* * *
Как тих укрытый белым снегом полдень,
и как прозрачно льется свет дневной!
Пейзаж мне что-то давнее напомнил.
Но вспомнить что – не хочет разум мой.
И всё, что было остро, было важно,
сломалось, кануло, лежит на дне.
И зимний день, как парусник бумажный,
плывет бесцельно в снежной пелене.
Как хладнокровно, просто и спокойно
укладывает снег за слоем слой.
Вот так же собираются послойно
и годы суетой и пустотой.
Календарей мелькают числа, даты.
И в полке выцвел классика портрет.
Звонить, вскочить, бежать, спешить куда-то?
Но классик мудро промолчит в ответ.
Молчим вдвоем. И слушаем, как с крыши
вдруг глыба снега упадет в тиши.
Покажется, что спросит он: «Всё пишешь?» –
«Пишу», – вздохну в ответ. – «Ну-ну, пиши».
Как тих укрытый белым снегом полдень...
© Copyright: Николай Левитов, 2016
Свидетельство о публикации №116122907351
Свидетельство о публикации №116122907351
Рецензии
Здравствуйте, Николай Павлович.
Никак не могла решиться нарушить эту глубокую тишину зимнего дня, это застывшее спокойствие, но слова классика «ну-ну, пиши» меня подтолкнули всё же написать. А главное, Николай Павлович, я не хочу отвыкать писать Вам. Помните, Вы написали о том, что люди либо сближаются и привыкают друг к другу, либо отдаляются и отвыкают. Так вот, отвыкать я не собираюсь ни в коем случае. И пусть Вы сейчас не можете читать письма и отвечать на них, я смотрю на Вашу фотографию и мысленно представляю себе нашу с Вами беседу. И вот ещё в чём дело, дорогой Николай Павлович, только с Вами получается вести мне такие беседы. Нынче редко кто может разговаривать обстоятельно и неспешно, достаточно разворачивая ответ для того, чтобы собеседник верно его понял. И времени у людей не хватает, да и непривычны они к этому. А жаль. Потому что поверхностное общение нас обедняет, как мне кажется. Не заглядывая в глубину другой личности и не открывая своей глубины, лишь касаясь внутреннего мира другого человека, мы и полноты радости от общения не получаем. С другой стороны, при поверхностном общении привязанности не возникает и расставаться не больно. Но это какая-то неполноценная жизнь, не раскрашенная ярко всеми красками чувств. Длинное такое вступление у меня получилось. И письмо будет немаленьким. Но я не рассчитываю на прочтение в ближайшее время, а надеюсь, что настанут лучшие времена, тогда и прочтёте.
С трепетом приступаю к попытке разбора Вашего стихотворения. Ведь сегодня не среда и даже не пятница. Ах, надо быть мне более собранной и ответственной и писать исключительно по средам и пятницам. Остаётся только надеяться, что письмо попадёт Вам на глаза в один из дней, когда Вы бываете чрезвычайно снисходительным.
Всего двумя строчками в начале рисуете Вы картину – тихий зимний полдень, прозрачный свет. И читатель уже готов к последующему неспешному повествованию, готов услышать и понять размышления героя. Я немного отвлекусь и вспомню тут слова любимого мной митрополита Антония Сурожского о том, что другому человеку нужна наша тишина. Эта мысль станет яснее, если вспомнить, как сам митрополит Антоний разговаривал с людьми. Он всегда говорил наедине, а сам разговор начинал с молчания. Для того, чтобы его собеседник успокоился, улеглась взвесь обрывочных суетливых мыслей, заставляющих нас «звонить, вскочить, бежать, спешить», как Вы верно заметили в своём стихотворении. И только в этой внутренней тишине человек готов по-настоящему услышать другого человека.
Покой природы в этот зимний полдень отражает внутренний покой героя, а может, и настраивает на него. «Разум не хочет вспомнить» – предположу, что именно по причине своего успокоения, некоторой отрешённости от жизни в этот момент. И дальше, как подтверждение отрешённости, «всё, что было остро, было важно, … лежит на дне» сознания и никакой цели у дня этого нет. Но, осмелюсь заметить, что польза от таких «бесцельных» дней есть. Нашему разуму и нашим чувствам нужны иногда передышки, особенно в ритме современной жизни. Классик это прекрасно понимает, потому и «мудро промолчит в ответ». И я уверена, Николай Павлович, что в этой тишине, запелёнутой снегом, герой осмысливает все прожитые слои и календарные даты, отсеивает ненужное и пустое. И много остаётся нужного и полновесного, ведь герой как раз из тех людей, кто умеет смотреть внутрь себя и размышлять. Вот это его кажущееся бездействие и отсутствие внешней цели, заставляющей бежать, говорит о наличии полной и насыщенной внутренней жизни. Не сказано ни слова о том, что ему скучно в одиночестве, следовательно, внутренне он богат, нет в нём пустоты. Пустоту он видит вовне, но не в себе.
