9. Таинственная страсть...

"ТАИНСТВЕННАЯ СТРАСТЬ"

Поразительно – за несколько тысяч лет человечество освоило практически все возможные типы общественных формаций, философски обосновав каждую из них;  участвовало во множестве войн, пережило череду тяжелейших испытаний. Все текло, менялось, утверждалось и отрицалось, но одно и только одно осталось неизменным: потребность в законе, вере и творчестве - поэтическом, литературном, изобразительном,  музыкальном, художественном, научном. И далеко не случайно определение «творчество поэтическое» оказалось на первом месте.

Теперь попробуем спросить себя: не что есть поэзия как социокультурное  и историческое  явление, а ЧТО ОНА ЕСТЬ СУЩНОСТНО? ГДЕ И КАК РОЖДАЕТСЯ, ОТКУДА И ДЛЯ ЧЕГО ПРИХОДИТ К ЛЮДЯМ? Что она - дар, откровение, ответственность, обещание, долг, трудное и мучительное счастье - или наоборот - чистота, радость, свет, улыбка, напоминание о том, что несмотря ни на что, В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО?

Или не Оно, а чувства, эмоции, переживания? А есть ли они где-то еще или принадлежат лишь человеку и живут только в человеке? ЧТО ОБЛАДАЕТ ЧУВСТВОМ И СПОСОБНО ИСПЫТЫВАТЬ ЧУВСТВА?  БОГ ОТЕЦ? БОГ ДУХ СВЯТОЙ? БОГ СЫН? КОСМИЧЕСКИЙ ДУХ И СОБОРНАЯ ДУША?

Существует мнение: ничто так кардинально не меняет мировоззрение, как материнство и отцовство. В поэзии эти два состояния слиты воедино самым невероятным образом. Поэт чувствует себя одновременно и отцом, и матерью сотворяемого и одновременно – РЕБЕНКОМ, но уже не земных, а небесных Отца и Матери. И есть еще одно, что объединяет их: Святой Дух, Дух Поэзии или Душа Поэзии. К ней вполне применимо библейское откровение:

«Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной.

Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны,

когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны,

когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли:

тогда я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем  Его во все время,

веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими.

Итак, дети, послушайте меня; и блаженны те, которые хранят пути мои!»

Притчи Соломоновы. Ветхий Завет.

*** 

В восточной философии, а также в эзотерике принято выделять в составе Единой Вселенской Реальности следующие царства: физическое, тонко-физическое (эфирное), витальное (астральное), ментальное (разумное), супраментальное (надразумное) и духовное (Божественное). Пожалуй, разумное и физическое сразу можно отбросить; остается витал (астрал) и духовное (божественное). У первого множество уровней и подуровней, степеней зрелости и разная выраженность связей с верхними и нижними планами.

Сильная  жизненность,  как правило, связана с таким же сильным разумом. Она сознательна, исполнена желаний, импульсов и порывов, чувств и эмоций, поисков красоты и полноты жизни, обладания и наслаждения.  Поэтична, романтична (но не слезлива и не сентиментальна), обладает невероятной остротой чувствования и понимания слова.

Обладает сильной волей и большой жизненной силой , способна контролировать низшие порывы и желания и подчиняться требованиям разума. Щедрая, великодушная, смелая, энергичная, верная  принятым решениям, целеустремленная и неподкупная.  Самостоятельна  и трудно управляема, не склонна  к самопожертвованию. Однако, если это ей удается, то становится прекрасным инструментом в Божественной работе.

Если же говорить о Витале Космическом, то это в первую очередь - ЖИЗНЬ. Огромная, вечная, многообразная и щедрая во всех своих проявлениях, не боящаяся препятствий и постоянно преодолевающая их, готовая на самые сильные проявления и жертвы.

Второй аспект - это Божественность. Здесь Жизненности приходится делать очень серьезное усилие, ибо ей часто приходится не только идти через разум, но и преодолевать его сопротивление. Ее чувствование Бога почти интуитивно, но очень глубоко и искренне.

Иногда это ее  пугает, но все же она прекрасно осознает, ЧТО стоит за ее спиной и откуда приходят все эти щедрые, но вроде бы незаслуженные дары. И поэтому она редко говорит о себе и о своем (последнее -  привилегия низшего витала и физического), а скорее о том, что к ней «приходит свыше». Давно подмечено: диалог поэта с Божественным  очень  труден, мучителен и почти всегда односторонен.

