Пышминский край

Пышминский край

В уральском гористом краю
У Ключевских болот,
Свою начальную струю
Река Пышма берет.

Берет и бережно несет
Сквозь пашни и боры,
Теряя долгим верстам счет
До матушки Туры.

Вода струится  без преград,
Сквозь судьбы и года.
Так было сотни лет назад
И будет так всегда.

Все так же с неводом бредут
По плесам мужики.
Да утку северную бьют
Из ружей у реки.

Все так же в нестерпимый зной
По илистому дну,
Заходит скот на водопой
В прохладную волну

Течет кормилица река,
 В жару и в холода.
Растут  на вольных берегах
Деревни, города.

Пышмой взлелеян и любим
Шумит сосновый лес,
Владыка пойменных долин
На много верст окрест.

Как только летом над рекой
Стрижи затеют спор,-
Пахнет пахучею смолой
Согретый солнцем бор.
               
Но лишь мороз речной струи
Скует неспешный бег,-
Блеснет по бархату хвои
Собольей шапкой снег.

Безвестный северный народ
Здесь жил в глуби веков.
Был мастер ловель и охот,
Не ведая плугов.

В селищах плавил он руду,
Вращал гончарный круг.
Знал леса каждую гряду,
И каждый дол и луг.

Наживы жаждою объят,
Придя с войной сюда,
Стал править тюркский каганат,
Затем пришла Орда.

Однажды позднею порой,               
Не разводя огней,               
Разъезд монгольский над рекой
Остановил коней.

Всё хищно оглядев вокруг,
Суру на сон прочтя,
Легли, не выпустив из рук,
Ни сабли, ни копья.

Не звякнет упряжь, конь не ржет-
Все стихло у воды.
С зарей продолжат свой поход
Посланники Орды.

Тропа в тумане, как в дыму-
Дурной, тревожный знак.
В их переметную суму
Набит пушной ясак.

Враждебны тесные леса
Натуре степняков.
Тут ждут раскосые глаза
Засаду иль подвох.

Опасны версты и длинны,
Но драгоценный груз
Дойдет из северной страны
В родной степной улус.

Раздвинув мокрую траву,
Меж ив, где водопой,
Вогул тугую тетиву
Натягивал стрелой.               

Цену пушнины знал весь мир.
За каменный Урал
Везли  муку, изюм, инжир,
Шелка и зеркала.               

Свои трофеи сбыв хитро,
Удачливый вогул,
Восточных кубков серебро
Нес в ветхий чум, в тайгу.

Ушли  в небытие года,
Растаяв как туман,
Распалась, сгинула Орда,
Пришел Сибирский хан.

Все, что охотник добывал,
За чем ходил в тайгу-
Тиун татарский забирал,
Как ханскую тамгу.

И отступали в глубь лесов,
За Обь и за Иртыш,
Роды вогулов, остяков,
Туда, где глушь и тишь.

Там строил каждый из родов
От глаз чужих вдали,
Для поклонений и даров
Святилища свои.

Кумирни скрыты до поры,
Не ступит там нога.
Там до сих пор хранит дары
Лесным богам тайга.
 
Молва стелилась по лесам,
Как дым, и в глубь и вширь,
За ней казачьи паруса
По рекам шли в Сибирь.

Был путь и труден и велик,
Но ратных полон дум,
Ермак спешил  на град Кашлык,
Где правил хан Кучум.

Шестьсот бесстрашных казаков
На плесах Иртыша
Сразились с конницей врагов,
Татар огнем круша.

В степь отступил мятежный хан,
Испив позор до дна.
Досталась славным казакам
Вся ханская казна.

И долго у степных границ
Грозил упрямый враг.
Но все ж, чело склонивши ниц,
Понес Москве ясак.
               
Бежит вогульская тропа
В распадок между скал.
Там, где таежная река    
Петляет за увал.               

Пройдя той старою тропой
Сквозь лабиринт лесов,
В Сибирь разведал путь прямой
Артемий Бабинов.

Ожили пилы,  топоры,
И тракт в короткий срок
От Соликамска до Туры
Стал главным из дорог.

С тех пор со всей Руси большой,
Не побоясь невзгод,
Кто в одиночку, кто с семьей,
В Сибирь пошел народ.

Скрипел, натружено обоз,
Ревел  уставший скот,
Палило солнце после гроз,
Но люди шли вперед.

И шли не зря, Пышма – река,
Спокойна и чиста,
Дарила всем  на берегах
Заветные места.
               
Дымил починок у реки,
Стучали топоры.
Рубили миром мужики
Крестьянские дворы.

Чернел полоской чернозем,
В расчищенных полях,
Меняла облик день за днем
Пышминская земля.

От тяжких податей вдали
Крепчала слобода.
Хотя, поди-ка, разбери:
Где счастье, где беда.

Был край враждебен и суров,
Случалось у реки,
Губя людей, сжигая кров,
Шалили степняки.

Так горький получив урок,
Местечко приглядев,
Крестьянский люд срубил острог
В Пышминской слободе.               

В остроге вырос храм христов
Для грешных слобожан:
Для беломестных казаков,
Ярыжек да крестьян.

За  двухсаженною стеной,
Любовно в сруб одет
Бил ключ с живительной водой,
Вкусней которой нет.

Там, где в Пышму бежит вода,
По речкам и ручьям,
Росла избами слобода
Да пашнями крестьян.

И если вдруг лиха беда
Ступала на порог,
От злых людей хранил всегда
Спасительный острог.

Слал с Верхотурья голова
Присылку в нашу даль:
Мушкетов в ней десятка два,
Да с ядрами пищаль.

Во славу русского царя
И властью воевод.
От злых набегов агарян
Был сбережен народ.

Так русский дух здесь был зачат,
Жизнь  изменив вокруг.
Уже  сменил старик Долмат
Нагайку на клобук.

Вблизи деревни Савиной,
Где бьет святой родник,
Явился  чудом в мир земной
Невесты божьей лик.

Веселый торг с утра гудит
На берегу Ницы,
И свой товар везут в Ирбит               
Со всех краев купцы.

Торопит  тройки почтовых
Сибирский славный тракт,               
Столбов мельканьем  верстовых
Свой ускоряя такт.

Так каждый день былых времен
В веках оставил след,
Вписавшись в летопись имен,
Трагедий и побед.

А жизнь течет за годом год
В Пышминском  далеке,
Как будь-то волн неспешный ход
На  матушке - реке.

Вода струится  без преград
Сквозь судьбы и года.
Так было сотни лет назад
И будет так всегда.

Зарделась девица-заря
Над  сонною водой,
Туман  белеет  на полях
Накинутой  фатой.

Открыв прибрежные края,
В леса сбегает тень.
И  нежный  посвист соловья
Встречает новый день.