Сквозь снега, наметённые в вёснах. Книга стихов

 


Светлой памяти моей мамы,
Эльвиры Бочковой, поэтессы


 Часть 1
ТОЛЬКО СНЕГ, КАК ТОПОЛИНЫЙ ПУХ

 * * *

Только локти кусать остаётся.
Жизнь проходит. А ветер в лицо —
Освежает водой из колодца,
И растаяло близких кольцо.
Только тени бесплотные рядом.
Мамин голос.
По горло вода.
С крыши слёзы посыпались градом,
Как в тот день, что ушла навсегда,
Чтоб вернуться и встать за спиною —
И вести, чтоб по жёрдочке шла,
Что идёт высоко над землёю,
И тянуть, словно нитку игла.

 * * *

Всё зарастают лесом берега:
Стоит стеной — и силу набирает.
И наша жизнь в сравненье коротка
С деревьев веком,
Но и их ломает
Однажды ветер, налетев с грозой.
Не зарастает память лишь пыреем:
Я вижу близких,
Маму молодой,
Воздушною,
Парящей в небе змеем…
И я бегу за ней,
Но по земле.
Я тоже взмыть хочу туда,
Где ветер бродит.
Но не хватает сил ещё в крыле…
А змей летит,
Из рук моих уходит…
Я нить держу,
И страшно: вырвет вдруг,
И я останусь
Маленькой и жалкой
Там, где заросший лебедою луг
И где тропу отыскивать мне палкой
Средь всех кустов,
С колючками,
В шипах,
Где обожжёт в закат крапивой жгучей,
Где ищешь след от змея в облаках,
Что унесён вмиг налетевшей тучей.

 * * *
Вот и новые сливы пошли
Вместо спиленных в прошлую осень.
Только близкой души не нашли,
А других не всегда и выносим!
Гибко гнутся все ветки пока,
Даже слабой рукой притянулись.
Ноша ягод уже нелегка,
И к земле ветки сонно пригнулись.
Жизнь идёт,
Как её ни корчуй…
Солнца больше — сквозь голые кроны,
Но не скроют от ливневых струй:
Небеса, словно море, бездонны…
Будут лить на шуршащий ковёр
Листьев, сброшенных по;д ноги садом.
Их сгребут по апрелю в костёр,
Чтоб гордиться у дома фасадом.
А пока цвета тучек плоды
Наливаются, вены темнее…
И предчувствие скорой беды
С каждым днём обнимает сильнее…


 * * *

В феврале нагрянули морозы,
Обступили ледяной стеной.
Сплошь сугробов высятся торосы
На дороге к сердцу и домой.
До весны завьюженная тропка
Коротка —
Неделю прошагать.
Из машин, спешащих к счастью, —
Пробка.
В каше снега вновь забуксовать.
Лёд сковал,  и намертво, порывы
Обрести глоток живой воды.
Под наркозом, в спячке, полуживы
На краю болезней и беды.


 * * *

И зиму почти пережили…
По горло нам снег навалил,
И слёзы внезапно душили,
И не было двигаться сил
В снегу беспросветном,
Глубоком,
Что сыпал на сколотый лёд.
Но думали вновь о высоком,
О лете, чей скоро черёд.
Подхватит,
Закружит средь ягод,
Средь буйных цветов полевых. —
И будто бы не было тягот…
Остаться бы только в живых…
Остаться,
Дожить до рассвета,
Вернуться из той темноты,
Откуда не будет ответа
И смотрят на всё с высоты.


 * * *

Всё бесповоротно. И нелепо —
Как лавина двинулась с горы.
Жмурилась на солнце первом слепо
В предвкушенье отпускной поры.
А внутри тревога нарастала…
Жизнь катила, словно снежный ком.
С каждым днём всё раньше рассветало,
Но скрипел простуженно весь дом.
Заметала суетой тревогу.
Круговерть, последняя метель…
Пережить мороз ещё немного —
И прошьёт сугробы с крыш капель.
Переждать,
Силёнки собирая,
Чтоб рвануться к солнцу в полный рост,
Как трава,
Совсем ещё не зная,
Что трудилось сердце на износ.
 
 * * *

Снег сыпал и сыпал.
Весна не спешила,
И замерло сердце в предчувствии бед.
По снежным канавам
В смятенье кружила
В надежде, что к выходу выведет след.
Но путались ног отпечатки в метели,
И слёзы стояли под горлом колом.
И в сбившейся жёсткой казённой постели
Душила подушка —
С крыш съехавший ком
Налипшего, ватного, плотного снега.
Опаздывал март с золотистым лучом.
И проруби сталь вдаль звала из-под века:
Там белая тень всё росла за плечом.


 * * *

Зима уходить не хотела,
Стояла, как тень, за спиной.
Беда, как метель, налетела,
С ног сшибла ударной волной.
Снег мягко засасывал ноги…
Тревога росла, как сугроб.
И не было дальше дороги,
И мучил жестоко озноб.
И сердце сжималось в догадке,
Что больше не будет весны.
На смену стихам, что в тетрадке,
Заявятся странные сны,
Где явь перепутана с бредом:
Жар-птица присядет на грудь,
Закутают лаской и пледом —
Не выдохнуть и не вдохнуть…
Но снег на лице не растает,
Накрытый Жар-птицы крылом.
И выхода нет.
Не светает.
И веткам под снегом — облом.


 * * *

Огненное лето возвратилось
В дни, когда истаивал февраль.
Потушить огонь не получилось:
Взгляд мутнел и устремлялся в даль.
Чудилось: пожар бежит по кронам.
И, пытаясь скрыться от беды,
Жар не сбила,
Поперхнувшись стоном,
Выплеснув в лицо стакан воды.
Жар вернулся дымом и удушьем —
Застилала горечь белый свет.
Ветки, как обугленные сушью,
На стене…
И на пол сброшен плед —
Затушить огонь,
Что ближе к телу
Пробирался по траве сухой.
…До беды всем не было там дела,
Не отвёл беду никто рукой.

 * * *

Парю средь каруселей лиц
В толкучке, в давке, в круговерти,
Вдыхая запахи больниц,
Но всё яснее мысль о смерти:
Как выплеск ртутный среди туч —
Все контуры прогала рваны,
И бьёт в глаза — до слёз в них — луч
Средь дней, — как серые барханы,
Лежат, что старая гармонь,
Все клавиши у ней запали.
А лоб горячий, как огонь,
И сны — в них раньше не бывали.


 * * *
Притянула руками на грудь,
Взяв, слабея, за плечи руками.
Жизнь успела, как заяц, мелькнуть
И пропала в лесу, за кустами,
В тёмной чаще,
Как солнечный блик.
На опушке — проталин соцветья.
И на шёпот сорвавшийся крик
Опустился на сердце мне плетью:
«Я люблю тебя, слышишь, люблю!
Но не выбраться нынче из ямы,
Отойди! И не стой на краю…
И гляди даже в сумерках прямо».
Только год озираюсь назад,
Где всё глажу шершавые руки.
И по жизни бреду наугад
Через тёмную чащу разлуки.


 * * *

Вот и всё.
Не будет больше лета.
Только снег, как тополиный пух…
Помнишь, август
Полыхал кометой,
Воздух был разгорячён и сух?
Ягоды рябина осыпала
Угольками в пепельный ковыль,
На цветах увядших оседала
Липким слоем угольная пыль.
Солнце раскалённое катилось
Головнёй дымившего костра.
Ничего в том лете не случилось,
Только боль была  как нож остра,
В бок впивалась горестной догадкой,
Что конец пожара впереди:
Подкрадётся с лисьей он повадкой —
Рыжий хвост мелькнул уже в груди,
Заметая горестные мысли,
Что как яд — сквозь дым пожара вдох.
Все деревья осыпали листья —
Словно искры, падали на мох.

 * * *

Клянём то огненное лето,
Тот дым, как утренний туман.
Жара спадала лишь с рассветом.
Сквозь дюны шёл строф караван.
Да, ветер был угарный, душный,
И с пеплом смешан был песок.
И вдох — неровный и натужный,
Но строчки — за шажком шажок.
Там повисало солнце шаром,
Что никуда не улетал.
Так пахло в воздухе пожаром,
Что по верхушкам рощ скакал.
В июле том родные люди
Читали бегло между строк.
Сквозь дым тянулся к солнцу лютик.
…Всё. Снег ковром лежит у ног.

 * * *

Почва ушла под ногами.
Как на качелях лечу,
Крепко сжимая руками
Воздух,
Как будто свечу.
Путь прерывается Млечный,
Слабо мерцает и мглист.
Как всё же жизнь быстротечна!
Только что белым был лист…
Время потерь — не прощанья.
Каменный глажу висок.
Туч набежавших качанье.
Снег, словно омут, глубок.

 * * *

Мокрый асфальт из-под толстого льда
Траурной лентой бежит под ногами…
Как же случилась такая беда,
Что налетела всей силой цунами?
Что налетела — и разом снесла
Всё, что за жизнь возведёно с любовью,
Только любовь, воротясь, не спасла.
Тонкая вена — с отравленной кровью.
Снег почерневший увозят в поля,
Копотно съёжились за день сугробы.
Как затянулась неловко петля
В снежном безволье тоски и хворобы?
Капает с крыш —
Как по тонкой игле,
Что выпускала по каплям лекарство.
Тоненький голос, возникший во мгле,
Наобещавший конец всем мытарствам…
Капает медленно слишком капель,
Жизнь убегает по каплям быстрее.
Где-то за краем остался апрель,
В поздних слезах хрупким настом чернея…

 * * *

Апрель. Не осень, не зима,
И до костей пронзает холод.
Друг к другу жмутся все дома.
Ветрами выстужен весь город.
…Уйти из жизни по весне,
Когда прилёту птиц вновь время —
И привкус крови на десне,
И боль долбит, как ломом, темя, —
В бреду о море,
Где весна,
Стоит с цветком у парапета,
Где жизнь прошедшая ясна
И впереди пригоршни света,
Где слёзы смешаны с волной,
Где обкатало море камни,
Где манит море глубиной…
…В мир снов твоих закрыты ставни.

 * * *

Сон как сон —
Где все снова живые,
Обнимают и гладят меня.
Зеркала почему-то кривые
И рябят, отраженье гоня,
Словно озеро в ветреном лете:
Бросишь камушек —
Снова круги.
Нет любимых и близких на свете,
За окном — продолженье пурги.
Светит лампа безжизненным светом,
И сутулится тень над столом.
Сны уходят с неспешным рассветом,
Вижу комнату, всю в голубом:
Припорошены снегом тюльпаны,
Густо иней окутал цветок.
Плачут-воют на кухоньке краны,
И под горлом не тает комок.