Благодарю Вас, Николай Павлович, за то, что Вы так по-доброму и благосклонно улыбаетесь мне с Вашей фотографии. Это даёт мне надежду на то, что мой разбор не покажется Вам бестолковым.
Возвращаясь к началу своего письма, ещё раз подчеркну, как мне нравится Ваша неспешность в стихах, в повествовании, в письмах. Каждая мысль любит быть рассмотренной максимально пристально и неспешно. И каждую мысль, как мне кажется, нужно додумывать до её логического конца. А на это нужно время и внимание, терпение и кропотливость. Зато какая радость бывает от того, что тебя поняли, услышали верно. Я очень надеюсь, драгоценный Николай Павлович, что мы с Вами доживём до лучших времён и напишем ещё много-много писем. Берегите себя, пожалуйста. Как сказал наш общий знакомый, Бертран Рассел, ни один Кенгуру, даже самый начитанный и философски образованный, не заменит Нике Николая Левитова.
Храни Вас Бог.
Ника Марич 12.01.2023 22:43 • Заявить о нарушении
Никак не могла решиться нарушить эту глубокую тишину зимнего дня, это застывшее спокойствие, но слова классика «ну-ну, пиши» меня подтолкнули всё же написать. А главное, Николай Павлович, я не хочу отвыкать писать Вам. Помните, Вы написали о том, что люди либо сближаются и привыкают друг к другу, либо отдаляются и отвыкают. Так вот, отвыкать я не собираюсь ни в коем случае. И пусть Вы сейчас не можете читать письма и отвечать на них, я смотрю на Вашу фотографию и мысленно представляю себе нашу с Вами беседу. И вот ещё в чём дело, дорогой Николай Павлович, только с Вами получается вести мне такие беседы. Нынче редко кто может разговаривать обстоятельно и неспешно, достаточно разворачивая ответ для того, чтобы собеседник верно его понял. И времени у людей не хватает, да и непривычны они к этому. А жаль. Потому что поверхностное общение нас обедняет, как мне кажется. Не заглядывая в глубину другой личности и не открывая своей глубины, лишь касаясь внутреннего мира другого человека, мы и полноты радости от общения не получаем. С другой стороны, при поверхностном общении привязанности не возникает и расставаться не больно. Но это какая-то неполноценная жизнь, не раскрашенная ярко всеми красками чувств. Длинное такое вступление у меня получилось. И письмо будет немаленьким. Но я не рассчитываю на прочтение в ближайшее время, а надеюсь, что настанут лучшие времена, тогда и прочтёте.
С трепетом приступаю к попытке разбора Вашего стихотворения. Ведь сегодня не среда и даже не пятница. Ах, надо быть мне более собранной и ответственной и писать исключительно по средам и пятницам. Остаётся только надеяться, что письмо попадёт Вам на глаза в один из дней, когда Вы бываете чрезвычайно снисходительным.
Всего двумя строчками в начале рисуете Вы картину – тихий зимний полдень, прозрачный свет. И читатель уже готов к последующему неспешному повествованию, готов услышать и понять размышления героя. Я немного отвлекусь и вспомню тут слова любимого мной митрополита Антония Сурожского о том, что другому человеку нужна наша тишина. Эта мысль станет яснее, если вспомнить, как сам митрополит Антоний разговаривал с людьми. Он всегда говорил наедине, а сам разговор начинал с молчания. Для того, чтобы его собеседник успокоился, улеглась взвесь обрывочных суетливых мыслей, заставляющих нас «звонить, вскочить, бежать, спешить», как Вы верно заметили в своём стихотворении. И только в этой внутренней тишине человек готов по-настоящему услышать другого человека.
Покой природы в этот зимний полдень отражает внутренний покой героя, а может, и настраивает на него. «Разум не хочет вспомнить» – предположу, что именно по причине своего успокоения, некоторой отрешённости от жизни в этот момент. И дальше, как подтверждение отрешённости, «всё, что было остро, было важно, … лежит на дне» сознания и никакой цели у дня этого нет. Но, осмелюсь заметить, что польза от таких «бесцельных» дней есть. Нашему разуму и нашим чувствам нужны иногда передышки, особенно в ритме современной жизни. Классик это прекрасно понимает, потому и «мудро промолчит в ответ». И я уверена, Николай Павлович, что в этой тишине, запелёнутой снегом, герой осмысливает все прожитые слои и календарные даты, отсеивает ненужное и пустое. И много остаётся нужного и полновесного, ведь герой как раз из тех людей, кто умеет смотреть внутрь себя и размышлять. Вот это его кажущееся бездействие и отсутствие внешней цели, заставляющей бежать, говорит о наличии полной и насыщенной внутренней жизни. Не сказано ни слова о том, что ему скучно в одиночестве, следовательно, внутренне он богат, нет в нём пустоты. Пустоту он видит вовне, но не в себе.
