Реквием для Гения ч. 1 Роберт

Мне несказанно повезло – я видел, как расцветает весна гения, погружаясь в зной лета, которое затем так быстро переходит в осень, чтобы погрузиться в зиму таланта. Но, находя в ней так много холода и неуюта, стремится вновь расцвести - весною новой гениальности. Он появился в нашем дружном классном коллективе в начале нового учебного года, года, когда новое было еще скрыто за горизонтом, а старое уже не тревожило. Все были ещё отвязаны от мыслей о жизни, но, вместе с тем, каждый уже чувствовал её дыхание, её шепот или уже настойчивый стук. Но, все ещё крепились, как могли, стремясь, хоть как-то,  продлить это такое прекрасное и беззаботное время ученичества. Но, с приходом Роберта, эта наша беззаботность вдруг дала трещину – почувствовалась какая-то новизна, не такая уж и приятная. Словно в наш тихий омут запустили новую рыбину, которая стала всем невольно напоминать, что где-то, совсем рядом существует новая жизнь, совсем иная, которая скоро поглотит всех нас с потрохами. А потрохов то, у нас было, пока еще, не очень то и много и наш новичок дал нам все это быстро осознать и понять.

Да, это была моя, пожалуй, главная удача в жизни – повстречаться с этим человеком   на заре жизни, когда ещё не растрачены силы, не оформлены мечты, и дороги пока еще в утреннем тумане. Многие глядели на него, но видел его лишь я. Девчонки быстро научились скользить по нему взглядом – ища, и имея уже, более смазливых, успешных и пробивных в своих мечтах, руках и телефонных книжках. А он и не думал никуда попадать, и не стремился, чтобы его нашли и пристегнули к чьей-либо тройке или цугу  - он был сам по себе и сам искал. Нет, он искал не для того, чтобы отыскать кого-то, а для того, чтобы отыскать что-то – и как я быстро понял – это что-то, он всегда пытался отыскать в себе. Именно, через это «что-то» он взрослел, развивался и рос. Быстро перебрав всех, поочередно – в кратких беседах, вопросах и расспросах, Роберт, как бы очертил свой круг интересов и возможностей вокруг каждого из нас. И мне доставляло истинное наслаждение наблюдать за его подходом к каждому – никаких недомолвок, косых взглядов, зависти и споров – это был высший пилотаж общения!

Роберт словно чувствовал, даже, казалось, видел, не столько суть и интересы каждого, сколько его скрытые возможности и потаенные мечты. И когда он заговаривал с кем-то, то всегда делал это с определенной целью и более того с обоюдной пользой и выгодой. В его действиях никогда невозможно было углядеть даже намека на парадигмы зависти, обиды, злости или конфронтации. Он упрямо шел к  какой-то своей неведомой цели, разгадывать которую никто кроме меня, вовсе и не собирался. Все как-то быстро смирились с его нестандартностью и безобидностью и оставили в покое, уважая и принимая его таким, какой он есть. Уж, как он установил, что именно мой круг шире, чем у кого бы то ни было – я так и до конца не понял – но его интерес и доверие ко мне оказались более значительными. Нет, конечно же, он не увидел во мне равного – только лишь понял, что ступень моих возможностей, к нему, ближе всего. И его излюбленным приемом нащупать и открыть  эти возможности, было попытаться увлечь.

О, круг его интересов, и я довольно быстро это понял, был необычайно широк и разнообразен. Нет, он, вовсе не числился в отличниках – скорее он был особенным – в любом предмете. Пренебрегая рутинным и повседневным, он, порою, углублялся в такие дебри, что зачастую вызывал у преподавателей восхищенный и удивленный взгляд. Именно, благодаря этому, он благополучно избегал нотаций и даже троек – и к этой благосклонности к нему, преподавателей, все тоже вскоре привыкли, и даже зачастую использовали его «вывихи» для того, чтобы отвлечь учителя в тяжелое для класса, время:
- Роби, раз уж, ты так влюблен в этого своего немца Дирихле – не мог бы ты побеседовать с Виктором еще раз о нем – сегодня, после вчерашнего вечера, почти весь класс не готов к уроку.
- Лады, - приветливо отвечал тот, - с теоремой Дирихле, вроде как, прошлый раз, разобрались – теперь можно поговорить сегодня о его функции, тоже интересно.
- Да, да, Роби! – тут же отозвалась Тина, первая красавица класса,  - прошлый раз я просто заслушалась!