 * * *

Апрель с гримасой ноября.
Осенний дождь изводит душу.
И шторм все вырвал якоря,
И не увидеть в брызгах сушу.
Болтает шлюпкой по волнам.
Мутит и крутит цепкий омут.
Я б так хотела верить снам,
В которых в омуте не тонут,
А наблюдают жизнь медуз
И рыб придонных —
Мир предчувствий,
Где камень на душе — не груз,
И жизнь течёт в обычном русле:
Ты под водой,
Но не на дне…
И сверху свет сочится влажный.
И то, что холод по весне, —
Тебе совсем-совсем неважно.

 * * *

Живу как во сне
И трясу головою,
Чтоб сон,
Будто облако гари, стряхнуть.
И вся натянулась стальною струною,
Молчащей о близких, что грежу вернуть.
Лишь сон отогнать —
И всё встанет на место.
И солнца тепло
Нежно тронет вдруг лоб.
Душа встрепенётся от этого жеста,
И в нежности той растворится озноб
Всех дней,
Что под утро приснились жестоко,
И я заскулила в подушку средь тьмы,
Что чувствуем все мы себя одиноко,
Когда нет конца у постылой зимы,
Хоть время весны,
Где воды — по колено,
И жмуриться б надо от света в лицо…
…Но сон не проходит,
И зыбкого плена
Никак не могу разорвать я кольцо.


 * * *

Казалось,
Дождалась ты лета,
Вот-вот в рост кинется трава.
А вышло —
Песня вся допета,
И лишь в стихах теперь жива.
Писала,
Что прожи;ли зиму.
Стал лёгок снег,
Как облака,
Что ветер всё проносит мимо
И подо льдом журчит река.
Я невзлюблю с весны той время,
Где одержимый снег летит.
Лоб каменеет.
Я как кремень,
А сердце токает, болит,
Что жизнь уходит — не по каплям,
А как ручьёв весенних бег.
Я на одной ноге, как цапля,
С тобой врастаю вместе в снег.

 * * *

И будто не было весны,
Как наступило снова лето.
Но чёрно-белые всё сны,
Где я кричу —
И нет ответа,
Где белый снег
Хотя и бел —
Черней и глубже тёмной ночи,
Хоть за окном скворец запел,
И ночь от ночи всё короче.
Тем муть пугает за окном,
Что проявляет очертанья.
Все мысли снова об одном
Под пташек ранних щебетанье.
Все мысли там, где белый снег
Летел к земле,
Как к свету мушки.
И леденел висок навек,
Сливаясь с белизной подушки.

 * * *

Черёмуха снова цветёт
Удушливым бешеным цветом.
И жизнь слишком быстро идёт,
И тянется тень за ней следом:
То память о тех, что ушли,
Истаяли в огненном лете.
…Озимые всходы взошли,
А близких нет больше на свете.
И солнце бьёт прямо в глаза,
И слепнешь —
Покатятся слёзы.
Всё слышишь родных голоса,
Что, будто листки у мимозы,
Свернулись от пристальных глаз:
Покажут изнанку в смятенье,
Лицом оставаясь жить в нас
И требуя строго смиренья.

 * * *

А листья всё же распустились,
И снег сошёл, как мел с лица.
Но сны цветные не приснились…
Один и тот же без конца,
Как бы заело киноплёнку…
Я просыпаюсь на одном:
Где с кислою миною ребёнка
Уходит мама в окоём,
За облака, что скрыли небо.
Там лайнер в холоде парит,
И снежный шлейф плетётся следом,
И воздух сердце леденит.

 * * *

Я научилась жить одна,
Лишь тишина скребётся в душу.
В глазницы комнаты луна
Глядит так пристально, что трушу.
В ночном тумане расплылась
И стала озером огромным;
Зовёт в свой омут,
Будто страсть, —
Так манит тёмным взглядом томным;
Дорожку стелет серебром —
Как снег на солнце, путь искрится.
Ступи: где ветер за окном,
Там к близким можно прислониться…

 * * *

Всё правильно.
Лета не будет.
Заплаканно небо глядит.
Тепло никогда не наступит.
А в трубке лишь ветер гудит.
Всё.
Тихо.
И голос твой ветром,
Как эхо, за край унесло.
…Наматывать дней километры,
Чтоб в жизни хоть раз повезло.
Куда-то лететь постоянно,
Чтоб намертво сесть в колее,
В дожде, что долбит беспрестанно,
Что близкие люди — в земле.


 * * *

Не возвратились вкус и цвет…
Всё прибавляет ход свой время…
И твой склонённый силуэт
Приходит ночью, гладит темя
И прогоняет чуткий сон.
Вновь потолок — в полосках света,
Как будто длинный перегон
Из марта в сумрачное лето,
Где свет мелькает за окном,
На стыках рельс мотает лихо…
И в прошлом встреча за углом.
…Снег сыплет в форточку.
Так тихо…

 * * *

Вернуться в дом пустой,
Что помнит тех, кто были.
Он заметён листвой,
В нём зиму мыши жили.
Вернуться — и опять
Вдохнуть настой полыни
И в руки взять тетрадь
Из параллельных линий.
Как самолётный след,
Исчезли близких лица.
У лампы тусклый свет,
Сливается страница.
Всё слышу по ночам
Шаги и голос мамин.
И зябко так плечам.
И жаль, что я — не камень,
Что остывает в стынь
Да в полдень накалится,
В день цвета спелых дынь.
И мне никак не спится.


 * * *

Вернулась внезапно жара
Напомнить об огненном лете,
Что мир сокрушило вчера,
Оставив всё в выжженном цвете,
Где чёрные ветки торчат
Из белого снега, как прутья,
Где близкие люди молчат
И снег отливается ртутью,
Где низкого неба навес
Так давит на сердце,
Что страшно.
Там тёмным становится лес,
А многое вовсе не важно.

 * * *

Как скоротечно ветреное лето!..
Как суетлива призрачная жизнь!..
Вновь жмуришься от солнечного света
И говоришь себе: не плачь, держись!
Лови лучи, что пряно пахнут мятой,
И изучай на небе облака.
Наедине с волнами и утратой,
Как рыба, плавай в омуте садка.
Всё мнится голос, будоражит эхом,
Что растворил плевавший снегом март.
И прячешь от людей тоску за смехом,
Как в разноцветном всполохе петард.
Рвануть чеку,
Забредив пляской света,
Что стёртое лицо проявит вмиг.
Так одиноко и пустынно лето!
Вкус волчих ягод леденит язык.

 * * *

Ничего другого не ждала:
Лишь печаль о том пылавшем лете,
Где под солнцем сквозь дымы жила —
Не одна совсем на белом свете.
Солнце в нём стояло без лучей,
Словно гонг лунищи в полнолунье.
Не была я в лете том ничьей.
А кукушка оказалась лгуньей:
Надрывалась сквозь угар и дым
Безмятежным долгим метрономом.
Выстрелила ветка холостым
Под ботинком, жавшим ногу, новым,
Обломилась, высохнув в траве,
Пожелтевшей будто бы мочало.
Не мелькнуло мысли в голове,
Что конец имеет и начало.

 * * *

Тисками зажала тоска,
И в лете теперь неуютно.
Я вспыльчива стала, резка.
День завтрашний видится смутно.
И больше уже никогда
Не кинуться с рёвом в объятья.
…Бежит ключевая вода,
Полощет оборки у платья.
Не спрятаться больше никак
От мира, уткнувшись в колени.
Гоню прочь нахлынувший страх…
А близких всех  зыбкие тени
Бредут позади в немоте,
Не слушая больше о бедах,
На вечной теперь высоте,
Последние боли изведав,
Лицо окуная в тот свет,
Что грезился ярким туннелем.
В него до поры входа нет —
Есть свет из-под запертой двери.

 * * *

Живу средь птиц и буйных трав.
Куст ежевики ранит ноги,
Пройти сквозь заросли не дав
К большой накатанной дороге.
Оплёл крапиву змеем вьюн,
И комарьё зудит так гнусно…
И перекрыл тропу валун…
Но не от этого так грустно,
А от того, что жизнь прошла,
Где был наш дом набит как улей.
В нём из щелей торчит кошма,
Чтоб в них ветра в сердцах не дули.
Но ветер в окна залетел
И сквозь трубу
Навылет сгинул,
Всё перепутал, всё задел,
Всё с мест любимых передвинул.

 * * *

Никакой перемены в природе.
Вновь с горы глины бурный потоп.
Снова память в тот омут уводит,
Где вдруг бабочка села на лоб.
Свои чёрные крылья сложила,
Не смахнув ими мягко слезу.
Никуда-то она не спешила
И парила, дрожа на весу.
А потом опустилась вдруг тенью,
Просыпая хитина пыльцу,
Навевая тоску и смятенье,
Что подходит жизнь, видно, к концу.
Посидела, листочком вспорхнула,
Бросив страшную тень по стене…
Как та бабочка, жизнь промелькнула,
Захлебнулась в метельной весне.

 * * *

Ни с кем, ни слова…
Но не тишина.
Скрипят суставы высохших деревьев.
Я привыкаю жить теперь одна
В пустынном доме,
Как в угрюмой келье.
Шагов не слышно.
Разве старый ёж
Вдруг напугает топотом средь ночи…
Но явь иль сон — так сразу не поймёшь.
И ночь от ночи нынче одиноче.
Так хочется весь день пересказать:
Откроешь крышку —
Пар порхнёт наружу,
И сможешь в голове всё увязать,
Но никому твой мир теперь не нужен.
Всё меньше книг читают по ночам
(Болят глаза и времени негусто:
Опять слизняк надумал есть кочан —
Подсуетись, чтоб выросла капуста).
А мне смотреть, как покосился дом:
То ль грунт ползёт, то ль рухнула подпорка.
И дверь закрыть могу с большим трудом,
Хотя кому нужны души задворки!
Вот чинно мышь пошла наперерез.
Знать, за свою почти что принимает.
И сад — не сад, — деревьев диких лес,
Где сквозь листву лучи не проникают.