Благодарю Вас, Николай Павлович, за то, что Вы так по-доброму и благосклонно улыбаетесь мне с Вашей фотографии. Это даёт мне надежду на то, что мой разбор не покажется Вам бестолковым.
Возвращаясь к началу своего письма, ещё раз подчеркну, как мне нравится Ваша неспешность в стихах, в повествовании, в письмах. Каждая мысль любит быть рассмотренной максимально пристально и неспешно. И каждую мысль, как мне кажется, нужно додумывать до её логического конца. А на это нужно время и внимание, терпение и кропотливость. Зато какая радость бывает от того, что тебя поняли, услышали верно. Я очень надеюсь, драгоценный Николай Павлович, что мы с Вами доживём до лучших времён и напишем ещё много-много писем. Берегите себя, пожалуйста. Как сказал наш общий знакомый, Бертран Рассел, ни один Кенгуру, даже самый начитанный и философски образованный, не заменит Нике Николая Левитова.
Храни Вас Бог.
Ника Марич 12.01.2023 22:43 • Заявить о нарушении
Дорогая Ника,
Ваши письма, написанные прямым и аккуратным, как зимняя липовая аллея, почерком, столь трогательны и сердечны, что я, несмотря ни на что, нашел момент "просветления" (правильнее было бы сказать - улучил), чтобы благодарно, хоть и бегло, ответить хотя бы на одно из них.
В Ваших письмах сказочная достоверность жизни.
Она способна отвлечь меня от тягот малодостоверной действительности, как и всякого, у кого этой сказочности в нынешней жизни нет.
Масштаб текущего бытия размыт, и потому хоть какая-то предсказуемость невозможна.
Но, уверен, Вы понимаете, что время сейчас непредсказуемое и тяжелое во всех смыслах, особенно бытовых, и что становится совсем не до писем.
Подумайте сами, интересно ли, скажем, варить борщ, подсвечивая себе свечкой или фонариком?
Обычно в этот самый борщ случайно падают и свечка, и фонарик, неожиданно придавая блюду невероятно пикантный новый вкус. При этом кипящий борщ начинает живописно переливаться огнями и весь, знаете ли, светиться изнутри. Фантастическое зрелище!
Устроивший предсмертный пир Вальсингам, указывая пальцем то на сияющий борщ, то на меня, веселился бы до упаду.
Но, как уже было сказано, я улучил редкий "световой" момент, чтобы отвлечься от суровой реальности и ненадолго окунуться в сказку, живущую в Ваших письмах. А это значит, что тоже постараюсь сохранить в своем повествовании некую сказочность, хотя и в ироническом ключе.
По большому счету, для меня всегда миром подлунным являлся мир литературный. Поэтому отправляю ужасы действительности куда подальше, на периферию своего сознания. Пускай даже временно.
Вы, конечно, ждете, что в ответе я стану привычно обсуждать с Вами проблемы симулякров и имманентного анализа поэтического текста, а также спорить о хорошо знакомых Вам денотациях и коннотациях в системе семиотики, которые в простонародье чаще всего незатейливо именуют семиотическими контроверсионными сегментами персональных ассоциаций, детерминирующими отношения между знаком и его референтом...
Нет, Ника, в этом письме я скажу совсем о другом и напишу всего одну фразу. Ну, и к ней еще добавлю несколько примечаний. Вот эта фраза:
Я очень надеюсь, дорогая Ника, что в скором времени (в этом веке - это точно) мы отправимся с Вами на зимнюю прогулку, в сопровождении давно знакомых нам Белого Кролика и Кенгуру, а на замерзших ветках для нас будут петь канарейки.
Обнадеживающе хороша фраза, верно?
Напомню Вам, что зимняя прогулка, как и любая другая, в основном заключается в неторопливом хождении по местам дикой или парковой природы. А ходить я умею.
Теперь три пояснительных примечания о сопровождающих нас персонажах из этой фразы.
Примечание 1. О Белом Кролике.
Многие мои читатели, которых нынче вообще стало совсем немного, наивно полагают, что Белый Кролик - это исключительно сказочный персонаж. Мы с Вами, конечно, можем им возразить, хотя и знаем, что они правы.
