Милый мой зимою

Милый мой зимою путь ко мне найдёт,
Под метель шальную до меня придёт,
Весь укрытый снегом, стоя у двери,
Он с улыбкой скажет: «Дверь мне  отвори»,

Дверь ему открою. «Добрый день», - скажу,
И войти в квартиру его я попрошу.
Он войдёт в тихонько, снег стряхнув с себя,
И обнимет крепко с радостью меня,

И потом с усмешкой, глядя на меня,
С радостью сердечной, слов не говоря,
Роз букет красивых здесь он мне отдаст,
Любовь излучая страстную из глаз

Поцелует нежно, радостью горя,
Скажет, раздеваясь: «Не страшна зима
Для любви горячей, яркой, словно день
Летний, когда даже исчезает тень».

И, обнявшись крепко, в комнату войдём,
Сядем за стол рядом, о любви начнём
Петь мы серенады, несмотря на то,
Что метель бросает белый снег в окно.

А ты, заметая дорогу, метель,
Не в силах его испугать,
Потому что любовь, как известно, поверь,
Сильнее всех прочных преград.
*****
Земля покрылась зеленью,
Сады позацвели,
В душе, как повелению,
Запели соловьи.
Забилось сердце трепетно,
Вскипела в жилах кров, -
Откуда-то, неведомо,
Ко мне пришла любовь

Цветущею черешнею
Ко мне любовь пришла,
Водою чистой вешнею
Она, звеня, текла.
Как утром в лучах солнышка
Купается земля,
Счастливая, весёлая
В любви купалась я.

От радости я плакала,
Кружилась голова,
И от любви неведомой
Терялися слова.
Не думала, не ведала –
Влюбилась без ума,
Ах, что же ты надела,
Красавица-весна!

Весна, весна-красавица
Пора любви и нег
Для молодых, для стареньких –
Она пришла для всех.
          ****
Exegi monumentum aere perennius.
Я твёрже меди памятник воздвиг,
Не на проспекте, не на площади широкой,
Не в парке городском, где встречи миг
Началом станет для любви глубокой.

И не себе воздвиг я, а труду,
Трудящим людям, будет так вернее,
Которые не требую Звезду
Героя или награды поскромнее.

Я тысячу деревьев посадил
И выкопал один я три колодца,
Болото небольшое осушил
И мусорник расчистил для удобства.

Клубнику, землянику насадил,
Смородину, малину и крыжовник,
Теплицу, парники пруд соорудил,
И всё, чему всяк человек поклонник.

Пройдут года. Господь меня возьмёт;
Какой-нибудь прохожий, столбовою
Идя дорогой, тихо подойдёт
К колодцу, вырытым здесь мною.

Попьёт воды, немного отдохнёт,
Собравшись в путь и помолившись богу,
Труда он человека помянёт
Он добрым словом для него чужого.

А слово доброе, скажу, всегда
Являлось памятником самым лучшим
Для человека бескорыстного труда
Во все века всем людям очень нужным.

Такой вот памятник воздвиг,
Твердее меди народу трудовому,
Цена которому, рифмуя стих,
Одно лишь доброе от сердца слово.
    *****
В пятнадцать лет
Я кончил курсы трактористов,
Пошёл в колхоз пахать и сеять я,
На тракторе большом и в поле чистом,
Там создавалась трудовая жизнь моя.

Пахал и сеял я с утра до самой ночи,
Но с перерывом небольшим лишь на
обед,
И в тракторе слагались стихов строчки,
В которых видел я души сиянье свет.

Не стал я трактористом и поэтом,
Ушёл на шахту уголь добывать,
Шахтёром стал, но всё-таки зимой и
летом
Я продолжал и под землёй стихи писать.

В душе, конечно, ибо невозможно
В пыли и в мачмале на четырёх костях,
Где надо быть предельно осторожным,
Писать стихи, забыв про смерти страх

Не вышло из меня поэтому поэта,
Который создаёт для общества стихи
На даче где-нибудь в уютном кабинете,
На мягком кресле при свете и в тиши.

И для поэтов знаменитых и мастистых,
Стихи которых в газетах и журналах всё
           пестрят,
Я виршиплёт из хутора плеяды неказистых,
В котором люди на языке народном
            говорят.

Поэтам всем мастистым, величайшим,
Пегаса зануздавшим, и на нём,
К Парнасу, увенчанные славою,
примчавшим
Так скажет Вальдемар Садык виршом:

О том, что виршиплёт я, не страдаю,
И не жалею, что поэтом не стал я,
А вот о том, что я шахтёр и уголь
   добываю,
Пахал и сеял для людей всегда душа
моя

От этого по-детски будет очень рада,
И будет продолжать вирши писать,
Не думая о том, что никогда награда,
Известность обществу, её не будет
     обнимать.