 * * *

…Вернулось лето,
Но в дождях…
Топталось влажно на пороге,
Качалось каплей на ветвях
И липло глиной на дороге.
Стучалось в стёкла,
Лило с крыш
И пригибало к долу травы.
Скреблось на сердце,
Словно мышь,
В углу дорвавшись до отравы.
И я была с дождём одна,
Лишь тени близких приходили,
Как пузырьки, всплывя со дна
Той памяти, где нынче жили.
Всплывали, чтоб растаять вновь
На воздухе,
Стать мокрой пылью.
И губы я кусала в кровь
От одиночества, бессилья
Вернуть,
В ладонях удержать
То,
Что листком в реке уплыло.
К груди родной лицо б прижать —
И замереть, вбирая силы.


 * * *

Как ветер в поле, лето без тебя.
Занудный дождь по крыше
День и ночь долдонит.
Осокорь старый, на ветру скрипя,
Вдруг ветку наземь с грохотом уронит. —
Сухая, отвалилась, куст сломав
Смородины,
Что потянулся к свету.
И я стою среди примятых трав
И думаю:
«Ну что опять за лето!
Всё дождь и дождь…»
И холод достаёт,
Течёт с плаща на мокрые коленки.
Крылечко всё размокло и гниёт.
И мох нарос внизу фасадной стенки.
Ветшает всё.
Что толку жизнь латать?
В свой час сломает падающим суком.
И лучше б ничего о том не знать,
Кружить пчелой
Над битым градом лугом.


 * * *

Говорить разучусь постепенно.
Буду мерить шагами свой дом.
Никому не скажу откровенно,
Что из горла не вытолкнуть ком.
Здесь живу в тишине и покое,
Отдыхаю от бега в строю.
Чем же сердце своё успокою?
Тем, что смело стою на краю
И держусь,
Как сосёнка на скалах,
Скособочившись,
Карликом в рост?
Тем, что время такое настало,
Что разводит навечно в ночь мост?
Но к любимым пока ещё рано,
Хоть и корни парят на ветру,
И стою, как на цыпочках, странно,
Как готовясь к прыжку на миру.

 * * *

Вода — парное молоко.
Свежа трава, как в мае.
Я заплываю далеко,
Где рыбок вьётся стая.
Забавно видеть окуней,
Что окружили леску.
Подводный мир — сплошь из теней,
Где ни одна не ре;зка.
Лицо всё сморщено рекой,
Как будто бы от плача.
И лик то мамин или мой?
В нём водомерка скачет.


 * * *

Заснула под утренний дождь,
Что целую ночь собирался.
Я знала: во снах ты придёшь,
Хоть жизни клубок размотался.
Его не смотаешь назад:
Все спутались тонкие нитки,
Как наш неухоженный сад,
Заросший до самой калитки.
Но тянет магнитом туда.
Там солнце повисло на клёнах.
Их пилят и жгут иногда,
Да снова на крыльях зелёных
Летят там и сям семена,
Под дождь прорастая, как травы.
И высится клёнов стена,
И нет на них вовсе управы.
И фразы твои, и стихи
Всё шепчут бедовые листья
И мартовский ветер пурги
Мешают зелёною кистью.

 * * *

Усталое летнее солнце
Сквозь ветер не смотрит в лицо:
Средь тучек открылось оконце,
Лучами забрызгав крыльцо.
И осы становятся злее,
Слетелись на Яблочный Спас.
И жало у сердца острее,
Что Бог в эту зиму не спас.
И стало последним то лето,
Где солнце смотрело сквозь дым.
Пепиновый  бок у рассвета
И сад — всё казалось седым,
Как будто метель обметала,
Скрывая черты у лица,
Снежками налива кидала,
И пачкала руки пыльца.
И мимо цветка устремлялась
Пчела — в край, что гарью не пах.
И рано в то лето смеркалось,
Полз в дом — с дыма змеями — страх.

 * * *

Вот и август уже на исходе.
Хлещет ветер опавшей листвой.
Перемены к осенней погоде
Дополняют душевный настрой.
Плыть становится всё тяжелее,
И глаза покраснели от брызг.
И зудят комары всё нуднее,
Нескончаем их зуммера писк.
Так боялась пустынного лета,
Где придётся как рыба молчать:
Не дождёшься от ветра ответа,
Может только лишь ветки качать
Да ломать дерева вековые,
Что покрылись коростой грибов,
Но уже их стволы неживые,
Да и крона — как пара рогов.
Так боялась стенанья кукушки
И скребущейся мышью тоски,
Покосившейся за год избушки,
Что хранит прошлой жизни куски…
Там парила шальной стрекозою,
Там родных окружала стена.
Там не шастала тётка с косою,
Что была в стельку ветром пьяна.

 * * *

Шелестя покошенной травою,
Снова подошла обнять печаль.
Пахнет опадающей листвою,
Пред глазами — сумрачный февраль,
Где ещё с тобой мы говорили
И болело сердце всё сильней.
Помнишь раньше:
Плёнку проявили —
Чёрным стало, что бело;, на ней.
Белый снег — и чёрные сугробы,
По весне что впитывали гарь.
И, наверно, нужен свет особый,
Чтоб смотреть не жмурясь прямо в даль.
Кромкой наста чёрного темнеет
Поросль леса
Сразу за песком.
Не плыви: рука уже немеет,
Не гляди на омут тот тайком.
Всё равно снесёт рекою быстрой:
К берегу другому — путь зимой,
Костерок вдали, что тлеет искрой,
Лес притушит траурной каймой.

 * * *

И ливень вновь,
Как жалюзи, спустился.
По крыше лупит
И в окно стучит.
Я — будто крот,
Что с темнотой сроднился
И слепнет на свету.
Всё слышу я фагот
Средь цинкового звона:
Тарелок двух удар —
То падает налив.
И хлещет водопад
Со стенок у балкона,
И барабанит град
Из недоспевших слив.
И кажется опять,
Что за стеною мама.
Дверь скрипнет —
И войдёт,
И встанет за спиной.
И трещина в печи расходится,
Как рана.
И накрывает боль солёною волной.


 * * *

Вот и про;жили новое лето.
Всё мерещились в доме шаги.
Было море сквозь листья в нём света,
И парили в лучах пауки.
Было ласково лето на редкость,
Лишь щемило в нём сердце не раз,
И избушки замшелая ветхость
С потолка сором сыпала в глаз.
Жалко скалились сгнившие доски,
Обнажив небо рваной дырой.
Всё летели на лампочку мошки,
Пол усыпав, как будто трухой.
Их сметала под утро,
Жалея
Разве ж бабочек кверху брюшком, —
Будто листья в прозрачной аллее
Под ногами, под первым снежком,
Все припудрены старой побелкой.
Если б можно всех к жизни вернуть!..
И по глади скользить водомеркой,
Не боясь в чёрный омут шагнуть…


 * * *

Ласковое солнце напоследок.
Только ничего не изменить.
Кладбище обломанных в дождь веток.
Паутинки порванная нить.
Бабочка, повисшая на шёлке,
Словно в фортку наметённый снег  —
Как распята ветром на наколке,
Крылья распахнула — и навек.
Снова память катится по кругу:
Там, где сердца затихает стук.
На губах дрожащих вижу муку.
Всё летит из ослабевших рук.
Мама машет, как крылом, рукою,
И растёт под горлом снежный ком.
А в окошке море голубое,
И всё дальше уплывает дом.


 * * *

Попыталась в молодость шагнуть,
Где была любима и желанна.
Показалось:
Лишь рукой махнуть —
И вернётся всё, как с неба манна.
Позвала легко,
Не как тогда,
Где летала шустрой стрекозою.
Утекло как вешняя вода,
Испарилось,
Чтоб сверкать грозою,
Озаряя старые кусты,
Что не дали робкие побеги,
…От деревьев сломанных шесты,
Что цвели в тот май, где жили в неге.
Всё прошло.
Лишь память всё зовёт,
В рог трубит начищенного горна.
Окна дома — словно в сотах мёд.
Или это только иллюзорно?
Я не жду привета от тебя.
Что исчез — тебе давно простила.
Нитку бус на шее теребя,
Плачу, что в травище в рост могила.
И грущу,
Что то не хочешь знать,
В полной чаше дома утопая…
Погостить придёт — не ночевать —
Весточка из прошлого босая.
Ступит на раскатанный ковёр,
Запружинит в ворсе безмятежном,
Продолжая давний разговор
О конце, однажды неизбежном.


 * * *

Так осторожно ставлю стул…
Чей сон боюсь прогнать шагами?
Стих ветра северного гул.
Скрыт диск луны за облаками.
Забылась: некого спугнуть.
И за стеной лишь мыши бродят.
Но свет луны, как будто ртуть,
Растёкся лужей на комоде:
Льёт из-за облака свой свет,
Как плоской струйкой из-под крышки.
И зябко кутаюсь я в плед,
И строчки прыгают по книжке…
Как буква выпала из слова,
Так ты ушла — как не всерьёз,
Ко мне во сне вернёшься снова.
И вдалеке раскаты гроз.


 * * *

Так в доме прибранном тревожно.
Зачем на цыпочках хожу
И стул так ставлю осторожно,
Как будто сон чей сторожу?
Опять забылась, что одна?
Слова роняю над тетрадкой.
Нырну — и в памяти со дна
Достану ра;кушку украдкой.
Слезой промою перламутр,
И край поранит мёртвым боком,
Но затяну повязки жгут
И буду думать о высоком.


 * * *

Опять приснишься мне живою.
И голос — словно наяву.
Чем сердце нынче успокою?
Тем, что по заводи плыву?
Вода — подёрнутая ряской.
И лоб мой сморщила река.
И рву цветы в букет с опаской,
Что дразнит пчёл моя рука.
В зените солнце.
В круг деревья,
Стоят, как близкие, стеной.
Мотор буравит речку дрелью.
Жужжит слепень
Как заводной.
И я одна в июльском рае.
Родных зову — не дозовусь.
Я продолжаю бег по краю,
И всё ж когда-нибудь сорвусь.
И голоса во мне растают,
Соскочат с кончика иглы
В синь неба, чья бязь выцветает,
И тучки — горстками золы.


