Луна на воде

Почему я люблю Кавабату? Разве можно – ответить на этот вопрос?
Рассказ «Луна на воде». Почему я говорю об этом рассказе, ведь сначала был «Зонтик»? Он был приведен в числе других произведений японских авторов в книге Мещерякова о японских обыкновениях.  Автор - Кавабата Ясунари. Так я узнала о нем.
Стала искать в магазинах. (Интернет тогда не был развит так, как теперь.) Удалось купить прекрасное издание издательства Амфора» - сборник «Голос бамбука».
Эта книга лежит у меня сейчас на столе, рядом с компом. Только что – я перечитала рассказ «Луна на воде», перевод Левыкиной. Почему именно этот рассказ – мне запал в душу? Ведь я люблю всё – у Кавабаты! Честно говоря, я не знаю. (Вот всякие критики-искусствоведы, они все пишут такие умные вещи, у них есть какие-то каноны их искусствоведческого труда, они этим живут… Но разве можно писать «отклик» на произведение – не вкладывая себя, своих взглядов, принципов, чувств? Разве это не та же «отраженная луна»? Только здесь – «луна» - не разбираемое произведение, а душа самого критика.)
Я не знаю, в чем дело. Люблю – все! И еще в этом рассказе есть одно рассуждение… «Проводив нового мужа на службу, Кёко взяла с туалетного столика зеркальце и поймала отражение ясного, чистого неба. Потом стала разглядывать свое лицо. И сделала удивительное открытие: его невозможно увидеть без зеркала. Кёко долго размышляла, с какой целью боги создали человека таким образом, что он не видит своего лица. «Как знать, если бы мы его видели, то и наш разум был бы совсем иным. И мы бы ни на что не были способны»… Вероятно, лицо предназначено для того, чтобы его видели другие». Правда, замечательно?
Эту книгу, «Голос бамбука», я давала читать своим знакомым. Они до этого – не слышали о таком авторе… Все благодарили… Значит, я не одна такая…
Я же не собираюсь здесь объяснять, почему люблю Кавабату – это было бы безумием. Потому что это предельная задача. Просто хочу отослать к нему читателя: а вдруг – придется по душе!
…И все-таки. Он мне кажется человеком предельной искренности и чести. (К тому же красавец: для меня его портрет в старости – неотделим от его творчества.) Вот, я христианка. А он типа язычник. Но в данном случае честный язычник, да еще и осуществивший свой талант, по мне – ближе к Богу, чем лукавый и «обрядный» христианин. Я понимаю, что это серьезное утверждение, но я так чувствую.
Почему люблю японское искусство? Потому что оно «бытийно»: настоящее в нем является бытием. А что у нас в настоящем? – Вот этот мир, который здесь и сейчас: все, что ты видишь, слышишь, ощущаешь… Эти «предметы», сам факт «существования» которых так завораживает душу философа (и ребенка). Все, что создано Богом.