Вообще природа мира такова, что все родившееся, все впервые увидевшее свет жаждет реализации. Неважно, что это - изобретение, идея, научное открытие или произведение искусства. Особенно это касается поэзии.  Здесь все созданное  неизбежно становится частью человека, иногда - лучшей его частью. Оно живет в нем, взрослеет, развивается, но этого мало…

Главное, о чем мечтают и Бог, и Человек, и Слово - это быть услышанным, понятым и принятым. Иначе остановится и жизнь, и мысль, и чувство. Ныне часто приходится слышать: самое страшное для творца - безразличие и равнодушие. Неважно, хвалят или ругают, лишь бы не проходили мимо». На первый взгляд все правильно. Но лишь на первый. И если мы во главу угла поставим чисто механический подсчет  случаев  «обращенного внимания», то выявится весьма странная закономерность.

На первом месте с огромным отрывом окажутся вещи, заслужившие наибольшее количество отрицательных  откликов. И вот она - слава, известность, популярность, востребованность - и черная зависть конкурентов. Или еще проще: набор максимального количества лайков, ради которых можно пойти на все, что угодно. Потому что такие показатели, как значимость, «знак качества» и художественная ценность ныне не в моде. Рифмование заменило собой творчество; поэт «От Бога» оторвался от Божественного, хотя прекрасно понимает  происходящую с ним трагедию.

Что сделалось? Зачем я не могу,
уж целый год не знаю, не умею
слагать стихи – и только немоту
тяжелую в моих губах имею?

Вы скажете - но вот уже строфа,
четыре строчки в ней, она готова.
Я не о том. Во мне уже стара
привычка ставить слово после слова.

Порядок этот ведает рука.
Я не о том. Как это прежде было?
Когда происходило - не строка -
другое что-то. Только что?- забыла.

Да, то, другое, разве знало страх,
когда шалило голосом так смело,
само, как смех, смеялось на устах
и плакало, как плач, если хотело?

Ахмадуллина Белла 1966

*** 

Ну что тут скажешь… ВЫСОКОЕ  ИСКУССТВО?  А что это? Весьма звучное, но не слишком конкретное словосочетание? Потому что все попытки объяснить простым смертным, что же такое «подлинно высокое искусство», как правило, ничем не кончаются. Или кончаются громким скандалом с непременным переходом на личности, битьем посуды и обвинением в бездарности.

Обе стороны прекрасно понимают, ЧТО есть Дар и ЧТО - его отсутствие, однако никак не могут определиться в том, в чем он должен выражаться и каким законам следовать. Поэтому здесь имеют место всего три инстанции - признание «сангхи» - законодательного собрания неких посвященных «небожителей», мнение общества и самопровозглашение.

В первом случае признание чего-либо «высоким и истинным», а его носителя - «гением» - есть абсолютный субъективно-волевой процесс, к тому же контролируемый свыше государственным аппаратом и идеологией. Мы ко многому привыкли, поэтому вполне терпимо относимся к определению Комитет по культуре, министр и министерство культуры, но категорически бы не приняли «Министра Поэзии» или «Министра Музыки». Мэтра, Мастера, Патриарха, в определенных пределах и Законодателя - это пожалуйста. Что же касается «сангхи», то  в литературном мире она почти всегда есть Власть, а не Сакральность. Достаточно вспомнить о недостойных междоусобицах, а то и  войнах во всевозможных союзах - кинематографистов, писателей, литераторов, художников, причем не только в печально знаменитые 90-е…

Однако не менее значимым было и иное - появление в 70-е годы многочисленных литературно-поэтических объединений, несколько напоминавших нынешние «фабрики звезд» и воплотившихся в толпах неприкаянных «простых советских гениев». Такая ситуация явилась полустихийным, полуорганизованным ответом на вызов элитарных групп любой направленности. И конечно же, каждое такое объединение находилось под пристальным вниманием власть предержащих. Свято место пусто не бывает, и печальный опыт 60-х отнюдь не оказался забытым.

А еще были искусствоведы, культурологи, политологи, идеологи… И если нечто провозглашается «истинно высоким искусством», то все прочее, не вписывающееся в установленные рамки, немедленно клеймится как НЕ-искусство или АНТИ-искусство. Затем безжалостно, как не достойное внимания, выбрасывается на потребу темной, неразвитой и слепой людской массы.