 * * *

Опять грущу, ромашки собирая.
Я не гадаю больше ни о ком.
Ведь половина жизни уж вторая,
И всех выносит встречных сквозняком…
Кто улетел, как птица, в поднебесье;
Кто в жизнь другую кинулся всерьёз;
Кто скручен, словно жгут белья, болезнью;
Кто, как подшипник, трётся на износ,
Давно прилажен к времени и месту;
Кто в ночь ушёл,
Став шляпкой для гвоздя;
Кто, клушкою приписанный к насесту,
Цыплят выводит, сердца не щадя.
А я одна средь клеверного рая.
Лицо подставлю щедрому лучу.
И скоро осень грянет золотая,
Но я уже её не захвачу.
Я каждый год прощаюсь с этим миром,
Где стрекоза зависла над водой.
Я воздухом дышу, как эликсиром,
Но вижу лето, где спалил всё зной.
…Всё поросло травою-муравою.
И солнца шар снял дыма паранджу.
И мама всё мерещится живою,
И на краю её не удержу.


 * * *

Проснусь от голоса во тьме.
Бра щёлкну,
Тая в наважденье.
Плывя в янтарном полусне,
Зажмурюсь в страхе от паденья.
Так упоительно лечу!
И сердце в пятки провалилось.
Лечу к смертельному ключу,
Где камни скользкие и сырость,
Где холод в зарослях хвоща,
И можжевельниковый запах,
Что вырос в шелесте ручья,
Качая бусинки на лапах
И от дождей, и от росы.
Лишь в полдень солнце пробивалось,
И тикали ручья часы,
Но тропка в вечность оставалась.

…И окончательно очнусь,
Пугаясь сна, где голос мамин.
И в утро зимнее вернусь,
Где птица падает как камень.


 * * *

Натыкаюсь на голос всё время,
Что звучит, будто гонг, в вышине,
Раздвигая полночную темень.
Льётся свет при созревшей луне,
Что глядит из колодца окошка,
Сон снимая холодной рукой,
Раскатав в ртутном блеске дорожку
На паркете,
Тревожа покой.
И опять я услышу советы,
Как по тоненькой нитке пройти,
Не пугаясь зеркального света,
Что ползёт, словно уж, по груди.


 * * *

Вот и месяц последний зимы.
Твой последний февраль вспоминаю.
И лицо возникает из тьмы,
Словно снимок в ночи проявляю.
Как застыла в объятьях твоих,
Замерла, как птенец на ладони,
Что в испуге неясном затих:
Вдруг ладонь, будто ветка, уронит? 
Хоть уже оперились крыла,
И взлететь бы подхваченной ветром.
Только снова на улице мгла,
Хоть и ходит в прикиде всё светлом,
Что из снежной пошит бахромы,
Подметает подолом дороги,
Что лежат на пороге зимы.
И свинцом наполняются ноги.


 * * *

Пьяно запахло весной.
Каша снегов под ногами.
Лёд всё под снегом сплошной.
Снова по краю кругами
Медленно,
Трудно хожу,
Будто по тропке к больнице,
Словно иду по ножу
И так боюсь оступиться,
Ухнуть по пояс в снега,
Душу о наледь изранить,
Как об осколки стиха.
Руки раскинула память
Там,
Где, как с горки, лечу,
А полынья незаметна,
В небо надрывно кричу,
Но синева безответна,
В день, где сосулек каскад
Капает тихо слезами,
В тот, где испуганный взгляд
Тонет в кругах под глазами,
В день, где окончится всё
Вбитой по шляпку капелью,
Где оседающий снег
Скомканной станет постелью.


 * * *

Весна опять притормозила.
Снег падает который день.
И я бреду сквозь снег без силы,
Свою оставив где-то тень.
Всё как тогда,
В твой день последний,
Когда стеной росли снега
И не пускали воздух летний.
Смотрела — как издалека —
На всё,
Ещё не понимая,
Что по ручьям брести одной.
Иду, по горлу ком катая,
Услышав голос вновь родной:
Прорвался он сквозь трель капели,
Как птица Феникс вдруг запев.
А годы мимо просвистели,
Как с веток снег слегка задев.


 * * *

Снова март.
Снова чёрная кромка
По сугробам, осевшим от слёз.
Снова в жизни нелепая гонка
И, конечно, любовь не всерьёз.
Снова память подводит к той тропке,
За которой не видно ни зги.
Белый снег.
Мама в поле, как в лодке,
Поплыла среди белой шуги
В непроглядную страшную прорубь.
Белый снег на любимом лице.
Небо крылья раскрыло, как голубь,
И печётся о новом жильце.


 * * *

Стучит капель,
Как будто дождь.
Сугробы похудели вдвое.
А у меня —
Как в сердце нож,
Опять припомню роковое.
Опять в глазах всё та весна,
Где мама таяла со снегом.
Ей жизнь была уже тесна.
Так странно бредила побегом
Туда, где море за окном
И разбивают скалы волны.
И уплывал всё дальше дом,
Что был когда-то чашей полной,
Да расплескалась по пути
Туда, где горы в блеске снега.
Мне по горам одной идти
И задыхаться, как от бега.


 * * *

Я пропущу тяжёлый март,
Где тает снег,
Неся печали
О том,
Что тот лесной пожар
И был концом в его начале,
Что всё кончается:
Жара,
И дождь,
Что цокает по крышам,
И всё, что мучило вчера,
И то,
Чем мы сегодня дышим.
Я улечу туда, где мир
Без снега, что на сердце давит,
Где ветер с юга — эликсир,
Да сил для жизни не прибавит:
Всё буду думать,
Что ручьи
Текут в полях,
Где холмик свежий.
И я одна уж год почти —
Всё по сугробам в поле пеший.


 * * *

В чужую весну убежала
Из марта, где снова мороз,
Где с крыши сосулек кинжалы
Блестят, ослепляя до слёз.
В чужую весну улетела,
Где нежно пробилась трава,
Где нет никому-то здесь дела,
Что мама моя не жива.
Брожу средь чужого тут рая
Деревьев без листьев в цвету,
Но снежное поле без края
Затмило вокруг красоту.
То снежное поле и рана,
В которой сырая земля,
Как будто корят из тумана,
И сакура — как конопля.
 
* * *

Вернулась в снег по самый пояс
Из стран, где шастает весна.
И снова в памяти я роюсь —
Как зуб хранит в себе десна,
Не отпускает прочь то время,
Где пропитался снегом март,
Где сунул ногу всадник в стремя —
Лишь миг помедлив, начал старт…
Летел по полю, будто вьюга.
Конь заметал хвостом следы.
…А на руке повязка туго
Держала на краю беды…
Лекарство капало,
И койка
Плыла за краешек зари.
А я держалась с виду стойко,
Но цепенело всё внутри.
А ты вцеплялась в гриву ветра —
И всадник нёс быстрей всё прочь,
К той яме глубиной в два метра,
Где обнимает крепко ночь.


 * * *
 
Как любимым с потерей любимых смириться?
Как разлука горька… Как слеза солона…
Белый город у моря — теперь заграница.
…Как же ты с ним рассталась без плача, страна?
 Эльвира Бочкова. Декабрь, 1991 г.


Всё на кру;ги вернулось своя;.
Крым из странствий своих возвратился.
Снова русскою стала земля,
Будто к берегу странник прибился,
Заплутавший по дальним морям
Под рожок пионерского горна,
По слезящимся слабым огням
Лишь угадывал берега корни.
Всё вернулось.
Лишь мама не здесь,
Что считала по пальцам недели
И ждала запоздалую весть,
Что вернутся в цветенье апрели,
Где летала по крымской земле,
От любви и от моря хмелея.
…Голос мамин на тонкой игле,
И стихи — бриз морской в суховее.
Нет тебя. Твой любимый ушёл
В каменистую пыль Херсонеса.
Волны горя разбились о мол.
Стали век…
Да и мы из железа,
Что ржавеет, звеня на ветру,
Что солёный, нетёплый и мокрый,
Перед тем, как шагнуть за черту,
И стихи осыпаются охрой…


 * * *
Всё раньше темнеет.
Позднее светает.
День серый, как будто холодный бетон.
И мысль о конце постоянно витает:
Ещё он не скоро, но жизнь — под уклон.
Всё больше знакомых в дыму растворилось,
Ушло сквозь снега,
Не подняв воротник.
И снова сегодня мне мама приснилась.
Я к ней потянулась,
Включила ночник —
И комната снова
В закат окунулась.
И вспомнила снова:
Я в мире одна.
И мартовским ветром опять задохнулась,
Что в фортку плеснул,
Словно моря волна,
Солёная,
Горше последней полыни,
Что камни шлифует, стирая углы,
И вечностью дышит,
Где сердце остынет
И выйдет, как будто штрафник, из игры.
Повеяло мартом,
Хоть стрелки — на зи;му.
И тает лишь первый тот снег на Покров.
И жизнь утекает, ссутуливши спину.
И нет на прощанье натянутых слов.


 * * *

Я — как калека без руки.
Рукав висит, поникнув тряпкой.
А по воде бегут круги,
И время тает шоколадкой
В горячих пальцах…
Но болит
Рука
В повисшей плетью ткани.
И снова мама говорит…
И я опять иду по грани,
По серебристому лучу
Туда, где ночь и звёздный холод,
И я её зову, кричу…
Там неба колокол расколот.


 * * *

Брызжет солнце на копотный снег.
Воздух талою пахнет водой.
По ручьям продолжаю я бег.
Только мама не ждёт за спиной.
Голос мамин всё реже звучит.
От машин на шоссе — водомёт.
И капель, как машинка, строчит,
И всё тоньше накатанный лёд.
Как агава водой запаслась
И росла в накалённом песке,
Так не дал мамин голос пропасть:
Он на птичьем звенел языке,
Непонятном, чужом для других;
И петлял постоянно меж строк,
Как ручей или в чаще родник,
Как капель (что сквозь пальцы — песок),
Растворившись в ручье без следа,
Унырнувшем под землю, как крот,
Возвратится дождём чрез года,
Разрывая грозой небосвод.


 * * *

Уже не вздрогну,
Вдруг услышав
Звонок, тревожащий в ночи.
И трубка тяжело не дышит.
В столе хранятся все ключи,
Что рук тепло не сохранили.
Возьму же в руки — зазвенят
О днях,
Где все живые были,
И сердце упадёт до пят;
О днях, где вспугнуты все речи,
Как стая галок на избе.
И не обнимут в ночь за плечи,
Боль не возьмут, прижав к себе.
И в кофту мамы, что впитала
Тот запах ландышей в лесу,
Где хоть, казалось, света мало,
Но и сейчас в душе несу.
Оденусь —
И тепло вернётся
Из дней, что сплавили ручьи.
И ключ в руке, как сердце, бьётся,
И белый снег парит в ночи.

