ПОПА

Под пятницу сон в руку, по утру,
приснился  мне, что упаси, вас, боже:
как будто с апельсина кожуру,
мигрант ножом с меня снимает кожу.

В поту проснулся, словно сам не свой,
и вытирая утром внуку попу,
я думал, пережив кошмар ночной,
как от мигрантов защитить Европу.

Ползут они, как будто саранча,
и нет от них ни средства, ни спасенья,
на языках невнятных стрекоча,
ведут себя без правил и стесненья.

Творят разбой, насилуют девиц
и варят плов среди аллей Монмарта,
так, что редеют стаи местных птиц
и каждый день для дам – восьмое марта.

И требуют пособий и еды,
а до'лжностей - не меньше президента,
и блох ловя, в сплетеньях бороды,
желают жить безбедно на проценты.

И кто бы их и в чём не убеждал,
но для гостей хозяева все твари,
для тех баранов, кто не убежал.
казан растопят скрипкой Страдивари.

Таким не нужен Моцарт и Шопен,
и эта бородатая Кончита,
они равны для них, как будто тлен,
без разницы, их место у корыта.

Не нужен им модерн или ампир,
и наплевать на красоту барокко,
они готовы расстрелять весь мир,
и первых тех, кто увлекался роком.

Поевши, руки вытрут об халат
и вновь с бездельем благостным сольются,
и будет длиться этот «казанат»,
пока мозги в Европе не проснутся.

Ведут себя, как дети дураки:
французы, шведы, немцы, итальянцы,
дадут по морде - лечат синяки,
дадут в промежность – значит, спляшут танцы.

Неужто, вещим был мой жуткий сон,
не поумнеет никогда Европа?
Поймёт, когда султан взойдёт на трон?
Очнётся, а кругом сплошная попа...