Святки

В старину всегда бывало
на крещение гадать,
вечерком таким настало
время девок собирать.

Все собрались уж темнеет,
холодок сознание жмёт,
кто в гадания не верит,
просто встанет и уйдёт.

Девам юным развлечение
не понятна им судьба,
властью ночи той влечение,
открываются врата.

Всё во власти этой ночи,
глаз богов, путь сатаны,
разрешают зрить нам в очи,
не зачтётся в том вины.

Зная то, внимая страсти,
девы начали гадать,
забирая с собой снасти,
сапожки стали кидать.

Красный, чёрный, голубой
все их побросали.
Смех девицы молодой
заглушал все дали.

Свечи, кольца, зеркала
девицы гадают,
крепко сжав в руке рука
трепетно вникают.

Громкий смех из окон льёт,
во дворы ступает ночь,
и куда ж девчат несёт,
никто не сможет им помочь.

Выйдя ночью на крылечко
лунный свет ожог лицо,
всколыхнулося сердечко
страшным кажется крыльцо.

Побежали за ворота,
нужно обувь собирать.
Вот сапог застрял у грота,
дружно стали вынимать.

Башмачки все разлетелись
у кого куда «глядят»,
у одной лишь затаились,
землю носиком рыхлят.

Все девчата в возбужденье,
разговоры о судьбе,
все гаданья к исполненью,
не иначе быть беде.

До утра угомонились,
разбрелись все по домам,
с вожделеньем спать ложились,
в предвкушенье знатных дам.

Лишь одна уснуть не сможет,
будет землю вспоминать,
обойдётся всё же, может,
всё она не может знать.

День, другой и ночь приходит
и к девице каждый раз
темнота коня приводит,
всадник есть на нём без глаз.

Чёрный конь копытом мечет
забивая в землю снег,
всадник суженую ищет,
конь пускается на бег.

А  девица как шальная
на кровати вся в бреду,
в волосах уже седая
прядь пробилась на беду.

Конь стучит, крыльцо пылает,
сердце девичье горит,
жизнь, по каплям забирает,
всадник перед ней стоит.

Губы нежные целует,
в капюшоне нет лица,
дева с духами воюет,
крест бросает в мертвеца.

Неоткуда ветер взялся,
из ковша течёт вода,
чёрный пепел лишь остался,
и девица вся седа.

Сердце бьётся в тон с душою,
и земля дрожит у ног,
что же сделал он с тобою,
мёртвый всадник душу сжёг.

А на утро снег растая,
солнце греет весь порог,
дева юная седая,
устоять никто не мог.

Только деву схоронили
на могилке образа,
в полночь всадника узрели,
с ним была его краса.