С этой Тиной, у Роберта были свои, особенные счеты – между ними так быстро установились такие необычные отношения, что весь класс стал, с замиранием сердец, наблюдать за их необычным поединком. Все прежние влюбленности и отношения были враз отставлены в сторону – всем её почитателям, тройкой класса, состоящей из отличников и заводил, было строго наказано отвалить в сторону и более не претендовать – так необычен был этот турнир между «Красотой» и «Умом». Матильда – Тинка, к слову сказать, оказалась, по общему мнению, единственной «неочерченной» в классе. Девчонки же, выразились проще и конкретнее, по этому поводу:
- Да втрескался он, в Тинку, как камбала – вот и весь секрет – что, разве умным это заказано! Вы же видите, что с нею, он никак не найдет общий язык – краснеет только да юзит!
- Как то, уж, больно она красивая – чтобы быть умной! – задумчиво парировали такой очевидный девчоночий посыл, ребята, - нет, тут что-то другое есть – ничего, хороший стук наружу выйдет!

После уроков, я дождался Роберта и мы вместе пошли домой. Как только я заговорил о Тине, по лицу его пробежала легкая приятная тень:
- Ты, что, и вправду ….., - он не дал мне договорить,
- Как тебе объяснить – сердце так редко уживается с умом – диктует и диктует свое, да все так диктует, что умом зачастую, ни понять, ни объяснить.
- Ты, с ней, и вправду – словно завороженный, - попытался я как-то передать разговор в классе, в его отсутствие, - а вдруг, она и вправду пустая?
- Вот эта-то пустота меня и завораживает! – он даже приостановился, развивая свою мысль, - это как пустой холст – можно на нем написать, что только душе угодно. И может выйти гениальное, а может – мазня.
- А если она уже знает, чего хочет – ты, ведь, знаешь, девчонки созревают быстрее ребят.
- Она не знает! Она ждет.
- Чего она ждет, а может - кого?

- Ты не прав, Ян, и рассуждаешь слишком схематично и закоснело. Вот, как ты думаешь – отчего так много бед на свете?
- Человек не совершенен – от того и все беды, - вяло парировал я.
- Нет! Оттого, что красота не совершенна – вот в чем причина!
- Ты хочешь сказать, что красота правит миром?!
- Именно так! Красота – это талант, и горе, если в человеке, кроме этого таланта нет иного таланта, позволяющего совершенствоваться самому и совершенствовать других.
- Так чем же плох этот талант красоты – разве его мало, одного? "Красота спасет мир!" - весомо добавил я.
- Этот талант разрушителен сам по себе, в одиночестве, потому что быстр и силен, подобно потоку воды, смывающему все на своем пути.
- Но, куда-то он держит, все-таки, путь.
- Вниз, Ян, вниз, и только туда - где ниже, а не выше!
- А ты уверен, что Тина захочет заполняться именно тем, что  посчитаешь полезным ты, и что это окажется нужным ей, самой?
- Вот это и есть моя заноза, моя нерешенная задача – здесь нужна какая-то универсальная формула, которая будет верна для любого случая, для любого человека.
- Я думал – ты для себя задачку решаешь….., - Роб засмеялся, не дав, своим смехом, мне договорить,
- Ян, я привык решать задачки в общем виде, - чтобы эти решения были пригодны для всех условий, обстоятельств и людей – с этими словами, он испытывающее поглядел мне в глаза и добавил, - а может, в будущем, все это пригодится именно для тебя.


                (продолжение следует)