Да, Белый Кролик пришел к нам из сказки, где Алиса и мы вслед за ней провалились в кроличью нору. Не знаю, как Вы, Ника, но я давно ощущаю себя на дне этой норы, где тщетно пытаюсь разобраться в абсурде происходящего. И нет спасительной веревки, которую кто-нибудь кинул бы сверху, чтобы по ней выбраться наружу. Но об этом говорить не будем.
Белый Кролик, как Вам известно, педантичен и щепетилен. Его сопутствующие предметы для выхода в свет - белые перчатки и веер. Но я Вам, Ника, открою тайну Белого Кролика. Эти атрибуты нужны ему лишь в ансамбле с Вашей шляпой. Именно так ему видится внешняя гармония утонченной личности: шляпа Ники, перчатки, веер. Только с ними он может уверенно чувствовать себя, скажем, сидящим в вечерней театральной ложе рядом с дамой красоты египетской царицы.
Ваш протеже Бертран Рассел как-то заметил по этому поводу: "Никто бы не звал с собою Белого Кролика на прогулку, не владей он чудесной шляпой Ники. Без нее перчатки и веер он мог бы за ненадобностью сдать в ломбард, если не прямо в утиль".
Мне же веер всегда казался благороднейшей вещицей. Именно потому, что в руках у дамы лишний раз напоминает о ее благородстве, а для мужчин он приятно бесполезен. Но веер для Белого Кролика!..
А вот от белых перчаток я совершенно не в восторге. В них, на мой взгляд, сквозит облагодетельствованное лакейство. Поэтому их следовало бы оставить кучерам, официантам и псевдовоенным духовым оркестрам на летних парковых площадках.
Сам же Белый Кролик рассуждает об этом в таком, несколько фатальном философском ключе: "Моя белая пушистая шкурка - добыча неумолимого времени. Вскоре она потускнеет и станет сыпаться. Все, в конце концов, истлеет. Что мы оставим после себя в качестве вещественных доказательств пребывания на этой земле? Кто-то оставит свои стихи, написанные индивидуальным творческим методом и в оригинальном стиле. А после меня останутся три изящных предмета, взаимодополняющие друг друга красотой и характеризующие мою личность".
Я слушал это откровение Белого Кролика и только молча кивал головой, поскольку был не вправе ему возразить.
Оставшись довольным моей сдержанностью, он криво улыбнулся своей кроличьей улыбкой, которая всегда выглядит нелепо слащавой и изогнутой, как все предметы в стиле модернизма.
Я тут же почему-то подумал о том, что акмеисты жили в эту эпоху модернизма, были необратимо погружены в него, тонули в его неизменно изогнутых линиях. Писали в этом же стиле стихи, прозу, письма. Но слыть модернистами напрочь отказывались - сохраняя литературный темперамент, заносили ногу в новый, еще более сумбурный мир постмодернизма, а уходящую эпоху модерна отдавали на откуп и растерзание своим предшественникам символистам.
Но озвучить эти мысли Белому Кролику, который вдруг вновь обрел присущий символистам напускной печально-философский облик, я постеснялся.
Я услышал, как под его жилетом бьется беспокойное кроличье сердце, и молча угостил его шоколадом. Впрочем, может, не сердце, а это он в волнении стучал под столом лапкой по полу. Сказать трудно.
Удерживая в белых перчатках веер и нервно обмахиваясь им, он явно выжидал, пока я приглашу: "Милости просим с нами на прогулку". Но я продолжал молчать, видя, что при нем нет Вашей, Ника, ослепительной шляпы.
Тогда он сам сказал: "Не пригласите ли на вашу с Никой прогулку? У меня как раз выдалось свободное время", - и шлепнул по звякнувшей цепочке своих часов, не вынимая их из жилетного кармана.
Николай Левитов 27.01.2023 14:54 Заявить о нарушении
Ваши письма, написанные прямым и аккуратным, как зимняя липовая аллея, почерком, столь трогательны и сердечны, что я, несмотря ни на что, нашел момент "просветления" (правильнее было бы сказать - улучил), чтобы благодарно, хоть и бегло, ответить хотя бы на одно из них.
В Ваших письмах сказочная достоверность жизни.
Она способна отвлечь меня от тягот малодостоверной действительности, как и всякого, у кого этой сказочности в нынешней жизни нет.
Масштаб текущего бытия размыт, и потому хоть какая-то предсказуемость невозможна.
Но, уверен, Вы понимаете, что время сейчас непредсказуемое и тяжелое во всех смыслах, особенно бытовых, и что становится совсем не до писем.
Подумайте сами, интересно ли, скажем, варить борщ, подсвечивая себе свечкой или фонариком?
Обычно в этот самый борщ случайно падают и свечка, и фонарик, неожиданно придавая блюду невероятно пикантный новый вкус. При этом кипящий борщ начинает живописно переливаться огнями и весь, знаете ли, светиться изнутри. Фантастическое зрелище!