 * * *

Вот и солнце весеннее греет.
Под ногами ледок почернел.
С каждым днём постепенно теплеет.
Вот ещё один год пролетел.
Ты меня от себя отпустила,
Не стоишь, не глядишь за спиной.
От ручьёв оседает могила
И качается крестик резной.
Голос птичий услышишь ли там ли,
Где теперь воспаряет душа
И глядит, собираю как камни,
Всё успеть непременно спеша?
Я уже ничего не построю,
Только замок воздушный в ветрах —
Тем и сердце своё успокою
Перед тем, как поплыть на руках.
Я прошу у судьбы вдохновенья,
Ну а силы с ним вместе придут.
Мамин голос преследует тенью,
И от этого крылья растут.
 

 * * *

Жду покорно холодную зиму,
Ёжусь, кутаясь в мамину шаль.
Жизнь проносится суетно мимо,
И растёт с каждым часом печаль,
Словно шарик воздушный:
Так лёгок,
И полощет его на ветру…
Снова люди звереют от пробок,
Пробираясь служить поутру.
По полметра, рывками по снегу,
Что хоть первый, но сразу глубок.
Задыхаясь, как будто от бега,
Тянешь в лёгкие сырость и смог.
И сжимаешь всё крепче ладошку:
В пальцы врезалась шарика нить.
Вновь засыпало снегом дорожку,
И боишься свой дар упустить.


 * * *

Шум машин за окном бесконечный,
Будто падает с гор водопад.
Запах в комнате мятно-аптечный.
Вот и первый в году снегопад.
Посветлело на улице мглистой.
Лепит снег, ударяясь в окно.
Мамин голос всплывает вновь чистый,
И звенит от трамвая стекло.
Плачет музыка всласть где-то в доме.
Тих шарманки старинный мотив.
Пчёлы стынут меж рам в сладкой коме.
Хоть трамвая звоночек визглив  —
Не разбудит.
Уже не очнутся.
Своё жало и жизнь сохранят.
Скоро-скоро морозы начнутся.
Сколько в дозе: лекарство иль яд?
Сколько яда в предзимней печали?
Или выведет в свет голубой?
Помню: ёлки ветвями качали
В Pождество, где вела за собой…
Через сказку, где всё голубое,
Где волшебный зажёгся фонарь…
Он всё светит поэтам-изгоям,
Растворяя осеннюю хмарь.


Часть 2

В ДЕБРЯХ АЛЕНЬКИЙ ИЩЕШЬ ЦВЕТОК…

 * * *

Сковало лужи льдом надёжным.
Из лета — сразу на мороз.
Запахло воздухом таёжным,
И в голове один вопрос:
Зачем ко мне стучался в осень,
Когда забила накрест дверь?
И в сердце боль разлуки носим,
И не хотим ещё потерь.
Зачем тебя я окликаю,
Смотрю из тёмного окна,
Своей природе потакаю,
Хотя привыкла быть одна?
Зачем уходишь прочь по тропке,
Сутулый, как вопроса знак?
Я не веду в душе раскопки,
Я знаю что найду и так…
Найду печаль
И жажду чуда
Увидеть аленький цветок,
И страх того,
Что в старость худо
Без локотка под локоток.


 * * *

Под зиму придумать любовь,
Где счастья, конечно, не будет,
Но будто мы молоды вновь.
И кто-то, должно быть, осудит.
Ведь красное лето прошло,
В спокойной тоске пролетело.
И чуда ждать просто смешно:
Сентябрь листья рвёт оголтело,
Швыряет к отёкшим ногам
Обёртки — представь — от подарков!
Так мягко ступать каблукам!
(Труд дворников — явно насмарку).
Зонт вывернут — чаша весов,
Что копит бегущую воду.
А сердце, сбив ржавый засов,
Захочет в такую погоду
Бродить по знакомым местам,
Сжимаясь от древнего страха,
Что ходит за ним по пятам,
Как верная долгу собака.

…Как странно, что всё не узнать…
Всё в юности было другое.
И мысли бы надо прогнать,
О том, что помашешь рукою —
И сетку дождя разорвёшь,
Чтоб вырваться в тёплые руки,
Хоть в кроне гнездо не совьёшь:
Листва облетела за сутки.
Хорошее время пришло:
Не нужно живительных соков.
Но что-то такое нашло,
Что больше не ведаем сроков…


 * * *

Тишина.
И дождик за окном
Моросит
И снег смывает с крыши.
Новый год.
Непраздничный мой дом —
Как нора
У серой старой мыши.
Я шуршу бумагами в норе:
То грызу опять гранит науки,
Засыпая где-то на заре,
То кропаю прозу о разлуке.
За окном свистящий шёпот шин.
Едут, едут, торопясь к кому-то.
Мы ж вокруг да около кружи;м…
На душе асфальта цвета смута…
Бисер букв нанизываю вновь,
Пришиваю накрепко стежками,
Но ни слова больше про любовь,
Что подкралась рысьими шажками,
Замерла и смотрит на меня:
Прыгнуть или хвост прижать устало?
Дыбом шерсть, как будто столб огня…
Вот и искра первая достала…


 * * *

И ветреная роль
Под осень поманила.
Порхаю, словно моль, —
Оставшись вдруг без тыла…
Порхаю под хлопки
Распахнутых в мир окон.
Гуляют сквозняки,
И сброшен липкий кокон.
Для цепких глаз скучна.
И молодость
За краем.
А груша так сочна
И пахнет точно раем.
А груша так сладка; —
По пальцам сок стекает.
Печаль, как облака,
Как дым над домом, тает,
Чтоб в гости в ночь зайти,
Нависнуть чёрной тучей
И камнем на груди
Лежать, скатившись с кручи.


 * * *

Разминулись в юности далёкой:
Мимо счастья
Крылья пронесли…
Взгляд, зарытый в памяти глубокой,
Вырастает как из-под земли,
Словно гриб —
Вчера был мох ворсистый,
А сегодня — вырвался из пут.
Иногда случается всё быстро,
И хватает нескольких минут,
Чтоб понять,
Что можно жить сначала,
Зачеркнув, всё заново начать.
В лодке, что ржавеет у причала, —
Стеклотканью дыры залатать.
Наплевать на то,
Что нету вёсел,
Что у речки — глинистое дно…
В жизни не бывает много вёсен,
Но не всё судьбой предрешено.
Пусть не будет осень золотою,
Но хотя бы не было снегов.
От тебя морщины вряд ли скрою,
Обещая лучший из миров,
Ставши беззащитной стрекозою,
Что пропела лето всё в лугах
И парить могла перед грозою,
Радугу предвидя в облаках.


 * * *

Захотелось чуда и любви…
А метель рождественская пляшет…
Как душою юной ни криви,
Молодость уже платком не машет,
И не видно даже за бугром
Сгорбленной букашечной фигурки.
И сглотнуть не можешь вставший ком —
Будто шарф затянут для прогулки.
Так и тянет по родным местам,
Где горят рекламой зданий свечи,
Где в лесах застыл воскресший храм,
Но дышать тебе от вьюги нечем.


 * * *

По пути-то было пять минут.
Ничего о доме не сказали.
Потемнело небо, как лоскут,
И набухло снегом, как слезами.
Пять минут.
А под ногами лёд —
И иду, как будто по канату.
И готовлю в мыслях бинт и йод,
Сердцем женским чувствуя утрату.
Как лунатик, я бреду на свет.
Не будите: я дойду до края.
Пустяки,
Что столько сплыло лет
С кипенного, в белом цвете, мая…
И приму вдруг снег за лепестки,
Что летят, оставив завязь пло;да.
Пять минут — и мы уже близки.
И другое стало время года.


 * * *

Как огонь бенгальский,
Интерес
Вспыхнул, освещая тёмный вечер.
Каждый жест и взгляд имели вес.
И дрожали фонари как свечи…
Снег парил и таял на губах,
Розовый с сиреневым отливом.
И сжимал в ладонях сердце страх,
Что не долго быть смогу счастливой.
Под ногами был раскатан лёд.
Оттолкнувшись, я неслась как птица.
А слова твои — как будто мёд.
И упала капля на ключицы,
Как нектар, впитавшая в себя
Запах расцветавшего бутона.
Бусины, как чётки, теребя,
Голос ты убавил на полтона.
И тянули в омут свой зрачки,
В них огни слезились, отражаясь…
А сердца, как будто каблучки,
Всё стучали громче, приближаясь…


 * * *

Как странно, что снова судьба
Придумала встречу под вечер,
Когда фейерверка пальба
Изысканней делает речи.
И надо всего ничего.
Сплошь тени цветные на лицах.
И хочется сразу всего,
Но вновь ничего не случится.
И колокол праздно гудит.
И свечи плывут вереницей.
От холода сильно знобит.
Под куполом неба — зарницы
Гуляют средь звёзд и тоски,
Иллюзию чуда рождая.
И розовой краски мазки
Румянят лицо, освежают.
Замёрзшие щёки горят.
Восторгом душа задохнулась,
И стразами блещет наряд,
И сказка из детства вернулась,
Где чудище
Алый цветок
Мне тянет в холодных ладонях.
И жарко горит лепесток.
И сердце — в любви словно тонет.


 * * *

Снова сердце ёкнуло беспечно,
Снова чуда жду, как в двадцать лет.
Только жизнь, как праздник, быстротечна,
Как петарды тает в небе след.
Так не стой в раздумье на пороге,
Закружи, как вихрь свистящих вьюг.
Замети назад пути-дороги,
Зацелуй в моих глазах испуг,
Что лечу куда-то обмирая,
Будто в детстве с горки ледяной,
И боюсь уже не столько края,
А того, что снова быть одной.


 * * *

Зачем звонишь мне каждый день,
Зачем теряюсь, что ответить?
Ведь отцвела давно сирень,
О пятипалой глупо бредить.
Я — в зоне, где сигнала нет.
Я — вся в себе.
Стучаться поздно.
Зачем твой вижу силуэт?
Чтобы принять тебя серьёзно?!
Живу в гармонии с собой.
Всё хорошо.
Года проходят.
Нужны лишь грелка и покой.
От бега в гору ноги сводит.
А до вершины добреду —
Вдруг не раскрыться парашюту?
Средь облаков и пропаду,
Слезам дав волю на минуту.
…Но манят, манят облака
Неуловимостью движений…
Я жду настырного звонка,
Как сериала продолжений.


