Судьба французского эмигранта

Посвящается французским роялистам, воевавшим на стороне России во время Отечественной войны и Заграничного похода в 1812-1814 годах...


Краткая историческая справка


Взятие Бастилии 14 июля 1789 г. послужило сигналом к началу эмиграции. Массовая эмиграция началась летом 1791-го. Уезжали художники, политические деятели, архитекторы, писатели, военные и ученые. Их дома сжигались, а имущество конфисковывалось и распродавалось. Всех, кто покинул Францию в это время, заносили в эмиграционные списки, и возвращение в страну для них оказывалось закрыто. По разным оценкам, в этот период из Франции выехали от 100 до 150 тысяч человек. Российская империя заняла второе место по числу принятых французских эмигрантов. В России французы, бежавшие от революции занимались составлением истории Новороссии, разведением мидий, осушением болот, строительством театров, участием в военных действиях на стороне русской армии.

Одним из самых известных французских эмигрантов того времени был граф Луи-Александр-Андро де Ланжерон - военачальник, генерал, непременный участник крупных военных кампаний, которые вела в то время Россия, новороссийский генерал-губернатор лично знавший А. С. Пушкина. Известно его такое высказывание о Французской революции: «...разразилась эта грандиозная и чудовищная революция, которая должна была явить устрашенному миру зрелище всех преступлений и всякого рода жестокостей и низостей... гнусные и кровожадные мятежники, позор и ужас человечества... адские полчища всех этих неистовых чудовищ, жаждавших убийств». Ланжерон принял участие в войне против Наполеона. Он командовал корпусом в армии Чичагова в сражении на Березине, участвовал в заграничных походах 1813-1814 гг. Патриотические чувства Ланжерону были абсолютно чужды. Французы для него — «неприятель», а русские — «мы» и «наши». Он гордился своим участием в войнах против Французской республики и с явным удовольствием рассказывал о наградах, полученных за победы над соотечественниками. Наполеон для него был лишь «выскочкой». Революционная родина стала для него вражеской страной, против которой он считал себя вправе и даже обязанным воевать...



Когда семья бежала за границу,
Он был ребёнком малым лет шести,
И потому французскую столицу,
Родной Париж, не помнил он почти.

Лишь изредка из памяти всплывали
Картины из минувших страшных лет.
Толпа, заполнив улицу, кричала:
«От нас пощады роялистам нет!»

Не раз он видел, как топили в Сене,
Расстреливали, вешали людей,
Не раз слезами обливал колени,
Испуганный, у матери своей.

«Должны бежать мы ночью из столицы. –
Однажды от отца он услыхал. –
Нас выдали соседи-якобинцы,
Грозит нам, как дворянам, трибунал».

А дальше – ночь, карета и дорога,
И стук копыт по мокрой мостовой,
И на лице у матери тревога,
Поля, леса, окутанные тьмой…

Скитались эмигранты по Европе,
Их спутницею стала нищета,
И проносились, как в калейдоскопе,
Державы, люди, сёла города…

Семья, исколесив чужие дали,
Осела в Петербурге наконец.
В кадетский корпус мальчика отдали,
К царю на службу принят был отец.

По всей Европе раздавались залпы,
Пожар войны в Италии пылал,
С Суворовым в заснеженные Альпы
Ушёл отец и без вести пропал…

А сын в России вырос одиноко.
На службе русской офицером стал.
По Франции, по Родине далёкой
Всё крепче, всё сильнее тосковал.

И втайне верил: «Я вернусь когда-то!
Пускай сейчас я беженец, изгой.
Господствовать не вечно Бонапарту
В измученной стране моей родной!»

На поле Бородинском, под Москвою,
Сражался он в двенадцатом году,
Когда Наполеон привёл с собою
В Россию «просвещённую» орду.

Он часто думал: «Как же это странно,
Что я воюю с собственной страной...
Кого рублю в сражениях так рьяно?
Обманутый народ несчастный мой…

Когда-то якобинцы учинили
В моей стране жестокий, страшный бунт,
Слезами, кровью Францию залили,
Теперь в Россию всё это несут!»

Прошло еще два года скоротечно,
В Париж вступили русские войска.
И эмигрант был счастлив бесконечно,
Вернулся он домой издалека!

Всё повторял, победой окрылённый:
«Глазам не верю! Пал Наполеон!
И на престоле вновь король законный:
Людовик Восемнадцатый Бурбон!

Я верил, знал, что Францию увижу!
Отсюда не уйду я никуда!»
В освобождённом городе Париже,
Как и мечтал, остался навсегда…