Однако любая масса не настолько слепа и глупа, чтобы не понимать этого. В знак протеста она начинает самоутверждаться, производя на свет собственное искусство, культуру и самостоятельно определяя  их критерии и ценности. Но и это еще не все - появляются ее идолы, опекуны, маркетологи, менеджеры, идеологи.

Благодаря их деятельности все, не имеющее никакого отношения ни к культуре, ни к искусству, таковыми провозглашается и активно пропагандируется. В результате и первая, и второе полностью теряют свой суверенитет и становятся лишь средством зарабатывания  денег  или разменной монетой в политических спорах.А что же высокая культура и истинное искусство?  Их ждет очень нелегкая судьба. Философская мысль давно это заметила. Вот слова Ф. Ницше:

«Гибель людей высокого предназначения, а особенно - людей искусства – это правило. Высокий человек – это не сверхчеловек, он гоним в обществе, он встречает непонимание, злобу, зависть и страдает от этого. Немногие способны выжить и сохранить себя в этом реальном обществе… их голос слабеет, а дыхание становится тяжелым…»

И все же - неужели мы настолько слепы, глухи, и неразвиты, что не в состоянии отличить высокое от высочайшего, а хорошее, полезное и нужное от никуда не годного? Удивительно, но до сих пор общего, всеобъемлющего и универсального  определения этого феномена не существует. В этом легко убедиться, прочитав, например, следующее:

Искусство - образное осмысление действительности; процесс или итог выражения внутреннего или внешнего (по отношению к творцу) мира в художественном образе; творчество, направленное таким образом, что оно отражает интересующее не только самого автора, но и других людей.

Искусство (наряду с наукой) — один из способов познания, как в естественнонаучной, так и в религиозной картине восприятия мира.

В масштабах всего общества, искусство — особый способ познания и отражения действительности, одна из форм художественной деятельности общественного сознания и часть духовной  культуры как человека, так и всего человечества, многообразный опыт творческой деятельности всех поколений.

В наиболее общем смысле искусством называют мастерство, продукт которого доставляет эстетическое удовольствие. Энциклопедия Британника дает следующее определение: «Использование мастерства или воображения для создания эстетических объектов, обстановки или действия, которые могут быть разделены с окружающими». Таким образом, критерием искусства является способность вызывать отклик у других людей. Определение и оценка искусства как явления — предмет непрекращающихся дискуссий.

Увы, но единственное, с чем безусловно можно согласиться, так это с последним утверждением. Что же из всего этого следует? Простое, почти гениальное, щемящее и безошибочно точное определение: «Счастье - это когда тебя понимают». Остальное додумывайте сами… Даже такая незаурядная личность, как В.Маяковский, мечтал, что когда-то:

Явившись в ЦКК грядущих светлых лет,
Над бандой поэтических рвачей и выжиг
Я подниму, как большевистский партбилет,
Все сто томов моих партийных книжек.

Прошло 40 лет - и все несказанно изменилось. Коммунистическая религия доживала последние дни, а бывшие атеисты, особенно люди творческие, начали отчетливо понимать, что на самом деле мир устроен очень и очень непросто.

     Слепые блуждают
         ночью.
     Ночью намного проще
     перейти через площадь.

     Слепые живут
         наощупь,
     трогая мир руками,
     не зная света и тени
     и ощущая камни:
     из камня делают
         стены.
     За ними живут мужчины.
     Женщины.
        Дети.
         Деньги.
     Поэтому
     несокрушимые
     лучше обойти
         стены.
     А музыка в них
     упрется.
     Музыку поглотят камни.
     И музыка
     умрет в них,
     захватанная руками.
     Плохо умирать ночью.
     Плохо умирать
         наощупь.

     Так, значит, слепым - проще...
     Слепой идет
         через площадь.

И. Бродский.

