Паровозик из Ромашково

Паровозик из Ромашково (весенняя зарисовка)

Завод зовет и я пути, опять проспал, – почти бегу я.
Спешу по графику прийти я ровно в семь на проходную.
Который год одной тропой, дорогу знают ноги сами.
Пройти маршрут привычный свой могу с закрытыми глазами.
Спеша иду, спеша живу сумбурных дней своих хозяин.
Весна! Во сне и наяву! В районе парковых окраин.

Черемух сладкий аромат заполнил росную ложбинку,
И их цветущий снегопад засыпал узкую тропинку.
Их запах льется и звучит далекой музыкою детства,
Их белый цвет, – к весне ключи, мне на него не наглядеться.
Рассыпал иней острова, им скрыт ковер из трав зеленых.
Не зря народ сложил слова: «К похолоданью цвет черемух».
А вот и солнца полоса съедает грань тенистых линий,
И проявляется роса, где был блестящий белый иней.
И кроны утренних берез в сережках, словно в серпантине,
Как звездопад весенних грез, и солнца луч застрял в вершине.
Перед горой журчит ручей, проснувшись в солнечном апреле,
Выводит первый соловей свои восторженные трели.
Хочу найти его в ветвях, с ним утро ярче и добрее.
Восход и песня соловья в моем пути меня согреют.
Тропа ведет через ручей, вперед на берег, что повыше.
От встречных солнечных лучей, зажмурясь, призрачно увижу:
Лучами проткнута насквозь береза, ранена смертельно,
Явив мне, смутно в искрах рос, иконы образ Семистрельной.
И этот лик меня манит, пьянит и снова дарит силы,
Влечет и тянет, как магнит, шепчу я: «Господи, Помилуй!»
Какой божественный рассвет – им насладиться и молиться,
Такой один, другого нет, он никогда не повторится.
Весны восторженные дни, мелодии родного края,
Как сердцу дороги они. И как пленяют, согревая,
И эти трели соловья, и утра нежные красоты…
Завороженный встану я и…
опоздаю на работу.