кто-то подстроил историю так...
Будь  проклят тот день, когда я возмутился,
Иль может, рассудком тогда помутился...
Будь, проклят тот день, что меня возмущал!
Я друга..., и зятя...,и дочь потерял !..
Мне нет от тебя, мой создатель, прощенья,
В аду я, наверно, сгорю без прощенья!
Полгода подвальные крысы мне мстили,
А черви в стенах все здоровье сгубили
Я все потерял... ничего не осталось...
И я проклинаю тот день, извиняясь!
Перед Богом своим... во имя Христа...
Прощай, все живое, прощайте, друзья!
И  вдруг... появилась вверху колесница,
В ней Лир и Охотник, и ангел явился
Блестели, сверкали на небе огни,
Сельчане в испуге разинули  рты,
Вокруг колесницы огнями играли
Веселые искры, как птицы летали.
Сие волшебство удивило станицу,
Впервые на небе плыла колесница...
Монах   очень весел был, в радостной  форме,
Ладони протер свои очень  довольный:
- Свершилось проклятье, прощай Вили-Грэг,
Теперь отомщен я за Герды побег!!!
А Герда в толпе, как ни в  чем не бывало,
Ничто про заклятье монаха не знала.
Внезапно, она начала превращаться
В кобылу, и гривой об стойку чесаться
Она начала, застучали копыта,
И в розовый цвет окрасилась лихо.
По воздуху вскачь поднялася  она
И в небе при всех, кто смотрел,  родила.
Такого нигде еще люди не знали,
Чтоб лошади в небе поутру рожали.
Такое событье, такое везенье
Такое всемирное вам представление!
Какие цвета, а какая игра,
Взяла и при всех в небесах родила!
Вернулась на землю, забрала отца,
И злого монаха лягнула в глаза.
За всё попрощалися с грешной землёй
И дружно взлетели на небо, домой!
Туда, где их долго так ангелы ждали,
Где звезды Пегаса им песни слагали
Где мир, где покой, где родное веселье,
Где счастье, улыбки и ангелов пенье.
В полном сочиненье собралась семья!!!
Говорят, что счастьем всех благодарят...
Долго затихала дружная молва.
А ты видал,  как в небе лошадь родила?!








 PS:
Люди!!!
Оглянитесь!!!
Не враждуйте зря!
В небе  зажигается
Новая Заря!
Ненависть и злоба горе принесет!
Пусть все беды мирно ветер  унесет!
В притче сей старинной
Мудрость в дар прими
Истину простую
В сердце донеси!
И тогда исчезнут
Океаны слез
Высохнет, иссохнет и погибнет ложь,
Ты родных и близких дольше береги
Жизнь  их драгоценную больше сохрани.
Всех оберегает добрая Земля

Пусть Любовь Святая
Сохранит тебя!