А время идет… Сменяются эпохи, уходят старые люди и приходят молодые.
Кто-то идет все дальше, а кто-то поднимается все выше. «Легенда о себе» трансформируется в «историю себя», где обязательно будет то, чего 30, 20, 10 лет назад не было и быть не могло. Медленно, постепенно рождается ПОЭТИЧЕСКАЯ  МУДРОСТЬ, вобравшая в себя все уроки прошлого, декорации настоящего и уже проступающие реалии будущего. Молодой нерассуждающий атеизм (а точнее, оптимистическая вера в будущее) взрослеет, устает от бесконечного бега, останавливается на перекрестке дорог и начинает серьезно задумываться…

Жизнь и смерть - две главных вещи.
Кто там зря на смерть клевещет?
Часто жизни смерть нежней.
Научи меня, Всевышний,
Если смерть войдет неслышно,
Улыбнуться тихо ей.

Помоги, господь,
Все перебороть,
Звезд не прячь в окошке,
Подари, господь,
Хлебушка ломоть -
Голубям на крошки.

Тело зябнет и болеет,
На кострах горит и тлеет,
Истлевает среди тьмы.
А душа все не сдается.
После смерти остается
Что-то большее, чем мы.

Остаемся мы по крохам:
Кто-то книгой, кто-то вздохом,
Кто-то песней, кто - дитем,
Но и в этих крошках даже,
Где-то, будущего дальше,
Умирая, мы живем.

Что, душа, ты скажешь богу,
С чем придешь к его порогу?
В рай пошлет он или в ад?
Все мы в чем-то виноваты,
Но боится тот расплаты,
Кто всех меньше виноват.

Помоги, господь,
Все перебороть,
Звезд не прячь в окошке,
Подари, господь,
Хлебушка ломоть -
Голубям на крошки.

Евгений Евтушенко 1996 г.

А вот еще:

Я стою, как перед вечною загадкою,
Пред великою да сказочной страною -
Перед солоно- да горько-кисло-сладкою,
Голубою, родниковою, ржаною.

Грязью чавкая жирной да ржавою,
Вязнут лошади по стремена,
Но влекут меня сонной державою,
Что раскисла, опухла от сна.

Словно семь богатых лун
На пути моем встает
Это птица Гамаюн
Надежду подает!

Душу, сбитую утратами да тратами,
Душу, стертую перекатами,-
Если до крови лоскут истончал,-
Залатаю золотыми я заплатами -
Чтобы чаще Господь замечал…

*** 

«Мне меньше полувека - сорок с лишним,
Я жив, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним».

В. Высоцкий, 1980 год. За несколько дней до ухода.

*** 

Пока Земля еще вертится,
Пока еще ярок свет,
Господи, дай же ты каждому
Чего у него нет -
Мудрому дай голову,
Трусливому дай коня,
Дай счастливому денег -
И не забудь про меня.

Пока Земля еще вертится —
Господи, твоя власть! —
Дай рвущемуся к власти
Навластвоваться всласть,
Дай передышку щедрому
Хоть до исхода дня,
Каину дай раскаяние...
И не забудь про меня.

Я знаю: ты все умеешь,
Я верую в мудрость твою,
Как верит солдат убитый,
Что он проживает в раю,
Как верит каждое ухо
Тихим речам твоим,
Как веруем и мы сами,
Не ведая, что творим!

Господи мой Боже,
Зеленоглазый мой!
Пока Земля еще вертится,
И это ей странно самой,
Пока ей еще хватает
Времени и огня -
Дай же ты всем понемногу...
И не забудь про меня …

Б. Окуджава.

«Дай же ты всем понемногу….» Окуджава был удивительно мудрым человеком, тихим, скромным, светлым… И вроде ничего могучего, огненного, гремящего и сокрушающего в нем не было. Однако была какая-то тайна, недосказанность, неуловимость, метафоричность… Главное же, как мне кажется, удивительная и какая-то неземная доброта. Без него все поэтическое братство 60-х  потеряло бы что-то невероятно важное, что-то такое, без чего поэзия перестала бы быть поэзией…

И совсем иного рода был дар Р. Рождественского, Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Б. Ахмадуллиной, В Высоцкого - кумиров молодежи того времени. Они многому дали жизнь и многим – начало. Для следующего, уже послевоенного поколения они стали  и Учителями, и Старшими братьями, но не пророками. Да они на это и не претендовали…

У них был особый, удивительный язык и ни на что не похожие средства выражения. Так тогда никто не писал, да и теперь мало кто пишет. Иногда они казались людьми «не от мира сего», неизвестно откуда и как попавшие в наш мир. Их трудно понимали и принимали поэты не только предыдущего поколения, но и современники. Зато люди, обладавшие поэтическим восприятием мира, понимали абсолютно.