 * * *

Поскользнувшись на странной улыбке,
Забываешь, что чуда не ждут,
Что бессмысленны, глупы попытки
Возвратить эйфорию минут,
Тех,
Что в юности ветреной знали.
Осторожно! Под снегом сплошь лёд,
Что под оттепель так раскатали,
Что тебя будто вихрем несёт.
Ночь шагами пытаясь измерить,
В дебрях аленький ищешь цветок.
Разве снежное поле засеять?
Но любви поливаешь росток —
И глядишь,
Как хрустальная корка
Заиграла в волшебных огнях
И звенит, как бокалы под «Горько!»,
И душа — как снегирь на ветвях, —
Раскачалась и вся замирает,
Полыхает румянцем средь льда,
Хоть и знает: чудес не бывает,
Всё уйдёт, словно в землю вода.


 * * *

Отступили морозы на шаг,
И душа встрепенулась от счастья,
Засияла как новый пятак,
Когда гладил порез на запястье.
Были губы теплы и мягки,
Оплетали слова как лиана.
И бежали от света круги,
Как цветов распускалась поляна.
Новогодних фонариков цвет,
Поморгав, растворится под утро.
Только знаю с начала ответ
И гляжу равнодушно и мудро.
Эта музыка просто из сна
И растает, как снег на ладони.
И зелёная вечно сосна
Скоро-скоро иголки уронит…


 * * *

A теперь надо жить —
Безмятежно, как лютик.
Всё закручено было на годы вперёд.
…Воздух режет со свистом —
«В-жить! Жить!» —
Тонкий прутик.
Обрушается паводком голоса лёд.
…Не хочу в унисон!
Пусть весна, а не осень!
Не хочу запах листьев подмёрзших вдыхать.
Пусть иголки ресниц,
Словно хвоя у сосен,
Будут взгляды косые на время бросать.
Я от них ускользну
Иль совсем не замечу.
«Как с цепи сорвалась!» —
Мне помчится вдогон,
Чтоб вонзиться в затылок
Не выкриком речи —
Остриём топора
Или всем топором.
Ну и пусть!
Увернусь!
Только звон и услышу.
Не пойму даже, в ухе раздастся каком…
…До того, как опомнюсь,
Прочь возглас: «Потише!»,
Прокачусь —
Хоть разок,
Только раз! — с ветерком.


 * * *

От меня ты то дальше, то ближе…
За окошко с тоской не смотрю.
Вряд ли новое что-то увижу
В том, что Богом дано январю.
День за днём в снежном вихре мелькает.
Под покровом снегов — гололёд.
Сердце снова к тебе привыкает.
Снежный ком постепенно растёт,
Чтоб обрушиться веской лавиной,
Вдруг поползшей с далёкой горы.
Ты не будешь моей половиной:
Нам не выйти из странной игры.


 * * *

Так неожиданно зима
Дыхнула ледяным дыханьем.
И с веток снега бахрома
Тревожит бережным касаньем,
Что удивительно легко —
Как первый трепет поцелуя.
Вновь вспомню: мама далеко.
Любовь проходит, нас минуя.
Теченье жизни подо льдом,
Что тоньше слюдяного крова.
И говорим мы не о том
С тобой прозрачный вечер снова.
Подковой светится луна,
Что завалилась ветром набок.
И я с тобой опять одна,
И мягок снег, как войлок тапок.
Вот так бы жить,
Как в тапках, нам,
Смотреть в глаза,
В них отражаясь;
И верить розовым бы снам,
К закату быстро приближаясь.

 * * *

Снег всё валил —
И день, и вечер…
Весь город в нём увяз по грудь.
И снова ночь всю — не замечен,
К утру замёл друг к другу путь.
Метался снег, что был так тяжек
Для хрупкой тоненькой ветлы,
Что средь толпы многоэтажек
Таила повод для молвы.
Ничуть не легче было после —
Вновь нарастал надежды груз —
И нам казалось: ходим возле
Того, что знали наизусть.
Но вслух признаться не сумели.
Хотя бы только-только в том,
Что самолюбие задели —
И путь закрыли в общий дом.
Не раскопать к нему подходы:
Мешает памятный сугроб.
Как те снежинки, тают годы,
Что на горячий лягут лоб.


 * * *

Стук по шпалам колёс бесконечный,
И мелькание гнойных огней.
Жизнь проходит, а голос беспечный
Мне на рану льёт сладкий елей.
Постучу я в холодную стену —
И ты выстучишь странный мотив.
Сами стены воздвигли для плена.
Стук настойчив и так терпелив.
Дожидаться ответного стука
И не думать,
Как дверь распахнуть.
Тренировка для тонкости слуха;
Страх за краешек бездны шагнуть,
Чтоб парить, высоту набирая,
Страх, что кулем на камни лететь,
От свободы своей обмирая.
Только вниз, в небо взмыв, не смотреть!
Там всё мелко.
Там жизнь на макете.
А любовь дорастёт до небес.
Но уходят, как взрослые, дети,
И сгущается к старости лес,
Что казался пропитанным светом:
Свет по веткам, как ливень, стекал
Дальним, праздным, безоблачным летом,
Где не знали о холоде скал.


 * * *

С каждым днём нынче раньше светает.
Свои чувства к тебе не пойму.
Всё от боли в груди обмирает,
Как неспелую вкусишь хурму.
Дай же ей полежать чуть в тепле,
Набираясь янтарного света.
Уж термометр дрожит на нуле,
И капель с тонких капает веток.


 * * *

Талый воздух пьянит постепенно.
Непонятная радость растёт.
Ходит голубь по лужам степенно.
Под водой, в глубине — гололёд.
Дело катится явно не к лету.
Впереди все сугробы зимы.
Ветки в мокрую вату одеты.
В небо штопором рвутся дымы.
Завтра — самое время мороза,
Но живое пойдёт на таран!..
Гололёд под водой — не угроза.
Ветер с юга — шалун и смутьян.
Пусть вода на шоссе прибывает.
Завтра будет отменный каток.
Вдруг случайный прохожий поймает
Всю меня за худой локоток?


 * * *

…И снова этот ветер южный —
Случайный, странный,
Но всерьёз
Так набухают почки дружно:
Не знают, что придёт мороз.
Он проморозит все листочки,
Скуёт звенящим мёртвым льдом.
Не будет старости отсрочки.
Потонет в снеге окоём.
Всей кожей ловишь ветер душный,
Грозя раскрыться как бутон.
Он — преждевременный, ненужный —
В ушах ручьёв весенних звон.


 * * *

Рябины сладость средь зимы.
Ладони нежность ловит темя.
И свет луны течёт из тьмы,
Он льётся прямо на колени.
Смотрю куда-то за окно.
Я так боюсь очароваться.
Слова — как мягкое руно.
Луч в дом торопится прокрасться.
Подрежет свет своим серпом —
И упаду на грудь как колос.
И поплывёт в тумане дом,
Всё набирая с горки скорость.


 * * *

Ах, зачем эти губы нежны?
Растопить попытались все льдины…
Ах, зачем были мысли грешны
И рисую пастелью картины?
Снег январский —
Сугроб, как снегирь,
Полыхает на солнце закатном.
И следы — как рассыпан имбирь —
Натоптали мы в чувстве невнятном,
Не навстречу друг другу, не прочь,
Не по кругу,
А просто в смятенье,
Что тихонько сгущается ночь,
Но в очаг не подбросить поленья.

 * * *

Всё сначала начать, с пустяка:
Очарованно бредить свиданьем
И на зов, как на свет маяка,
Прилететь с обновлённым дыханьем.

Снявшись с якоря, к прошлому плыть,
Не отчаяться, справиться с дрейфом.
И по старым счетам заплатить,
Не знакомясь ни с шифром, ни с сейфом.

Словно в детстве, о тайне забыть:
Раструбить всему миру о кладе
Том, что в сердце пришлось сохранить
И любви и приличия ради.


 * * *

До глаз родных какое дело? —
Всё там известно так давно!
...Две нити крутит столь умело
Привычных дней веретено...
И под луной ничто не ново.
И протекает старый кров.
И распрощаться не готова
С тобой, весёлый острослов.
И дерзкий взгляд прощу мгновенно.
...Сквозь блики рыбка видит снасть.
Старательно и откровенно
Плетётся слов ажурных вязь...
И потерять уже боишься
То, что совсем и не твоё...
Как стрелка компаса, дрожишь вся,
На цель направив остриё.
И ветром с моря стать готова,
Что нежно гладит по щеке.
Порхаю как девчонка — снова
Верчусь на самом сквозняке.
И с удивлением играю
Тобой навязанную роль.
О прорве дел не вспоминаю
И что порхает в доме моль.


 * * *

Зачем в сосульки ёлку наряжаем,
Навешиваем бусы, мишуру,
И старый год весельем провожаем,
И колупаем, будто кожуру,
Чтоб вытащить гранатовые зёрна,
На отношеньях пожелтевший лёд,
Срок приближая своего ухода,
Гуляем дни и ночи напролёт?
Фонариков волшебное миганье
Напомнит детство —
Дружный хоровод,
И с горки на фанерочке катанье,
В осколках фейерверка небосвод.
Не возвратить, увы, ту веру в чудо.
И шапка лотерейная пуста.
Но для чего меня целуешь в губы,
Не веря в то,
Что жизнь начнём с листа?
И почему тебе я отвечаю,
Как стрекоза, касаюсь глаз крылом
И ничего тебе не обещаю.
Слеплю и брошу в спину снежный ком,
Чтоб обернулся,
Под лопаткой холод —
Как будто сердце остро заболит
(А ты забыл, что далеко не молод…),
И этой болью странной удивит.


 * * *

И вдруг поверила зиме,
Что за пургой весна нагрянет,
Когда проснёшься в полутьме —
И губы к телу так притянет,
Что только с кровью оторвать,
Как на морозе от металла...
Капель. Не время горевать,
Ведь воздух пахнет снегом талым.
…Но всё в истерике пурга
Следы заносит к сердцу пьяно.
И я тебе не дорога.
А вскрытый лёд — как будто рана.


