Почти привыкла к тишине

               

           * * *
В колодец чёрный загляну,
В него звезду ночь кинет.
Её ладонью зачерпну —
Растает, словно иней.
В воде  сияет, как в глазах,
Расширенных от чуда,
Тот свет,
Возникший в небесах,
Пришедший ниоткуда.
К звезде я губы приложу —
Как будто глаз целую.
Но никого не разбужу
Я в эту ночь густую.
И скулы холод так сведёт,
Что от воды отпряну.
В твоих глазах увижу лёд —
Не в инее поляну. 


           * * *
А тополь вырос на обрыве.
Стоял и гнулся на краю
Навстречу тонкой гибкой иве,
Хоть  не была та жизнь в раю.
Зачем так рос,
Корнями в воздух,
Чтоб рухнуть кроною в поток?
Любовь, случившаяся поздно,
Когда её пропущен срок,
Пришла — и корни тянет в воду.
Высокий берег  с ивой крут.
И не найти в стремнине брода,
К которой ивы гнётся прут.


            * * *
С востока гроза приближалась.
Ветрище ознобно подул.
Травинка к травинке прижалась.
Деревьев сгибаемых гул,
Треск веток, обломленных ветром,
Да  ропот  страниц и листвы. 
И молния чиркнула светом,
Двух радуг сжигая мосты. —
И сразу вокруг потемнело.
Край неба как траурный фон.
Покрылось мурашками тело.
Жизнь в серый окрасилась тон.
И ветер сухой и горячий,
Как будто нагретый песок,
Вдруг шляпку подкинул, как мячик,
Седой обнажая висок.
И воздуха всё не хватало,
И сердце рвалось из груди,
Костяшками пальцев стучало      
От страха, что там впереди…
Весь воздух клокочущим  вздохом
Гроза затянула в себя. —
И словно ударило током,
Что солнце взойдёт без тебя.
И запад хромым забулдыгой
Моргнул красным глазом мне вслед,
Подбитым, лиловым, двулико,
Последний впуская в жизнь свет.
Но чудо!
Гроза пролетела.
И сдвинуло солнце платок,
Дырявый, с бахромкою белой,
Похожий на старый венок.



            * * *
Я стала уставать от тишины.
Она звенит  комариком над ухом.
И мыши между стенок  не слышны.    
Я цепенею, как в предзимье муха.
Как будто жизнь и впрямь здесь замерла.
Соседский дом закрыт на все запоры.
Мне кажется, я тоже умерла,
Прошла по голубому коридору.
В нём яблони свивались, как вьюнок,
Переплетая сломанные ветки.
И потолок из веток невысок,
Как у плющом опутанной беседки.
А яблоки зелёные ещё
Напоминали гроздья винограда.
И так хотелось мне найти плечо,
Чтоб опереться в  райских кущах сада.


           ОТРАЖЕНИЕ

И в старой заводи  болотной
Застыла тёмная вода.
К лицу приблизилась звезда,
Свой свет плеснув в лицо холодный.
Свет зачерпну в ладоней ковш,
Но утечёт меж пальцев тонких,
По сердцу полоснув, как нож,
Что я уже не та девчонка,
Что в ночь боялась выходить,
Где бились звёзды рыбой в сети,
Пытаясь темень осветить, 
В том давнем, отпылавшем лете.
Проходит жизнь.
И рыбы плеск,
И всхлип весла,
И шёпот ивы 
Мелькнут, как звёздной пыли блеск.
А мы опять нетерпеливы
И гоним время вскачь и вскачь… —
Коня стреножить бы напиться
Там,
Где луну,
Как полый мяч,
Вода качает на ресницах.


            * * *
Солнце светит нещадно и прямо.
Отвожу от лучей я глаза.
Вспомню лето, где жили мы с мамой, –
И опять выползает слеза.
Вспомню лето,
Где дождик неверный
Всё не шёл,
Хоть его заждались.
На горе опустела цистерна
С гор ручей не бежал в неё вниз. 
И под осень лишь дождик вернулся. —
Куст сирени воспрянул в саду:
Вдруг зацвёл, вдруг от спячки очнулся,
Не предвидя метель и беду.

