ГК14-10. 2016 Факты из биографии А. Блока. Часть 1

ШТРИХИ БИОГРАФИИ

     Русский поэт, драматург, литературный критик. Сын юриста и профессора Варшавского университета А.Л. Блока и переводчицы А.А. Бекетовой. Ранние годы провёл в доме деда и в подмосковном имении Бекетовых Шахматове. Окончил в 1906 г. славянорусское отделение Петербургского университета. В1903 г. женился на дочери выдающегося русского химика Д. И. Менделеева Любови.
     Писать стихи начал с пяти лет, серьезно занялся творчеством с 1900 г. Активно публикуется не только как поэт, но и как драматург и литературный критик.
     7 июля 1916 г был призван в армию, служил табельщиком. С сентября 1917 г – член Театрально-литературной комиссии, с 1918 г – сотрудник Театрального отдела Наркомпроса, с апреля 1919 г – сотрудник Большого Драматического театра. Одновременно – член редколлегии издательства "Всемирная литература" под руководством М. Горького, с 1920 г – председатель Петроградского отделения Союза поэтов.
     В апреле 1921 г. нарастающая депрессия переходит в психическое расстройство, сопровождающееся болезнью сердца. 7 августа 1921 г Блок скончался.

ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ ИЗ ЖИЗНИ. ПРИЧУДЫ ЛЮБВИ И ДРУГИЕ ФАКТЫ

  *  В конце февраля 1897 года тётка Блока записала в своем дневнике: "Сашура росту очень большого, но дитя. Увлекается верховой ездой и театром. Возмужал, но женщинами не интересуется". Всё верно, но уже через полгода…
     Через полгода Сашура с матерью и тёткой поехал на курорт в Южную Германию и сразу же завязал ни к чему не обязывающее знакомство. Это была красивая темноволосая дама с точёным профилем, чистыми синими глазами и протяжным голосом. Ей было тридцать семь лет, она явно искала развлечений, звали её Ксенией Садовской. Мать шутила, тётка злилась, а Сашура…
     Внешне всё выглядело до неприличия пошло. "Её комната, чай по вечерам, туманы под ольхой, и я полощу рот туалетной водой…" - вспоминал потом Блок. Однажды он непонятным образом остался у Садовской на ночь…
    Через месяц они расстались. Сашура бросился писать стихи, Садовская – письма. Как выяснилось позже, для неё, умудренной опытом кокетки, годившейся Блоку в матери, этот бурный роман оказался единственным сильным чувством, растянувшимся на двадцать лет. Почему на двадцать, ведь Блок написал ей последнее, невероятно холодное письмо еще в 1901 году?
     …В Гражданскую войну потерявшая детей, состояние и похоронившая мужа, Ксения Садовская приехала в Одессу сумасшедшей нищей старухой и попала в больницу. Врач, пользовавший Садовскую, очень любил поэзию и сразу заметил, что посвящение "К М.С." в цикле Блока "Через двенадцать лет" полностью совпадает с инициалами его пациентки. Выяснилось, что неизлечимо больная, полубезумная женщина и есть та синеокая богиня, о которой писал Блок. О посвященных ей бессмертных стихах она услышала впервые…
     Спустя несколько лет она умерла. И тогда оказалось, что, потеряв решительно всё, старуха сберегла единственное – пачку писем, полученных больше четверти века назад от какого-то влюбленного гимназиста. В подоле юбки было зашито двенадцать писем, перевязанных крест-накрест алой лентой.
  *  В феврале 1919 года Блок был арестован Петроградской Чрезвычайной Комиссией. Его подозревали в участии в антисоветском заговоре. Через день, после двух долгих допросов, Блока всё же освободили, так как за него вступился Луначарский.
  *  По некоторым данным увлечение Белым женой Блока едва не привело к дуэли между поэтами.
  *  В. Маяковский так передает ощущение Блока от революции: "Спрашиваю: "Нравится?" – "Хорошо", - сказал Блок, а потом прибавил: "У меня в деревне библиотеку сожгли".
  *  Существует версия, что истинной причиной смерти Блока стало истощение, до которого поэт довел себя сам.
  *  А Ахматова вспоминала: "…когда я была у Блока, я, между прочим, упомянула, что поэт Бенедикт Лившиц жалуется на то, что он, Блок, одним своим существованием мешает ему писать стихи. Блок не засмеялся, а ответил вполне серьезно: "Я понимаю это. Мне мешает писать Лев Толстой"".
  *  В честь поэта назван астероид 2540 Блок.
  *  Перед смертью от тяжелой сердечной болезни А. Блок, по выражению З.Н. Гиппиус, "прозревает, увидев лицо тех [большевиков], кто оскорбляет, унижает и губит его Возлюбленную – его Россию".
  *  Писатель Евгений Замятин вспоминает, что когда Блок в редакции "Всемирной литературы" здоровался с присутствующими, то он так произносил имена, что отчётливо был слышен каждый слог: "Николай Степанович", "Алексей Максимович".
  *  В 1919 году при мимолётной встрече с Блоком Замятин сказал: "Вы очень отошли от того, кем были год назад. Вы меняетесь" И ответ Блока был: "Да, я сам чувствую, что меняюсь. "Двенадцать" теперь я едва ли бы написал".
  *  В журнале "Завтра" Блок рецензировал стихи современных поэтов. На стихи одного из поэтов он написал довольно острую рецензию, и автор попросил кого-то из членов редколлегии достать у Блока этот отзыв. Блок согласился, но наследующий день сказал в редакции: "Я не принес... Не нужно. Может, ему это очень важно – писать стихи... Пусть пишет".
  *  В трудном и голодном 1919 году многие писатели и поэты стали лекторами – они читали лекции на
различные, но одобренные властями темы и получали за это продовольственные пайки. Хоть Блоку и трудно жилось, но он оказался не способен продавать свое творчество за пайки. Он говорил своим знакомым: "Завидую вам всем. Вы умеете говорить, читаете где-то там. А я не умею. Я могу только по написанному". Между тем, он читал лекции в Доме творчества и делал это тщательно и основательно, даже если в зале был один человек. Об этом есть воспоминания у Вс. Иванова (в пересказе И. Андроникова).
  *  Весной 1919 года по инициативе Горького в Петрограде была организована секция исторических картин. Было решено создать цикл исторических пьес о разных временах и народах. Одну из пьес поручили написать Блоку. Он выбрал свое любимое средневековье (Франция, XII век) и зачитал план этой пьесы литературному начальству. Начальство недоуменно пожало плечами, и Блок забросил этот план. Некоторые авторы уже написали свои пьесы для секции, и все спрашивали Блока: "Когда же вы дадите, Александр Александрович?" Но у Блока возникали дела и поважнее пьесы: "Куда там! Вот, выселяют всех из нашего дома. Всё бегаю, чтоб как-нибудь остаться. Вчера ездил в Смольный с письмом Горького. Завтра идти в районный отдел". Или: "Ну, пьеса! Вот я нынче всё утро окна замазывал. И завтра еще надо в двух комнатах. Медленно, не умею..." Но вот квартиру удалось отстоять, и окна были, наконец, замазаны, и настала пора подумать и о пьесе: "Вот ещё не знаю: взять ли Куликовскую битву – мне это очень близко – или другое: Тристана и Изольду". Сохранились даже планы этих пьес. И вдруг в конце 1919 года он принёс на секцию законченную пьесу из египетской жизни "Рамзес".
  *  В апреле 1921 года в руки Блока попала эмигрантская газета "Русская мысль", издаваемая П. Струве. Блок просмотрел её и грязно выругался. Редко кто слышал от него такие слова. А потом сказал: "Что они смыслят, сидя там? Только лают по-собачьи".
  *  Конец какого-то странного разговора Блока с собеседником в трамвае: "...А вот бывает с вами так: смотришь на себя со стороны – ты совершенно определённо в стороне, в другом углу комнаты – и видишь себя – не себя, а чужое?" Блок ответил после долгой паузы: "Да, бывало. Раза три в жизни. Теперь больше не бывает... Теперь со мной ничего не бывает..."
  *  В том же апреле 1921 года Петербург видел Блока в последний раз на вечере в БДТ. Огромный театр был переполнен публикой. Вначале Чуковский произнёс речь о Блоке, а потом сам поэт читал стихи о России. В этом последнем вечере Блока настолько чувствовалась такая печальная и неживая торжественность, что кто-то из публики произнёс: "Это поминки какие-то!"
  *  Последние месяцы своей болезни Блок не хотел никого видеть и не желал ни с кем говорить. Он сам не соглашался на отъезд в финляндский санаторий и не желал подписывать никаких бумаг, пока сам не понял, что в этом его единственное спасение. Но и тут он не желал ничего подписывать. Письма в Москву с просьбой о разрешении на выезд для лечения были составлены в правлении Петроградского отделения Союза писателей. В Москве с письмами по инстанциям ходил Горький. Наконец, 23 июля разрешение на выезд было дано, но в Петроград оно пришло только 3-го или 4-го августа. А 7-го Александр Александрович скончался.