 * * *

Птицей праздники все пролетели,
Снегирём, что присел на карниз.
Стукнул клювом по белой панели
И скатился, как солнышко, вниз,
Чтобы после взлететь не у дома,
Где сижу я одна и грущу,
Ожидая волшебника-гнома,
Что чайком с пирогом угощу.
Лишь бы только в ту сказку поверить,
Где семь гномов творили добро!
Ветер дерево рьяно метелит
И пинает подъезд, как ведро.
Я на звон приникаю к окошку —
Вот над церковью встала звезда:
К неба бархату будто бы брошку
Прицепили, замкнув провода.
Купола — в серебристом свеченье,
И светёлка горит голубым.
И такое волшебное пенье,
Что вплетается в розовый дым!
Ну и пусть чудеса не случились
И не лился на рану елей…
Лишь бы строчки, толкаясь, толпились,
Провожая в закат снегирей…


 * * *

Все гирлянды нынче отмигали.
Не осталось места чудесам.
Вы из дней моих опять пропали,
Но прочесть сумела по глазам,
Что была уже душе угодна,
Хоть сидела съёжившись в углу;
Что душа,
Как в поле снег, свободна
И парит, как будто на балу,
В белом платье,
Словно подвенечном,
И оборкой заметает след
К дому,
Где не думают о вечном,
Где всегда горячий ждёт обед,
Где пылают щёки от пожара,
Где в камине бесится огонь,
Где другого и не надо дара —
Только раскалённую ладонь;
А душа порхает по сугробам,
Навернувшись —
Кубарем летит;
И луна дрожит, как от озноба,
Из чернильной проруби глядит.


 * * *

Значит, поздно.
И нет уже лёгкости,
Чтоб летать на качелях любви.
И робеем от странной неловкости,
Что огонь затушили в крови.
Значит, поздно.
Метелица белая
Остужает мой лоб и лицо;
Будто снежника ягоды спелые,
Сыпет снег на моё пальтецо.
И ловлю я губами горячими
Свежий снег, забывая слова.
И смотрю я глазами незрячими
На тебя —
Ни мертва ни жива.

 * * *

Сошлись опять, пожалуй, не всерьёз,
Когда зима надумала нагрянуть,
И, припоздав, пожаловал мороз,
Хотя трава бездумно пахла, пряно,
В обманчивом разнежившись тепле,
Что было так не к месту
И не к сроку.
И дятел всё стучал в своём дупле,
Что надо жить на дереве высоком,
А не ходить слепцами по земле,
Ощупывая льдины под ногами.
Декабрь в смятенье прожили в тепле:
С открытыми ходили головами,
Как будто бы весна,
И мы — юны;,
И жизнь свою легко переиначим.
И анемичный полукруг луны,
Казалось нам,
На ощупь был горячим.
Он пристально смотрел в моё лицо —
И вырастал стремительно в размерах,
И жало обручальное кольцо,
Когда с тобой плутала
В высших сферах.


 * * *

Вот и ушло ожидание чуда.
Праздник окончен.
И в горле вновь ком.
Горкой навалена в мойке посуда.
Окна затянуты снова ледком.
Снова полынь распустилась на стёклах…
Кажется, даже и воздух горчит.
Чуть отогревшись в руках твоих тёплых,
Сердце — как поезд под горку — стучит…
Знает, что поздно влюбляться зимою,
Что под ногами — накатанный лёд,
Что никогда ты не станешь стеною,
Время готовить повязки и йод.
Но отчего вновь душа замирает
И обрываю губами полынь,
Так безрассудно опять забывая,
Что серп луны там сквозь звёздную стынь?


 * * *

Зачем поверила зиме,
Что расцветает сад в метели;
Что свет луны в кромешной тьме  —
Как лучик солнца на постели?
То снег летит,
Не лепестки,
Что осыпа;ли вишни в мае.
И снег ложится на виски,
И я в любви — глухонемая.
И скоро, скоро
Всё пройдёт,
Стареют чувства, как бумага.
Желтеет даже толстый лёд,
Впитавши глину из оврага.


 * * *

Тишина. И праздник за окном.
Ни звонков,
Ни стука в дверь с подарком.
И опять всё помню я о том,
Что свече сгореть и стать огарком.
Прогорит без дыма, без следа,
Освещая ночь всю в снежной пыли.
Будто мы — под током провода,
Параллельны, в инее застыли.
Нам руки опять не протянуть,
Осыпая искрами сугробы.
Мишура на ёлке словно ртуть —
Серебрится шарик высшей пробы.


 * * *

А за окном Рождество.
Стёкла в цветенье жасмина.
Чар всех твоих волшебство
Вдруг показало мне спину.
И оттого пустота.
Пластика запах от ёлки.
И вся её красота:
В инее снежном иголки,
Лёгкий серебряный дождь,
Шишки чешуйки раскрыли, —
Милая сердцу, но ложь,
Россыпи звёздной, но пыли,
Что звездопадом влекут…
С неба посыплется сажа.
Мягкие губы, что лгут.
Всё тяжелей лет поклажа.
Знаю, то света игра…
Лампочек праздных миганье,
Что ворожат до утра.
Рук ледяных замыканье.
Если бы только вернуть
То ожидание чуда,
Где Млечным виделся путь,
Чей свет никак не забуду!


 * * *

Лужи веером, снег во дворе,
Точно кожа сошла от ожога.
Дождь вуалью висит в январе,
И от этого снова тревога.
Загулявшая в полночь весна
Пахнет талой прозрачной водою.
Жизнь, как погреб набитый, тесна.
Жизнь как выгнулась яркой дугою,
Летней радугой.
Лампочек свет,
Что мигают рождественской тайной,
Будоражат всем тем, чего нет, —
В жизнь длиною любовью случайной.


 * * *

Как ветер, голос потеплел
И обволакивает дымом.
И петухом в ночи запел,
Дохнул смятеньем юга, Крымом,
Где пахнет морем виноград,
Где укатало море гальку,
Между душой и телом лад,
Где жизнь припудривают тальком.
Хотя на улице плюс три
И машут варежками вербы,
Но, как погода ни хитри
И ни раскачивай нам нервы
Тем,
Что весна — любви пора,
Где плыть корабликом с ручьями…
…Январь стоит в углу двора
И смотрит мокрыми очами.


 * * *

Опять вода со снегом по колено,
Хоть Новый год ещё не отмигал.
Я вырвалась из обаянья плена.
Весь интерес к тебе, как свет, пропал.
И оттого — как будто в самолёте,
Когда вдруг резко в яму попадёшь.
И пустота звучит в мажорной ноте,
Как упадёт в копилку звонко грош.
Хвоинку с ёлки будто раскусила —
Пахучая и лишь слегка горчит.
И мило улыбаюсь через силу,
Хоть под лопаткой колет и болит.
Что, сердце, задохнулось ты от бега
По тротуарам с вешнею водой?
И с крыш съезжают льдины без разбега.
Под крышами, что плачут, ты не стой!
Не слушай ты рыданья водостока,
Что пустоту отлили в трубный звук.
От этого лишь больше одиноко
И валятся предметы все из рук,
Из рук, что помнят только поцелуи
И пальцев дрожь —
Как клавиш вниз полёт,
Как губы на порезы словно дули —
И в море жизни мы теряли ход…


 * * *

Ну вот и кончилась зима,
Смешно: в крещенские морозы.
Я всё нести могу сама
И не пугаюсь быта, прозы,
Но что-то всё-таки не так,
Коль в горле ком стоит привычно
И облетел местами лак
На жизни, в сущности, обычной.
Сугроб как пулями прошит —
Изрешечён слезами с веток.
И возраст всё-таки страшит,
И стало меньше нервных клеток,
Но принимаешь всё как есть...
Часы вперёд не переводишь,
И отыскать подснежник здесь
В себе желанья не находишь.


 * * *

Запотевает на очках стекло.
Хотя зима, но снова дождь в разгаре.
Попрятались — и зря! — земные твари:
Кто — в норку, кто — в подвальное тепло.
Мне всё равно, что молодость прошла,
Что невозможно в юность возвращенье.
И я тебе, похоже, подошла,
Чтоб старость коротать со мной в общенье.
Не наступают что-то холода.
Любая боль, как листья, засыхает,
И серых дней проходит череда,
И кактус редким цветом расцветает.


 * * *

Словно дождь барабанит по крыше,
По карнизам гуляет капель.
А любовь навострила прочь лыжи,
Хоть не заперта старая дверь.
Только лыжи не едут по насту,
Что блестит, ослепляя до слёз.
Сердце бьётся неровно и часто.
Оседает сугробов утёс.
Лыжи вяло буксуют и тонут
В набежавшей прозрачной воде.
Снег глубок
Словно в реченьке омут —
Так и тянет, как щепку, к беде.

 * * *

Вторые сутки с крыши льёт,
И снег съезжает, будто кошка,
И прыгает на толстый лёд,
И под водой блестит дорожка.
Весна так рано началась,
Так неожиданно и странно
Взяла вдруг в руки свои власть —
И смотрит влажно и туманно.
И снова сердце бередит,
И льдинки в сердце тоже тают,
И только делаю я вид,
Что я тебя и знать не знаю,
Что и одной мне хорошо,
Что белый снег —
Как лист бумаги.
И всё что было — то прошло,
И занесло души овраги.
Но тает снег,
И вновь овраг
Вдруг замаячил где-то рядом.
И в жизни гладкой всё не так.
И обожгусь счастливым взглядом.


 * * *

Апрель, ты — время расставанья:
Ведь от судьбы нельзя уйти.
…Жжёт пальцы робкое касанье,
Когда уже не по пути,
Когда уже диктует возраст
Другие правила игры.
Есть напускная в шутках бодрость,
А шутки, словно мир, стары;.
Увы, решиться не по силам
Руль повернуть отважно вбок.
…Жить в тапочках уютней было,
Вставать на цыпочки — оброк…
…И пить бы мне теперь не залпом
Любовь шальную,
Но… быстрей!
…Но лишь с подр;стковым азартом
На воду дую, как борей…


 * * *

Судьба сводила как могла,
Из сил последних выбиваясь...
Стесняясь, прятали тела
И рукавами лишь касались.
Пугаясь, прятала глаза
От взгляда, что тянул как омут...
Молва шипела как гюрза —
И крыльев трепет был спелёнут.


 ЛЮБОВЬ УШЛА

…Ушла, пожав плечами
В ответ на раздраженье,
И нежность в полной чаше
Покорно унесла —
Так были осторожны
Её телодвиженья:
Не расплескать бы чашу,
Где капельки тепла.

Усталость. Отрезвленье.
Ноябрь в затылок дышит.
И сколько можно биться,
Как птица об окно?
Никто меня не видит,
Не чувствует,
Не слышит —
Хотя от штор свободно и вымыто оно.