Устроивший предсмертный пир Вальсингам, указывая пальцем то на сияющий борщ, то на меня, веселился бы до упаду.
Но, как уже было сказано, я улучил редкий "световой" момент, чтобы отвлечься от суровой реальности и ненадолго окунуться в сказку, живущую в Ваших письмах. А это значит, что тоже постараюсь сохранить в своем повествовании некую сказочность, хотя и в ироническом ключе.
По большому счету, для меня всегда миром подлунным являлся мир литературный. Поэтому отправляю ужасы действительности куда подальше, на периферию своего сознания. Пускай даже временно.
Вы, конечно, ждете, что в ответе я стану привычно обсуждать с Вами проблемы симулякров и имманентного анализа поэтического текста, а также спорить о хорошо знакомых Вам денотациях и коннотациях в системе семиотики, которые в простонародье чаще всего незатейливо именуют семиотическими контроверсионными сегментами персональных ассоциаций, детерминирующими отношения между знаком и его референтом...
Нет, Ника, в этом письме я скажу совсем о другом и напишу всего одну фразу. Ну, и к ней еще добавлю несколько примечаний. Вот эта фраза:
Я очень надеюсь, дорогая Ника, что в скором времени (в этом веке - это точно) мы отправимся с Вами на зимнюю прогулку, в сопровождении давно знакомых нам Белого Кролика и Кенгуру, а на замерзших ветках для нас будут петь канарейки.
Обнадеживающе хороша фраза, верно?
Напомню Вам, что зимняя прогулка, как и любая другая, в основном заключается в неторопливом хождении по местам дикой или парковой природы. А ходить я умею.
Теперь три пояснительных примечания о сопровождающих нас персонажах из этой фразы.
Примечание 1. О Белом Кролике.
Многие мои читатели, которых нынче вообще стало совсем немного, наивно полагают, что Белый Кролик - это исключительно сказочный персонаж. Мы с Вами, конечно, можем им возразить, хотя и знаем, что они правы.
Да, Белый Кролик пришел к нам из сказки, где Алиса и мы вслед за ней провалились в кроличью нору. Не знаю, как Вы, Ника, но я давно ощущаю себя на дне этой норы, где тщетно пытаюсь разобраться в абсурде происходящего. И нет спасительной веревки, которую кто-нибудь кинул бы сверху, чтобы по ней выбраться наружу. Но об этом говорить не будем.
Белый Кролик, как Вам известно, педантичен и щепетилен. Его сопутствующие предметы для выхода в свет - белые перчатки и веер. Но я Вам, Ника, открою тайну Белого Кролика. Эти атрибуты нужны ему лишь в ансамбле с Вашей шляпой. Именно так ему видится внешняя гармония утонченной личности: шляпа Ники, перчатки, веер. Только с ними он может уверенно чувствовать себя, скажем, сидящим в вечерней театральной ложе рядом с дамой красоты египетской царицы.
Ваш протеже Бертран Рассел как-то заметил по этому поводу: "Никто бы не звал с собою Белого Кролика на прогулку, не владей он чудесной шляпой Ники. Без нее перчатки и веер он мог бы за ненадобностью сдать в ломбард, если не прямо в утиль".
Мне же веер всегда казался благороднейшей вещицей. Именно потому, что в руках у дамы лишний раз напоминает о ее благородстве, а для мужчин он приятно бесполезен. Но веер для Белого Кролика!..
А вот от белых перчаток я совершенно не в восторге. В них, на мой взгляд, сквозит облагодетельствованное лакейство. Поэтому их следовало бы оставить кучерам, официантам и псевдовоенным духовым оркестрам на летних парковых площадках.
Сам же Белый Кролик рассуждает об этом в таком, несколько фатальном философском ключе: "Моя белая пушистая шкурка - добыча неумолимого времени. Вскоре она потускнеет и станет сыпаться. Все, в конце концов, истлеет. Что мы оставим после себя в качестве вещественных доказательств пребывания на этой земле? Кто-то оставит свои стихи, написанные индивидуальным творческим методом и в оригинальном стиле. А после меня останутся три изящных предмета, взаимодополняющие друг друга красотой и характеризующие мою личность".
Я слушал это откровение Белого Кролика и только молча кивал головой, поскольку был не вправе ему возразить.
Оставшись довольным моей сдержанностью, он криво улыбнулся своей кроличьей улыбкой, которая всегда выглядит нелепо слащавой и изогнутой, как все предметы в стиле модернизма.