Если б знать,
Что последнее лето,
Где я слушала в доме шаги!
В пятнах крови листва бересклета
Проплывала по глади реки. 
Волчьи ягоды
Каплями крови
Опадали,
На берег крутой.
Мама  жизнь,
Как бескрайнее поле,
Перешла, не позвав за собой.


          * * *
Пережми эту свежую  рану.
Хлещет кровь,
Забирая все силы.
Ворон крикнул
Средь поля гортанно
Над ещё не заросшей могилой.
Тихий омут, небесные очи
Вдруг подёрнуло облачной плёнкой.
Жизнь окажется всё же короче.
Глина, высохнув, вьётся позёмкой.
И ни капельки мутного страха
В тех глазах,  что спокойно мелеют.
И намокла от крови рубаха.
Рукава в небе флагами реют.   
Ну, а мы, что столпились в тревоге,
Растерявшись в тоске и смятенье
От накатанной дальней дороги,
По которой уходишь ты тенью,
Ничего изменить не  сумели.
Ночь качнулась и в нашем сознанье.
Поглядеть мы на рану не смели
От предчувствий   животных   страданья.


            * * *
А без дождя гроза страшней.
И слёз тропинки не ищите.
Ведь с каждым годом жизнь ценней
И молний только ярче блики
На рябью тронутой воде.
Друзей испуганные лица,
Помочь спешащие в беде,
Где снег не тает на ресницах
Того,
Кто был, как жизнь, любим.
…Друзья, дивясь, отметят силу
Тех крыльев из согбенных спин,
Что поднимают  над могилой.


           * * *
Лизнула речка робко ноги      
Своим холодным языком,
Хоть в глубине таит пороги.
Рябит  под свежим ветерком.
Рябит  — и омут не замечен.
Такая тишь и благодать!
Хоть понимаешь: мир не вечен
И скоро  ветру листья рвать,
Трепать рябиновые кисти,
Что загораются огнём.
И жизнь моя, как жёлтый листик,
Слетит в холодный водоём
И проплывёт туда,
Где омут,
Где ночь,  тоннель, небесный свет,
Всё дальше от пустого дома —
И сил обратно выплыть нет.


            * * *
Дни, как будто уж лета конец.
Обожгусь ключевою водою.
Ясный  день, как во рту леденец
Буду молча сосать под сосною.
Буду тихо грустить о любви
И о близких, ушедших в метели.
От осоки все пальцы в крови,
Только боль всё равно от потери.
Как же холоден этот июль!
По-сентябрьски глядит исподлобья.
И ночами на улице нуль,
И туман, словно снежные хлопья
В полутьме над извивом реки.
И от этого солнце ценнее.
И вплетаются в рожь васильки,
И от них небеса голубее.
Точно солнце,
И жизнь на закат.
Ухнет в тучу иль сядет за лугом?
И уже не вернётся назад.
Будто радуга, путь полукругом.
 
 
          * * *
Как промельк белки на ольхе,
День ясный в слякотном июле.
Ромашка белая во мхе,
Писк комара в  пчелином гуле.
Дождь месяц сеет в решето,
Беря цинк крыш в одну октаву.
Я снова вспомню лето то,      
Где выгорали в поле травы,
Где солнце было без лучей,
Как диск луны, в угарном дыме,
Где мамин голос как ручей
Сбегал с горы
И пел о Крыме,
Где юность паводком прошла,
Он подарил любовь под старость;
Что жизнь к концу, пел, подошла,         
И к топору  вьюнком прижалась.
 
