О том, что действительно страшно

Страшно проснуться, среди промозглых тротуаров, с нутром навыворот. Когда только ты, зимний смог и город, что не оставил выбора. Страшно – не прожить жизнь, которую сам себе выдумал, страшно – когда ты осмеян и на товар выменян, страшно, когда от тебя не осталось даже имени.

Страшно – поклоняться сатанинским идолам и канонам, что умалишёнными за истину выдано. Страшно – нести свастику, как подкову, кою тоталитарный вождь выковал. Страшно – быть выродком, среди самородков хитровыверенных.

Страшно – это когда на пути лишь рвы, бурьяны, да выбоины, страшно, когда выверты ради выгоды, в душе твоей выгрызают глубокие вымоины. Страшно – спать за деньги с нелюбимыми, у которых потные лица и пальцы в слюне и сале вымараны. Страшно, когда всё это выстрадано и вымолено, но никому об этом так и не вымолвлено.

Страшно – это не то чтобы нечего есть, а когда есть нечем – ни рук, ни протезов, ни облика человечьего. Страшно – видеть, как тот, что был беспечен, теперь обескровлен и изувечен – страшно осознавать, что всё кончено, хотя и предупреждали, что жизнь конечна.

Страшно видеть, как безумствуют и калечат, страшно быть одним из тех, кто убивает, в порыве припадка, жестокости, бессердечности и желчи, страшно – быть тем, кого изувечили и выбросили на задворках вечности, не позволив найти в жизни свой путь, Бога и предтечу. Страшно – это когда топят детей, словно нечисть – за то, что посмели перечить.

Страшно – когда за непослушание хлещат розгами.

Страшно – проснуться в одиночной палате, услышав возгласы санитаров грозных, что берут за волосы, и транквилизаторы, запихивают в глотку, полную исступления слёзного, лошадиными дозами. Страшно торговать телом и фантазировать с позами для больных извращенцев с наростами. Страшно, после всего этого стирать окровавленные простыни.

Страшно – это рак головного мозга. Страшно – доживать последний день зимы ли, осени. Страшно ходить под Богом и звёздами, зная, что на хирургическом столе быть впредь разрезанным спицами острыми, в попытке избавится от цирроза. Страшно, в состоянии коматозном, не суметь выплакать боль, ибо мышцы слёзные атрофированы из-за наркоза.

Страшно.

Не страшно в своей семье быть изгоем, страшно, когда нет семьи и тебя никто не беспокоит, не страшно скулить от недостатка воем, страшно – зарабатывать разбоем. Страшно – быть героем чужой воли, и единственным выжившим на поле боя, после безжалостной бойни, страшно – остаться одному, посреди бесконечного, потопляющего моря, не попавшим на ковчег к Ною.

Страшно – быть приставленным к конвою и видеть дым из труб концентрационных камер – страшно понимать, что это, правда, происходит с тобою, и изнемогая от голода, после отбоя, припасть к изголовью, в последний путь, отправляясь, со скупою слезою.

А ты говоришь мне о страхе и боли, говоришь, что тебя с работы уволили, говоришь, что бросила женщина, которую ты внимания и чувств удостоил. Ты говоришь, твой дом не достроен и нет другого такого, который бы тебя устроил.

Ты говоришь, беспечный, живущий в свете и тепле, как в материнской утробе, ты говоришь, беспечный, не познавший мук, зловония, лабиринтов горя и безжалостного свирепого зноя. Ты, имеющий возможность всё изменить и быть свободным, как гладиатор Трои: любя, творя и новое строя.

Ты, способный бежать со всех ног, ты живой и вокруг тебя всё живое! Ибо клинок палача в тебя не вонзенный, ибо солнце – для тебя светит на беззаветном небесном просторе, ибо поцелуй судьбы был тебе дарован, и оставил со своим уходом, лишь маленькие проблемы, да сносимую ношу

Конкретно твоей доли.

А ты всё скулишь и ноешь.

А кто - то ведь в этой жизни счастлив не был: не сегодня, не вчера, ни доколе.

Ты говоришь, что тебе хреново.

А я говорю, что у кого-то нет, и не было никогда ни работы, не женщины, ни любови, ни дома, ни крова, ни даже кровли, ни надежд кроя, ни родной крови.

Ты говоришь: страшно.

Я говорю

Не то слово.