Я тут же почему-то подумал о том, что акмеисты жили в эту эпоху модернизма, были необратимо погружены в него, тонули в его неизменно изогнутых линиях. Писали в этом же стиле стихи, прозу, письма. Но слыть модернистами напрочь отказывались - сохраняя литературный темперамент, заносили ногу в новый, еще более сумбурный мир постмодернизма, а уходящую эпоху модерна отдавали на откуп и растерзание своим предшественникам символистам.
Но озвучить эти мысли Белому Кролику, который вдруг вновь обрел присущий символистам напускной печально-философский облик, я постеснялся.
Я услышал, как под его жилетом бьется беспокойное кроличье сердце, и молча угостил его шоколадом. Впрочем, может, не сердце, а это он в волнении стучал под столом лапкой по полу. Сказать трудно.
Удерживая в белых перчатках веер и нервно обмахиваясь им, он явно выжидал, пока я приглашу: "Милости просим с нами на прогулку". Но я продолжал молчать, видя, что при нем нет Вашей, Ника, ослепительной шляпы.
Тогда он сам сказал: "Не пригласите ли на вашу с Никой прогулку? У меня как раз выдалось свободное время", - и шлепнул по звякнувшей цепочке своих часов, не вынимая их из жилетного кармана.
Николай Левитов 27.01.2023 14:54 Заявить о нарушении
(Продолжение письма)
Примечание 2. О Кенгуру.
Что мы вообще знаем о кенгуру?
Все наши знания о них давние, еще из Детской Энциклопедии. Поэтому повторять их не станем.
Скажем лишь, что кенгуру - явление сумчатое. Т.е. на животе у них зафиксирована раздвижная сумка на проволочном каркасе с тремя рядами молний для каждого отделения. Вот где носить белые перчатки и веер! Но эти аристократические аксессуары почему-то оказались в нежных лапках Белого Кролика, лишенного такой замечательной сумки. Поэтому он их постоянно теряет. Но Вашу шляпу, Ника, он не теряет никогда, а бережно носит ее попеременно с Кенгуру.
Знаем мы еще и то, что кенгуру - это превращенные в них столы, когда мы имели неосторожность отвернуться. Об этом нам поведал Ваш, Ника, с детства обожаемый Бертран Рассел.
Помните его всемирно известное предположение?
"Откуда вы знаете, что, когда вы отворачиваетесь, столы за вашими спинами не превращаются в кенгуру?"
Парадокс в том, что кенгуру и столы удивительно не похожи друг на друга.
Напомню я Вам еще и о том, как до появления в наши провожатые Кенгуру, мы с Вами, Ника, выходили на прогулку именно со столом. Мероприятие это выдавалось трудоемким и мучительным, и всякий раз прогулка, по сути, оказывалась испорченной. Сперва мы тащили стол по лестнице вниз, потом, удерживая его за негнущиеся ножки, носили по парку вдоль берега у пруда, с грохотом волокли по лиственным аллеям и, наконец, после прогулки приходилось нести его назад и затаскивать по лестнице наверх.
И какое пришло облегчение, когда стол, с подачи Бертрана Рассела, превратился в Кенгуру! Теперь на прогулке не нужно было таскать тяжести.
И пока я увлеченно рассказывал Вам о литературных экспериментах обэриутов, о Хармсе и Введенском, о журналах "Чиж" и "Еж"...
И пока услужливо замирала листва, чтобы не мешать моему голосу...
И пока я представлял себя в высоком лекторском зале - в амфитеатре с откидными крышками парт, где предо мной покорно застыли слушатели, с открытыми ртами и почти не моргая...
Кенгуру прыгал сам по себе, а нам лишь требовалось изредка его одергивать, когда он начинал приставать к прохожим с провокационными вопросами и просьбами. Или когда читал им нагорные проповеди в защиту сумчатых животных, выбравших в жизни нелегкий путь ношения женских шляп и жалующихся на трудности, сопряженные с быстро меняющейся шляпной модой. Оберегая нервы гуляющих в парке, мы, как Вы помните, пресекали его дерзкие нравоучения. Хотя, стоит признаться, прокурорское красноречие Кенгуру, этого любовника Немезиды, воистину беспримерно.
Примечание 3. О канарейках.
Не уверен, что Вы, Ника, знаете много о канарейках. Я же знаю о них абсолютно все. И сейчас Вам об этом подробно расскажу.
Итак, обычно канарейки - это птицы. А птицы - это обычно канарейки. Но есть исключения.
Бывает так, что вроде бы и птица, а не канарейка. Своими глазами таких видел.
Как сказал бы все тот же Бертран Рассел, мраморный бюст которого украшает Ваш рабочий стол, а его портрет в золотой раме определен в изголовье Вашей кровати: "Увы, не всякая птица - канарейка, но нет таких птиц, которые бы не стремились стать канарейками".
