Первые часы рождения простушки Мэри

Мэри Купер– серая мышка Мэри, родилась унылым облачным утром января. Когда на окнах лежал смятый снег. С неба сыпалась морозная изморозь. И во дворе, кроме располневшей луны и старых разбитых ботинок, ничего и никого нельзя было сыскать.
Ее отец, раздутый от важности, как откормленная лягушка в прискорбный день мошкары, поглаживая выпирающий живот, нервно моргал при каждом крике рожающей жены. Жена кричала, не жалея легких, забывая о своем благородном пуританском воспитании, так что местный священник крестился, каждый раз, заботясь больше о своих ушах. Но с явным одобрением кивал отцу Мэри, так что становилось страшно, что важность достигнет такого предела, что новоявленный папаша не войдет в проем двери, для лицезрения орущего чада.
Когда всё же Мэри увидела свет, миссис Купер откинула на подушки голову, погрузившись в сон забытья. Когда напротив мистер Купер решил, что пропустить сегодня лишний стаканчик вина за здоровье милой женушки, и несмышленого дитя, будет не грешно.
Лишь Мэри лежала в колыбели в душно натопленной комнате, обводя еще покрытой поволокой голубыми глазами – озерами, постепенно осознавая, что, сколько ей еще предстоит узнать.
Когда отец склонился над ней, с лиловым носом (результатом венгерского жгучего огненного хмельного дракона), он весело рассмеялся, кудахтая и кряхтя. Что его чадо, вылитая он. При этих словах их экономке стало настолько плохо, что она, охнув, присела, сложив руки на отсутствующей груди. Поговаривают, что после этого, она так и прозвала Мэри «бедное дитя». А самые упрямые уверяли, что на глаза ее наворачивались слезы. Но, как бы там не было, отец любовно погладил подергивающие ножки дочери, решив, что можно выпить еще бокал янтарной жидкости, за поразительное сходство, и счастливое разрождение.
Когда миссис Купер проснулась, всхрапнув еще пару раз для очищения дыхания, Мэри уже сладко сосала грудь кормилицы, жадно чмокав губами, закрыв глаза, и сжимая ручонками смуглую теплую кожу..На что мистер Купер, хлопнул себя по бокам, и изрек: «Что его дитя своего не упустит». Миссис Купер, закатив глаза, многозначительно фыркнула, показывая, что данные речи посрамляют эту комнату на веки.
Лишь маленькой Мэри еще совсем не было дело до фамилии Купер, до краснеющего лица отца, и наигранной гордости ее вечно недовольной матери.