Девочке из города вязов

Виски гудят от пустой болтовни, нищеты и отчаяния.
Слышу отчетливо, как чеховские топоры рубят сады воспоминаний.
Сажусь не на тот автобус, но все равно приезжаю к тебе,
Курю у пустого подъезда, пока ты на кухне под радио готовишь обед.
Чечеточник-январь пробил снегопадом тоннель через темя:
Считать окурки, звезды, мелочь, маршрутки, секунды, дни и недели,
Ждать тебя, пряча глаза от прохожих, на углу Суздальского и Восточной,
Как ждал свою Клэр плакса Газданов в утробе Парижа, а ночью
На пару бродить голышом по холодной съемной квартире, пытаясь
Спастись от кошмаров, в которых жадные снеговики раздирают
Нашу пергаментную плоть носами из переспелой моркови,
Просыпаться наутро от запаха талого снега и запекшейся крови,
Искать спасения в твоих губах, плечах, шее и подбородке,
Подспудно мечтая уплыть по заливу вдвоем на прохудившейся лодке,
Чтобы унылый хромой полицейский ранним утром на галечном пляже
Обнаружил навечно сплетенными наши тела, и, может быть, даже
Мы станем супер-героями семичасовых новостей… А может и нет.
Пора принимать Фенибут, дочитывать Зебальда, смотреть на рассвет,
И ты все так же красива и сумрачна, как в тот первый вечер возле собора,
Когда пустоглазый июнь заливал твои волосы охрой и гладил ладони
Северным ветром, шелестом тополя, претенциозной игрой облаков,
И мне все еще мнится, что ты собрана мной из скриншотов фантазий и снов.
И я прикасаюсь опять к тебе, спящей, тщетно пытаясь понять:
Так кто же из нас двоих настоящий? Может, мы оба? Как знать.