Эту фразу он сказать не успел, но выдайся случай, непременно бы сказал, поскольку она правдива. Опять же, я собственными глазами видел, как бредущая по болоту на длиннющих ногах и с вытянутым клювом птица изо всех сил пыталась стать канарейкой. И видно, что не из корысти, а потому что натура увлеченная.
А еще канарейки поют. Иногда монофонично. Но все вместе, когда раззадорятся, в их пении слышится яростное фортепианное и пламенное скрипичное звучание скрябинского "Прометея".
Но и здесь имеются исключения.
Некоторые из них надрывают и даже теряют свои голоса. Происходит это в силу чрезмерного увлечения караоке. Или от долгого курения. Или из-за частых простуд, ангин и ларингитов. Факты эти трагичны.
Правда, бывают еще более трагические случаи. Встречаются канарейки, которые от природы напрочь лишены музыкального слуха и поют мимо нот. После недолгих вокальных проб, они убеждаются в отсутствии у себя певческих данных и погружаются в депрессию. Как правило, они покидают общество, живут уединенно и устраиваются на работу дворниками или ночными сторожами.
Однажды одна моя знакомая осипшая канарейка в минуты откровения поведала мне историю своей непевческой жизни, полную горести и отчаяния. Ее повествование было даже чем-то похоже на библейскую притчу.
Не могу Вам раскрыть детали этой истории, поскольку канарейка взяла с меня слово никому ее не пересказывать. Я еще спросил: "Никому?". Она ответила: "Никому". Я уточнил: "И даже Нике?". Она подтвердила: "И даже Нике". Так что прошу меня великодушно простить.
Вот, думаю, и все, что нужно знать добропорядочному человеку о канарейках.
Но я уверен, дорогая Ника, что на предстоящей зимней прогулке и Белый Кролик будет выглядеть аристократично в Вашей шляпе и со своими аксессуарами, и Кенгуру будет вежлив и почтителен к окружающим, и канарейки на мерзлых ветках запоют голосисто и мелодично, услаждая слух.
И да будет так!
Дорогая Ника, воспринимайте это письмо как кратковременный выход из мрачной материальной среды и погружение в искрящуюся разноцветными огнями сказку. Что может быть лучше?
Исключение может составить лишь оставшийся в темной реальности борщ. Но слепящее колоритное сияние, которое исходит из его капустно-морковных внутренностей, отведем в разряд недоразумений.
Воспринимайте это письмо, в конце концов, как беллетристику. И так тоже можно.
Воспринимайте это письмо, как хотите. Только все здесь сказанное - истинная правда, которую мне всегда подсказывает спасительное воображение. Особенно в прекрасный, хоть и короткий период светового явления.
Сознаюсь, дорогая Ника, на письмо я израсходовал весь предоставленный мне в этот раз свет, но рад, что смог обстоятельно ответить Вам.
С самыми добрыми улыбками и благодарностями за Ваше внимание ко мне,
Николай Левитов 27.01.2023 14:55 Заявить о нарушении
Примечание 2. О Кенгуру.
Что мы вообще знаем о кенгуру?
Все наши знания о них давние, еще из Детской Энциклопедии. Поэтому повторять их не станем.
Скажем лишь, что кенгуру - явление сумчатое. Т.е. на животе у них зафиксирована раздвижная сумка на проволочном каркасе с тремя рядами молний для каждого отделения. Вот где носить белые перчатки и веер! Но эти аристократические аксессуары почему-то оказались в нежных лапках Белого Кролика, лишенного такой замечательной сумки. Поэтому он их постоянно теряет. Но Вашу шляпу, Ника, он не теряет никогда, а бережно носит ее попеременно с Кенгуру.
Знаем мы еще и то, что кенгуру - это превращенные в них столы, когда мы имели неосторожность отвернуться. Об этом нам поведал Ваш, Ника, с детства обожаемый Бертран Рассел.
Помните его всемирно известное предположение?
"Откуда вы знаете, что, когда вы отворачиваетесь, столы за вашими спинами не превращаются в кенгуру?"
Парадокс в том, что кенгуру и столы удивительно не похожи друг на друга.
Напомню я Вам еще и о том, как до появления в наши провожатые Кенгуру, мы с Вами, Ника, выходили на прогулку именно со столом. Мероприятие это выдавалось трудоемким и мучительным, и всякий раз прогулка, по сути, оказывалась испорченной. Сперва мы тащили стол по лестнице вниз, потом, удерживая его за негнущиеся ножки, носили по парку вдоль берега у пруда, с грохотом волокли по лиственным аллеям и, наконец, после прогулки приходилось нести его назад и затаскивать по лестнице наверх.
И какое пришло облегчение, когда стол, с подачи Бертрана Рассела, превратился в Кенгуру! Теперь на прогулке не нужно было таскать тяжести.
