В зимнем море

То догонят, то отстанут, то обгонят,
то закружат, то взовьются, то парят,
их полёт мной до конца так и не понят,
хоть следил за ними два часа подряд.
Чайки в небе!
А вокруг, до горизонта,
волны катятся, взметаясь вверх и вниз.
Море, море, стань опять Эвксинским Понтом,
позабудь на миг, что ты – Кара-Дениз!
Теплоход качает. Палуба уходит
из-под ног.
Скрипит в каюте дверь.
Да и жизнь теперь идёт по той же моде –
так же неустойчива теперь.
Во реформы!
Словно шквал обвальный – цены.
Всё растут!
А судьбам нашим – грош цена.
Корабельный след растаял в брызгах пены,
как в кипеньи словоблудия страна.
В тягомотине постылых мутных будней
даже проблесков не вижу я никак.
Скоро отовариваться будем
все мы по стамбулам,
мать их так!
Скоро, скоро коридор Босфора
втянет нас и зачарует нас.
если и остался в душах порох,
очень уж подмочен он сейчас.
Ну, а что?..
На  щепке в океане,
думаю, не хуже б было нам.
На бок вдруг завалится, вдруг встанет
судно, вертикальное волнам.
День и ночь барашков гонит ветер
и не видно берегов уже.
Кажется, на всём на белом свете
нет опоры неприкаянной душе.
Ну, а чайки?  эти чайки?
что их держит
в этом море, в этом мире штормовом?
Всё летят они от крымских побережий,
ни на миг не расставаясь с кораблём.
Это родины частицы в мире зыбком,
той, которую с печалью
ищет взгляд.
За спиною все обманы, все ошибки,
здесь же чайки легкокрылые летят.
Всё летят!
И потеплее как-то сердцу,
и не так пугает вал волны седой.
Никуда уже из памяти не деться
этим чайкам в зимнем море
над кормой…