Валентин Колумб Знойный Кавказ

Перевод с марийского Владимира Кострова

Мы, курортники,
ищем погоду, -
и штурмуемый нами Кавказ
солнцепад,
как кипящую воду,
защищаясь, обрушил на нас.

«Драть три шкуры…»
Теперь уже смело
смысл этих слов
я представить могу:
сколько раз
моя кожа слезла
от перегрева на берегу.

Словно здесь времена мезозоя,
обезьянничаешь и шумишь,
на песке, раскалённом от зноя,
как рептилия в прибое лежишь.

Ах, какое ты, море, большое!
Ленью томись,
ходи в горы пешком.
Море Чёрное с тёплой душою
Как парное шипит молоко.

Кто здесь не был
несчастен, конечно.
Кто уехал, вернётся назад.
На зелёной груди побережья
Ожерелием Гагры лежат.

Виноградные сочные гроздья
на воротах домов висят,
и любого далёкого гостя
в доме комнату снять пригласят.

Здесь автобус
резиново мчится
по ущелью,
по горной тропе.

Знаменитое озеро Рица
приглашает марийца
к себе.

А коровы здесь
что альпинисты:
лезут в горы
и ищут траву,
и лежат на маршрутах туристов
словно в Индии ты наяву.

Здесь история
в рытвинах,
в ямах,
как плохая дорога, была,
и луна, как восточное знамя,
полумесяцем в небе плыла.

Сколько лет этот край истязали,
наделяли чужим языком,
человек был рабом на базаре,
верноподданным иль мамлюком.

О, как рабство
должно было жечь их!
А сейчас понимаю вполне:
вижу в чёрных одеждах женщин –
давний траур по милой стране.

Но иные сегодня краски –
солнца свет
среди гор и долин.
Только с камнем
упрямым кавказским
и воюет сегодня грузин.

Если кто-нибудь землю похвалит,
«что воткнёшь, - говорит, - всё растёт».
Ну, а здесь тот, кто камень раздавит,
тот лишь осенью плод соберёт.

Торговаться я не умею,
в день базарной лихой толчеи
лишний рубль никогда не жалею
за плоды этой трудной земли.

У народов у самых безвестных
есть оно, своё море беды.
Знать, не зря запах крови и пота
на губах от морской воды…   
Укрываются буркою ночи
древних гор крутые бока,
и Кавказ, как усталый рабочий,
словно мягкий фишмак,
жуёт облака.

1969