И пока я увлеченно рассказывал Вам о литературных экспериментах обэриутов, о Хармсе и Введенском, о журналах "Чиж" и "Еж"...
И пока услужливо замирала листва, чтобы не мешать моему голосу...
И пока я представлял себя в высоком лекторском зале - в амфитеатре с откидными крышками парт, где предо мной покорно застыли слушатели, с открытыми ртами и почти не моргая...
Кенгуру прыгал сам по себе, а нам лишь требовалось изредка его одергивать, когда он начинал приставать к прохожим с провокационными вопросами и просьбами. Или когда читал им нагорные проповеди в защиту сумчатых животных, выбравших в жизни нелегкий путь ношения женских шляп и жалующихся на трудности, сопряженные с быстро меняющейся шляпной модой. Оберегая нервы гуляющих в парке, мы, как Вы помните, пресекали его дерзкие нравоучения. Хотя, стоит признаться, прокурорское красноречие Кенгуру, этого любовника Немезиды, воистину беспримерно.
Примечание 3. О канарейках.
Не уверен, что Вы, Ника, знаете много о канарейках. Я же знаю о них абсолютно все. И сейчас Вам об этом подробно расскажу.
Итак, обычно канарейки - это птицы. А птицы - это обычно канарейки. Но есть исключения.
Бывает так, что вроде бы и птица, а не канарейка. Своими глазами таких видел.
Как сказал бы все тот же Бертран Рассел, мраморный бюст которого украшает Ваш рабочий стол, а его портрет в золотой раме определен в изголовье Вашей кровати: "Увы, не всякая птица - канарейка, но нет таких птиц, которые бы не стремились стать канарейками".
Эту фразу он сказать не успел, но выдайся случай, непременно бы сказал, поскольку она правдива. Опять же, я собственными глазами видел, как бредущая по болоту на длиннющих ногах и с вытянутым клювом птица изо всех сил пыталась стать канарейкой. И видно, что не из корысти, а потому что натура увлеченная.
А еще канарейки поют. Иногда монофонично. Но все вместе, когда раззадорятся, в их пении слышится яростное фортепианное и пламенное скрипичное звучание скрябинского "Прометея".
Но и здесь имеются исключения.
Некоторые из них надрывают и даже теряют свои голоса. Происходит это в силу чрезмерного увлечения караоке. Или от долгого курения. Или из-за частых простуд, ангин и ларингитов. Факты эти трагичны.
Правда, бывают еще более трагические случаи. Встречаются канарейки, которые от природы напрочь лишены музыкального слуха и поют мимо нот. После недолгих вокальных проб, они убеждаются в отсутствии у себя певческих данных и погружаются в депрессию. Как правило, они покидают общество, живут уединенно и устраиваются на работу дворниками или ночными сторожами.
Однажды одна моя знакомая осипшая канарейка в минуты откровения поведала мне историю своей непевческой жизни, полную горести и отчаяния. Ее повествование было даже чем-то похоже на библейскую притчу.
Не могу Вам раскрыть детали этой истории, поскольку канарейка взяла с меня слово никому ее не пересказывать. Я еще спросил: "Никому?". Она ответила: "Никому". Я уточнил: "И даже Нике?". Она подтвердила: "И даже Нике". Так что прошу меня великодушно простить.
Вот, думаю, и все, что нужно знать добропорядочному человеку о канарейках.
Но я уверен, дорогая Ника, что на предстоящей зимней прогулке и Белый Кролик будет выглядеть аристократично в Вашей шляпе и со своими аксессуарами, и Кенгуру будет вежлив и почтителен к окружающим, и канарейки на мерзлых ветках запоют голосисто и мелодично, услаждая слух.
И да будет так!
Дорогая Ника, воспринимайте это письмо как кратковременный выход из мрачной материальной среды и погружение в искрящуюся разноцветными огнями сказку. Что может быть лучше?
Исключение может составить лишь оставшийся в темной реальности борщ. Но слепящее колоритное сияние, которое исходит из его капустно-морковных внутренностей, отведем в разряд недоразумений.
Воспринимайте это письмо, в конце концов, как беллетристику. И так тоже можно.
Воспринимайте это письмо, как хотите. Только все здесь сказанное - истинная правда, которую мне всегда подсказывает спасительное воображение. Особенно в прекрасный, хоть и короткий период светового явления.
Сознаюсь, дорогая Ника, на письмо я израсходовал весь предоставленный мне в этот раз свет, но рад, что смог обстоятельно ответить Вам.
С самыми добрыми улыбками и благодарностями за Ваше внимание ко мне,
Николай Левитов 27.01.2023 14:55 Заявить о нарушении
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.