Шестое

Я далеко от окопов,
но в рот набилась земля.
И на плече нет винтовки,
шею же душит петля.

Я не стреляю по людям,
но пальцы сводит дугой.
Пропавших больше не ищут:
они познали покой.

Не на станке мои руки
цепляют гибкий металл.
Нет орденов за отвагу
под гром и огненный шквал.

Не поднимаю в атаку
десяток бледных бойцов,
Хотя мне и слышится всюду
протяжный пламенный зов.

Когда уходят в разведку,
когда безумствует бой,
Я пулеметные гнезда
не закрываю собой.

Не приходилось на флоте
среди бушующих вод
Мне штопать рваные раны
и черный видеть восход.

Не бью я прорубь на Мойке,
чтоб сделать клейстерный суп,
Но почему-то те муки
слетают стонами с губ.

Я не ношу ряд из цифр
и полосатую ткань,
Но сразу кровь стынет в жилах
на чью-то грубую брань.

Так отчего же терзает
годами жгучая боль,
Когда стучат метрономы
и небо черно, как смоль?

В ушах завоют сирены,
снаряды дико свистят,
Пронзает дрожь мое тело
и мертвым кажется взгляд.

А память ясна в забвенье,
что дымкой стелится в круг.
Пламень войны не угаснет,
покуда в жилах есть стук.