Рецидив

Хемингуэй в последней книге говорил:
"Пиши, как можешь, но пиши правдиво".

С недавних пор я не болею лихорадкой рифм,
и все мои стихи — лишь форма рецидива.

Скрывая кризис за метафорой болезни,
я битый час пытаюсь срифмовать
простую мысль: нечестные слова —
гораздо менее полезны,
чем честное молчание.

Я охладел и к прозе, и к поэзии,
устал от поиска созвучных окончаний,
стал безразличен к содержанию и форме.

На все мои вопросы и претензии
мне, едко ухмыляясь, отвечали:
семью стихами не прокормишь.

И вот — надорвана тугая нить
стиха, осыпаны словечки-бусы,
их топчут, как подножный мусор;
на свалку времени вывозят гнить
безвкусный плод бессонной ночи,
не стоящий стоваттного огня.

Забывший всё — и мой нервозный почерк,
и частоту тире, и редкость многоточий,
и паблик мой, и, собственно, меня,
какой-нибудь неверный мой читатель,
по делу важному сутуло семеня
и понапрасну времени не тратя,
споткнётся вдруг об эпитафию в "ВК".

Кресты скосятся на полях черновика,
и взвеют облако графитовой трухи
над белизной страницы злые ветры.

"Здесь обрели на долгие века
покой мои последние стихи,
погибшие от недостатка веры".