Любовь… Нечто такое, о чем нельзя не говорить и почти невозможно ничего сказать…

Аве, Оза. Ночь или жилье,
псы ли воют, слизывая слезы,
слушаю дыхание Твое,
Аве, Оза.

Оробело, как вступают в озеро,
Разве знал я, циник и паяц,
Что любовь – великая боязнь!
Аве, Оза...

Страшно – как сейчас тебе – одной?
Но страшнее, если кто-то возле.
Черт тебя сподобил красотой,
Аве, Оза!

Вы: микробы, люди, паровозы,
умоляю – бережнее с нею.
Дай тебе не ведать потрясений,
Аве, Оза…

Противоположности свело.
Дай возьму всю боль твою и горечь.
У магнита я – печальный полюс,
Ты же – светлый. Пусть тебе светло.

Дай тебе не ведать, как грущу.
Я тебя не огорчу собою.
Даже смертью не обеспокою.
Даже жизнью не отягощу.

Аве, Оза. Пребывай светла.
Мимолетное не прекратимо.
Не укоряю, что прошла –
Благодарю, что проходила.
Аве, Оза…

А. Вознесенский.

Война… Для поэтов 60-х она была не просто реальностью, а чем-то таким, что куда больше и страшнее реальности. Они выросли из нее и продолжали жить в ней.  Как всю жизнь жил В. Высоцкий… И еще - в стране беспросветной лагерной тоски - войны  еще более страшной, потому что неправильной, чудовищной, аморальной, недопустимой.

Криком и ужасом, чем-то запредельным, недоступным пониманию, преступлением, которое  не имеет срока давности и не может быть ни прощено, ни забыто, была жизнь сотен тысяч людей. И нет мира и согласия в народе, позволившего сотворить с собой подобное… 40 лет исхода… Видимо, этого оказалось мало и чаша скорби так и осталась недопитой… Скоро, очень скоро не останется тех, кто ПОМНИТ… Тех, кто с великой горечью имеет право сказать:

— Ну что с того, что я там был?
Я был давно, я всё забыл.
Не помню дней, не помню дат,
Ни тех форсированных рек.

— Я неопознанный солдат,
Я рядовой, я имярек.
Я меткой пули недолёт,
Я лёд кровавый в январе.
Я прочно впаян в этот лёд,
Я в нём, как мушка в янтаре.

— Ну что с того, что я там был?
Я всё избыл, я всё забыл.
Не помню дат, не помню дней,
Названий вспомнить не могу.

— Я топот загнанных коней,
Я хриплый окрик на бегу,
Я миг непрожитого дня,
Я бой на дальнем рубеже,
Я пламя Вечного огня
И пламя гильзы в блиндаже.

— Ну что с того, что я там был,
В том грозном быть или не быть?
Я это всё почти забыл.
Я это всё хочу забыть.

Я не участвую в войне —
Она участвует во мне.
И отблеск Вечного огня
Дрожит на скулах у меня.

Уже меня не исключить
Из этих лет, из той войны,
Уже меня не излечить
От тех снегов, от той зимы.
Вдвоём — и с той землёй, и с той зимой
Уже меня не разлучить,
До тех снегов, где вам уже
Моих следов не различить.
Ну что с того, что я там был?!

В. Берковский.

*** 

Старость… Какая это все же мерзкая, противная и беспощадная вещь… Почему нам не дано умирать достойно, спокойно, простив всех и забрав с собой все то, что нам было дорого?

Как стареют и умирают в природе? Боюсь, что ничуть не лучше, чем это происходит с нами. И каждый видит это по-своему. Для меня уход жизни - всегда догорающий костер, который когда-то кто-то зажег… Огонь, сопротивляющийся изо всех сил, еще хранящий память, свет, тепло, но уже тихий, грустный и все понимающий.

Разум? Сумрак, зашедшее солнце, длинное и медленное движение серых, синих и сиреневых облаков, холодный ветер, одиночество, молчание.

Тело… Земля поздней осенью. Сухие шуршащие побеги, бурьян, иней. Дерево - старое, высохшее. Давно улетели птицы, ушли люди, отправились на ночлег звери. На моих ветках - два-три еще не облетевших листочка, еще что-то помнящих, еще на что-то надеющихся.