 
           * * *
Почти привыкла к тишине.
Так жизнь проходит в привыканье.
И в днях просыпанном пшене
Не отыскать алмазный камень.
Всё, всё уходит в никуда:
Любовь, и близкие, и годы.
Несёт прохладная вода
Лишь отраженье небосвода.
Я дотянусь до облаков:
Поймаю страуса за перья.
Сквозь пальцы выскользнет улов
И обернётся вдруг метелью.
Да, всё обман.
Зеркальный  свет.
Кусты растут верхушкой в воду.
И жизнь прошла.
И мамы нет.
И нет того из детства брода.
Как холодна; теперь вода!
Шагнёшь в неё –
И сердце схватит.
И лишь душа всё молода:
Из облаков ныряет в платье.
 
 
        ТУМАН
 
Как у подножия горы:
Хребет в снегу,
Не кромка рощи.
В иные будто бы миры
Я забрела, идя на ощупь.
В тумане спряталась река,
В сугробах затерялись травы.
Ручей оборван, как строка.
Нет ни мостков, ни переправы.
Один лишь снег –
И сплошь скала.
И я застыла изваяньем,
Как будто жизнь всю прожила
И улыбнулась на прощанье 
С тем миром,
Где росли цветы
И по лугам носились пчёлы.
Край леса – как в снегу кресты.
И путь к ним скользкий, невесёлый.


          * * *
И судорога по  реке,
Как в уходящем мокром теле,
Что от конца  на волоске,
А нервы близких на пределе.
Гляжу, как  дёрнулась вода
От рыбы, прыгнувшей на воздух.
Я  вспомню, как пришла беда,
Хотя к реке неслась на отдых…
Я вспомню мамино лицо 
Сквозь дымку влажную  тумана,
И рук разомкнутых кольцо,
И тремор пальцев непрестанный.
А мне казалось:
Отлегло,
Смирилась —
И живу, не плача.
Но, как сквозь тёмное стекло
Затменье,
Вспыхнет мир иначе. 
   

           * * *
Ведь лета ещё не конец!
Что ж сердце, как поезд, стучало?
Медовый лижи леденец,
Где лодки стоят у причала. –
Качает слегка ветерком
На привязи длинной у пирса.
А я вспоминаю тайком
О лете, где дождик всё лился.
От капель дрожали листы.
Надрывно кричала кукушка.
И свитки сырой бересты
Качались, как чайки, в кадушке.
И были все живы ещё.
Ждала, что любовь постучится.
И  было лицу горячо
От мысли, что что-то случится…
Погладит травинкой печаль.
Жжёт солнце расплавленной сталью.
И близкие смотрят сквозь даль,
Покрытую дымкой-вуалью.


          * * *
Тревожно-багров этот вечер.
И солнце, как спелый гранат.
И суженный так и не встречен,
Хоть жизнь потекла на закат.
За облако  скрылись родные.    
Не прячутся тени во мгле.
И время, где все молодые, —
Как птицы перо на земле.


          * * *
Дымок от срубленных берёз
Окутал едкой гарью берег.
И в горле запершит от слёз,
Хоть всё спокойно, без истерик.
И пепел, будто снег, летит.
На все цветы ложится тихо,
На листья жёлтые ракит,
И поседела облепиха.
Всё зарастает: берега   
И все зализанные раны.
Не мечут больше здесь стога,
Но пахнет травами дурманно.
Всё зарастёт,
Но спилят в день,
Сожгут, построят знатный  терем.   
И пепел сядет на плетень.
И я вернусь к своим потерям.



          * * *
Не краем задело. —
И с гор потекло.
Как в плесени небо темнело.
И мир стал сквозь капли,
Что нежит стекло.
И снова душа заболела.
В печали стою у глубокой реки,
Что селя вбирает потоки,
И думаю, что, будто с гор ручейки,
Бежим средь ланцетов осоки,   
Чтоб влиться в широкое горло реки,
Утратив себя, раствориться.
Взрываются  с шумом в воде  пузырьки. 
В толпе размываются лица.


             * * *
Неужели в безликую темень
Уходить так легко, не спеша?
Потянулись  под горку ступени.
И идёшь ты по ним, не дыша.
Покачнулась под весом дощечка.
Хлипко скрипнула — и замерла.
И дрожишь догорающей свечкой.
Дышит темень в лицо из угла.