* * *

Девушка пела в церковном хоре
о всех усталых в чужом краю,
о всех кораблях, ушедших в море,
о всех, забывших радость свою.

Так пел её голос, летящий в купол,
и луч сиял на белом плече,
и каждый из мрака смотрел и слушал,
как белое платье пело в луче.

И всем казалось, что радость будет,
что в тихой заводи все корабли,
что на чужбине усталые люди
светлую жизнь себе обрели.

И голос был сладок, и луч был тонок,
и только высоко, у Царских Врат,
причастный Тайнам, плакал ребёнок
о том, что никто не придёт назад.

* * *

Как тяжело ходить среди людей
и притворятся непогибшим,
и об игре трагической страстей
повествовать ещё не жившим.

И, вглядываясь в свой ночной кошмар,
строй находить в нестройном вихре чувства,
чтобы по бледным заревам искусства
узнали жизни гибельной пожар!

* * *

В те ночи светлые, пустые,
когда в Неву глядят мосты,
они встречались как чужие,
забыв, что есть простое ты.

И каждый был красив и молод,
но, окрыляясь пустотой,
она таила странный холод
под одичалой красотой.

И, сердцем вечно строгим меря,
он не умел, не мог любить.
Она любила только зверя
в нём разбудить – и укротить.

И чуждый – чуждой жал он руки,
и север сам, спеша помочь
красивой нежности и скуке,
в день превращал живую ночь.

Так в светлоте ночной пустыни,
в объятья ночи не спеша,
гляделась в купол бледно-синий
их обречённая душа.