Душа… Она просто не знает, что ей делать и к чему готовиться…

О чем поет ночная птица,
Одна в осенней тишине?
О том, с чем скоро разлучится
И будет видеть лишь во сне.

О том, что завтра в путь неблизкий
Расправив крылья, полетит,
О том, что жизнь глупа без риска
И правда все же победит.

Ночные песни и птицы вещие
Мне стали пищей для души,
Я понял вдруг простую вещь:
Мне будет трудно с ней проститься.

Холодным утром крик последний
Лишь бросит в сторону мою,
Ночной певец, я твой наследник,
Лети, я песню допою.

К. Никольский.

*** 

Нет ничего страшнее, чем смерть человека. Который еще не готов, который еще не нажился, который еще не настолько уверовал в Бога и жизнь после смерти, чтобы встреть ее спокойно. Да и что она ему, эта странная и незнакомая жизнь, когда была ЭТА. И какая…

...Ах, как мы привыкли шагать от несчастья к несчастью...
Мои дорогие, мои бесконечно родные, прощайте!
Родные мои, дорогие мои, золотые, останьтесь,
Прошу вас, побудьте опять молодыми!
Не каньте беззвучно в бездонной российской общаге.
Живите.
Прощайте...

Тот край, где я нехотя скроюсь, отсюда не виден.
Простите меня, если я хоть кого-то обидел.
Целую глаза ваши.
Тихо молю о пощаде.
Мои дорогие.
Мои золотые.
Прощайте!

Постичь я пытался безумных событий причинность.
В душе угадал...
Да не все на бумаге случилось.
Волга-река.
И совсем по-домашнему: Истра-река.
Только что было поле с ромашками...
Быстро-то как!..

Радуют не журавли в небесах, а синицы в руках...
Быстро-то как!..
Да за что ж это, Господи?!
Быстро-то как...
Только что, вроде, с судьбой расплатился, — Снова в долгах!

Вечер в озябшую ночь превратился.
Быстро-то как...
Я озираюсь.
Кого-то упрашиваю, как на торгах...
Молча подходит Это.
Нестрашное...
Быстро-то как...

Может быть, что-то успел я в самых последних
строках!..
Быстро-то как! Быстро-то как...
Быстро...

Р. Рождественский.

***

Свисаю с вагонной площадки,
прощайте,
прощай мое лето,
пора мне,
на даче стучат топорами,
мой дом забивают дощатый,
прощайте,
леса мои сбросили кроны,
пусты они и грустны,
как ящик с аккордеона,
а музыку - унесли,
мы - люди,
мы тоже порожни,
уходим мы,
так уж положено,
из стен,
матерей
и из женщин,
и этот порядок извечен…

А. Вознесенский. 

*** 

Не уверен, стоило ли мне браться за эту тему. Хотя в этом вопросе я человек достаточно беспристрастный - никогда не болел поэзией, не любил ее и не разбирался в ней. Не имел никакой склонности к диссидентству, эпатажу, не страдал от отсутствия свободы, не признавал и весьма недолюбливал элитарность любого образца. Государство, партия, идеология, КГБ, цензура и запреты были где-то там и не имели к нам никакого отношения. Мы были сами по себе, они сами по себе.

У нас был свой мир, своя память, свои ценности и приоритеты. Проза тех лет была не чуть не хуже (а по моему мнению, гораздо лучше) поэзии. Очень необычные авторы появлялись постоянно. Часть из них прочно входила в нашу жизнь, часть неожиданно исчезала. Казалось, и сами те далекие годы  давно прожиты и почти вычеркнуты из памяти. И вот, такая неожиданная и странная встреча…

Сначала просмотр сериала "Таинственная страсть" шел с большим трудом. Казалось, что речь идет не о моей стране, не о моем времени, не о моей реальности. Все ощущалось как чуждое, надуманное и не то чтобы «ненастоящее», а частное, локальное, происходящее в очень ограниченном пространстве нескольких десятков людей.

Людей странных, необычных, которые где-то и как-то работали, но никогда не жили этой работой; которые ссорились и мирились, спорили, соглашались и не соглашались, почти непрерывно пили, влюблялись и любили, встречались и расставались, странно чувствовали и совершали трудно объяснимые поступки. Какой-то крошечный мирок, в который дыхание Большой Жизни врывалось лишь изредка, когда затрагивало сами основы его существования.

И лишь после 2-й серии я начал понимать - передо мной открывается не новый пласт истории (все происходящее в фильме было хорошо известно), а жизнь иная, незнакомая и ни на что не похожая. И даже не жизнь - БЫТИЕ, тончайший диалог человека и мира, какая-то незнакомая религия со своими храмами, крестами, молитвами и служителями.

Не было войны общества с Властью и общества с личностью; не было войны правых и неправых. Было противостояние, борьба трансцендентных начал, жесткий и бескомпромиссный  диалог, в котором не было и не могло быть победителей. Я смотрел, не отрываясь, все больше и больше это понимая.

Но вскоре восприятие усложнилось настолько, что я уже не мог четко сформулировать то, что хорошо чувствовал и понимал, но не мог бы выразить в словах. Иногда мне казалось, что я вижу предельно искренних, неиспорченных и чистых детей, страстно желавших жить по недоступным нашему пониманию идеалам. Иногда и того больше - единством немногих душ, решивших придти на Землю именно в эту страну в «ее моменты роковые». Придти и пожертвовать собой… Пережить самих себя, утратить многое, но многому же научиться…

И задача, которую поставил перед собой самый старший из них, была намного сложнее, чем просто «вспомнить и рассказать». Главным было -

ВЕРНУТЬ ВСЕХ К ЖИЗНИ И ВЕРНУТЬ ИМ ЖИЗНЬ. НАПОМНИТЬ, ДЛЯ ЧЕГО ОНИ ЖИЛИ, К КАКОЙ ВЕЛИКОЙ ЦЕЛИ СТРЕМИЛИСЬ И О КАКОМ ПРЕКРАСНОМ БУДУЩЕМ МЕЧТАЛИ.

Почему меня так  это остро затронуло? Что увидел я - читатель, зритель, участник тех далеких событий?  Ребенок, который когда-то жил с В. Аксеновым в забытом богом г. Магадане и даже не знал об этом? Печаль о «далеком, прекрасном», но так и не состоявшимся?  О тех временах, когда деревья были большими, дома высокими, люди добрыми, а жизнь - бесконечной? Или здесь что-то иное?

Я не поленился и внимательно просмотрел все отзывы на фильм. Лучше бы я этого не делал… Примитивность, узость, шаблонность… Практицизм  и прагматизм. Полное непонимание того, что психологическое и духовное пространство - это в огромной степени пространство поэтическое, культурное, художественное, историческое, эмоциональное; пусть не религиозное, но очень близкое к нему. Что понятия исторического, биографического и духовного  времени  не есть некие абстракции, а вполне ощутимые и проживаемые реалии. Что нынешнее оскуднение  всего и вся порождает такого же

СКУДНОГО, ОГРАНИЧЕННОГО, НЕ СПОСОБНОГО НИ НА МЫСЛЬ, НИ НА ПОСТУПОК, НИ НА ГЛУБОКОЕ ЧУВСТВО, НИ НА НЕСТАНДАРТНЫЕ РЕШЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА.

Вы снова говорите: «Фильм «Таинственная страсть» - это не искусство… Да и сам этот писатель тоже очень далек от искусства как такового». Ваше право считать именно так. Однако у объективности и непредвзятости тоже есть свои права, и они требуют любое спорное утверждение предварять словами: «Лично я считаю…»  А далее вам предоставляется возможность изложить свою точку зрения. Не забыв при этом и привести общепринятое определение.  Например такое:

«Искусство есть использование мастерства или воображения для создания эстетических объектов, обстановки или действия, которые могут быть разделены с окружающими». И вообще, «суббота для человека или человек для субботы?» Попробуй ответь…

И дело не в том, что мне  вдруг на старости лет довелось прозреть, понять и полюбить поэзию, а вместе с ней  некое число странных и необычных людей, именующих себя поэтами. Ведь в моей жизни ничего подобного не было - ни таких людей, ни таких событий, ни таких испытаний и такого исхода. А то, что и было,  было таким же, как и у всех, таким, о котором и рассказывать–то нечего.

И еще: эта встреча была не одной из легенд  поэзии, а историей, чем-то схожей на библейскую притчу.  И снова, снова - дело было совсем не в поэзии. Наверное, все-таки в ЧЕЛОВЕКЕ.
 
А что же есть она сама - ПОЭЗИЯ? В самом чистом и незамутненном виде? Не отвечу. И вряд ли кто-то сможет ответить, ибо так было всегда и будет всегда. Остается лишь повторить  вслед за Дж. Уилером:

«Вот ЧЕЛОВЕК… Следовательно, какой же должна быть вселенная?..»

Пути Поэзии и Дао Поэзии… Поэзии как Души Жизни и Любви Неба. Люди, ставшие ее голосом, ее посланниками, ее  радостью и печалью, ее дыханием и огромным бьющимся сердцем. Жители Неба, прожившие свои жизни на Земле, и люди Земли, не желавшие уходить на Небеса… Насколько же трудно оценить, КАКОЙ силы Дар они получили… Дар, предназначавшийся для богов и титанов и принятый  на плечи обычными людьми.

Боюсь, что здесь разговоры о сознательном, подсознательном и т.д. бессмысленны и неуместны… Так же, как неуместны разговоры о Боге… Это их и только их Тайна. Великая Тайна Дара и Одарения; Распятие, Крест и Голгофа, Чаша, Смерть и Воскресение…

Да будет Вам мир и счастье и здесь, и там, и в других мирах, и в других людях, и в цветах, и в птицах, и в деревьях, и в настоящем, и в прошлом, и в будущем…

- Ты  одарил… Скажи,  кому  из  братьев
Ты  даришь  жизнь  и  славу,  а  кому –
Рубище,  пыль  и  вечное  проклятье?
Кому – свободу  жить?  Кому – тюрьму?

Не  передать,  не  отменить,  не  уклониться…
Зачем  давать  тому,  кто  лишь  берёт?
Зачем  мне  свет,  когда  в  своей  темнице
Давно  ослеп  я - ни  к  чему  полёт

Тяжёлому… Не  ангел  и  не  птица,
Он  не  взлетит!  Он  рухнет!  Не  поймёт,
Что  происходит,  скажет: “Это  снится”…
В  нём  всё  нарушится,  и  бывший  плавным  ход

Времён,  событий,  мыслей   и  решений
Пойдёт  вразнос,  наотмашь,  и  уже
ДВА  МИРА – просветлений  и  сомнений -
Живут  совместно,  и  стоит  на  рубеже

Угрюмый  страж,  и  корка  хлеба
Дороже  яств,  и  больше  не  забыть
Слепому  чуда:  он  впервые  видел  небо!–
И  ничего  теперь  не  изменить…

А  что  отдать  взамен?  Нелеп  и  жалок
Дар  отраженья  в  отраженье… Краткий  сон,
Чердак,  переплетенье  серых  балок,
Полумрак,  отражение  времён,

Проекция  на  плоскость  чьей-то  воли,
Страдающий  прообраз… Инструмент 
Готов  играть,  а  что  до  боли –
Кому  то  интересно?.. Лишь  момент –

И  струны  вздрогнули, ожили,  зазвучали…
Играй,  играющий!  Не мне играй – меня!!
Сыграй,  как  прежде,  так  же,  как  в  начале,
Сыграй  мне  небо,  звёзды,  радость  дня,

Сыграй  моих  ушедших,  в  безднах  мира
Сыграй  богов,  в  багровой  тишине
Сыграй  мне  князя,  деспота,  кумира,
Сыграй  МЕНЯ!  Сыграй  МЕНЯ  НА  МНЕ!!!

Играй  и  пой, пока  живу  и  слышу,
Сыграй  мой  мир,  сыграй  мне  ад  и  рай,
Сыграй  мой  город,  улицы  и  крыши…
Оставь  мне  дар!.. Не  отнимай, не  забирай…

В. Фокас.

И какой же самый главный вывод мы должны сделать уже сегодня? Я думаю, главное, это понять - вся человеческая история есть один нескончаемый Исход с непредсказуемым финалом. Не зря ведь фильм  «Таинственная страсть» оканчивается следующим эпизодом:

- Ну и как вам было в Америке?
- Хорошо…
- А почему же тогда вы все же вернулись?
- Глупый вопрос…

 А теперь нам пора  прощаться с Поэзией, поскольку путь наш лежит дальше…

*** 

Иллюстрация из Интернета