 * * *

Дождь обложной, что лил не уставая.
Сиротский холод.
Тремор тонких рук.
В люминесцентном свете мостовая.
И циферблата высвеченный круг.
Срывалась с места стрелка часовая,
Как лапка заморённого жука,
К блестящей цифре суток припадая,
На час застыв,
До нового рывка.
По кругу так.
И вечер тёк по каплям
Под рокот нескончаемой воды.
И чувства все растрёпаны что пакля.
Как листья потерявшие сады,
Мы стыли на случайном перекрёстке
И думали о доме, где тепло.
И на лице, как на сухой извёстке,
Всё расползалось тёмное пятно.

 * * *

Март нежно в ухо задышал,
Колол морозною щетиной.
Ты в снах моих опять витал,
И жизнь ещё казалась длинной.
Чтоб всё сначала:
Гнёзда вить,
Когда трава очнётся в мае,
И будто юность возвратить,
А не идти во тьме по краю.

…Сон оборвал звонка трезвон —
Тревожный, как в ночи сирена.
Вновь замерзал в снегах бутон.
И оседала нежно пена
Иллюзий, розовых, как дым,
Где солнце плавало в тумане,
Чтоб стать денёчком золотым,
Что к ночи
В память камнем канет.


 * * *

Имя твоё сжало сердце ладошкой
Нежною,
Только вот трудно дышать...
Словно сумели губную гармошку
Губы немые, вздохнув, пробежать...
А говорила: «И думать забыла.
Так переменчив узор облаков!..
...Каждому хочется крепкого тыла,
Где понимают друг друга без слов...
Стоит ли локти кусать об уплывшем,
Солнечный зайчик ловить на стене,
Греться на камне, под ливнем остывшем,
Солнце искать в равнодушной луне?»
Милое имя —
Не солью на раны.
Так отчего же обвалом печаль?
Хилый пион заалел из бурьяна —
Клумбы запущенной, кажется, жаль.


 * * *

Случайно встретились глазами,
Зажаты в суетной толпе.
Не вспоминался взгляд часами,
Мелькнув, как заяц на тропе
В лесной чащобе,
Что без света,
Где свет —
За кронами осин;
Где столь недолго
Бабье лето,
Что крылья вдруг растут из спин
Сутулых,
Полных чувства долга,
Что мы c одышкою несём…
…Тот взгляд, что луч, —
В копне иголка! —
Блеснув,
Ушёл за окоём.
И я ищу теперь в печали
Тот проблеск
В битвах на ножах,
В азарте, гоне, блеске стали,
В стригущих облако стрижах.
…Вся жизнь как камень пролетела.
Зачем ищу в толпе твой след,
Ведь осень листья оголтело
Швыряет по;д ноги?..
Но свет
Теперь — сквозь листья — золотистый
Полился будто из ковша,
И слёзы сушит ветер быстрый,
И сквозь толпу летим, спеша.


 * * *

Весна нахлынула дождём,
Что лил всю ночь
И день субботний.
И мы опять чего-то ждём,
Не став от талых вод свободней.

Бежит, как горная река,
Ручей по краю тротуара.
Друг с другом слиты облака.
Лишь мы по-прежнему не пара.

Всего за сутки стаял снег.
Земля — как в сбитой марле рана.
А половодье чувств и рек
Запахло в воздухе дурманно.

И, на краю судьбы застыв,
Одна стою, без половины,
Как на разломе скользкой льдины,
Как на плоту, на ней поплыв…


 * * *

Я всё же тебя позову,
Хоть голос твой твёрдый как сталь.
Ты — как натянул тетиву,
Но лёгкая гложет печаль.
Прочь страх, что стрела полетит,
А юность уже не вернёшь.
Пусть к жизни пропал аппетит,
Но лук нерешительно гнёшь.
Я всё же тебя позову —
И дрогнут зрачки-угольки:
Зажгут ненароком траву,
Что скошена с лёгкой руки.


 * * *

Это было начало пути для клубка,
Что покатится резво, погнав за собою...
Я бежала за ним, задыхаясь слегка,
Чтобы стать для тебя,
Как ни странно, судьбою.
Машинально скользя по дорожкам из фраз,
Что накатаны были,
Не думала вовсе,
Что своих от твоих я не прятала глаз,
Взгляда чувствуя острые-острые гвозди.
И мотался на тоненькой шейке тюльпан —
Знак отличья в людской мешанине перрона.
И глядела на поезд сквозь влажный туман
И на то, КАК смотрел на меня из вагона.
Это после в горячке металась рука,
А тогда помахала, твой свет отгоняя.
Потонуло прощанье в стенаньях гудка,
Всю непрочность мгновенья дымком оттеняя.


 * * *

Поговори со мной, мой золотой,
Не проверяя взглядом поступь стрелок.
Я так устала быть сама с собой
И вышла я из возраста горелок.
Зачем бежать?
Я сразу повернусь
И посмотрю испуганно и жалко.
И после, словно в детстве, разревусь,
Когда отняли взрослые скакалку.
А я летела прямо в небеса
И замирала в предвкушенье счастья,
Не замечая, что пришла гроза,
Что втянет в ливень грубо за запястья —
И я до нитки вымокну в момент,
Пока бегу, разбрызгивая лужи,
Под старенький палаточный брезент,
На островок сплетённых рук и суши.
Поговори со мной,
Слезу смахни,
Вспорхнувшими, как бабочка, губами,
Что полетела прямо на огни,
Затрепетав бескровными крылами.


 * * *

Кашляет март на пороге
В шарф, что оставил мороз.
Каша из льда на дороге.
Манит любовь — и всерьёз.
Редкие капли капели
Толще лишь делают наст,
Хоть уж грачи прилетели…
Сполз с кручи льда целый пласт.
Чувствуем, как на разломе
Льдины, что вскрыла ход вод.
Грезим о крепости-доме,
Где потолок — небосвод.


 * * *

Мой золотой,
Ну снова обмани,
Зови любимой и целуй беспечно.
Как бабочка, лечу я на огни,
Как водопад, ведь время быстротечно.
Как бабочка, лечу я на тепло
И трепещу озябшими крылами,
Ведь небеса опять заволокло
Набухшими слезами облаками.
Зови своей, хорошей, дорогой,
Сжигай запястья жаркими губами.
Я как песок твой впитываю зной,
Чтоб обжигать,
Когда пройдёшь ногами
Босыми,
Встав на цыпочки, к реке
И уплывёшь туда, где рябь кругами,
И все следы твои на ветерке
Рассыплются песчинками-стихами.


 * * *

Такое спокойное лето.
Кувшинки над тёмной водой.
...Остался порыв без ответа:
Меня отстранил ты рукой.
...Душистые травы — по пояс.
Парит над водой стрекоза.
Я как-нибудь в жизни устроюсь
Без веры смешной в чудеса.
Тебя не коснусь я намёком
На то, что надвинется хмарь,
Посмотрит слезящимся оком —
И в осень толкнёт календарь.


 * * *

Всё казалось ясным и разумным.
Розовый купила абажур.
И любовь, ворвавшись вихрем шумным,
На старьё набросила ажур,
Чтоб закрыть обшарпанную мебель.
А на стол расставила цветы.
Молодость — как сон цветной и небыль,
Даже если смотришь с высоты
Возраста, что тронули седины,
Что не верит в долгую весну.
В коконе волшебной паутины
Проживём,
Но только жизнь одну.


 * * *

Oбщность чувствовать остро,
Можно даже молчать.
Обозначился остров.
Перестало качать.
Будто не было шквала,
Что по брёвнам разнёс
Плот, что крепко связала,
Плот из собственных грёз.
Рифов контуры смутны
В бирюзовости вод.
И ветра все — попутны.
Остров веры — растёт.


 ССОРА

Нажал на газ.
Дорога — скатерть.
Жмёт на педаль
Что было сил.
Он в ссоре голос весь истратил,
Но, бросив спичку, не спалил
Весь дом…
И сам остался целым,
Но душит ревность, тёмный зверь.
Лицо всё выбелено мелом,
Слаб крик,
Что вышвырнут за дверь.
Всё беспричинно, странно, быстро,
Как сон нетрезвого ума.
Блестит, бензин сглотнув, канистра,
А на душе сгустилась тьма.
Довёл он ревность до экстаза.
Пока ж — по наледи шоссе
Летит,
Прибавив столько газу,
Что все на встречной полосе
В испуге жмутся нервно к краю.
А он летит
Не чуя рук,
Как будто гонит волчью стаю,
Что воет на высокий сук,
Держащий фосфорное блюдо
Луны,
Разлившей мёртвый свет.
И сердце ждёт, ослепнув, чуда,
Пока не хлынет в ночь рассвет.


 * * *

Женщина крикнет: «Не уходи!» —
Ведь вся постройка до брёвнышка рухнет…
Тихо попросит:
«Сядь, отойди.
Слышишь,
Как чайник пыхтит в нашей кухне?
Так же и мы…
Свежий чай заварю.
Выпей с малиновым на ночь вареньем.
Всё и пройдёт.
Рассосётся в груди.
Я как вьюнок: не могу без растенья.
Просто устала
Везти за двоих
Воз,
Что зовётся семейным уютом.
Вытру на зеркале солнечный блик.
Мало ль бывает в порыве минутном?
А одиночество всё же страшней:
…Комнаты куб,
Где бубнит телевизор,
Что станет к ночи соседям слышней.
Света из вёсен сочится в дом мизер».
 
…Он и остался.
Остался опять.
Стул заскрипел так покорно под глыбой…
Стал «беломорину» пальцами мять,
Воздух глотать высыхающей рыбой,
Что оказалась на льду невзначай —
И не по силам до проруби танец.
Льёт она в кружку с душицею чай.
Взглядом сверлит он ботиночек глянец…


 * * *

Кипятишься и лезешь в бутыль,
Электрическим пахнешь разрядом.
На свече убывает фитиль.
Смотришь мимо фарфоровым взглядом.
Задыхаюсь в своём тупике.
Буратино точу из полена.
Набухает мозоль на руке.
Лишь в стихах я с тобой откровенна.


 * * *

Как тетерев токует на току,
Твердим своё,
Других совсем не слыша,
Что колет под лопаткой и в боку, —
И тяжело, неровно, нервно дышим.
А градусник стоит всё на нуле:
Кусай подушки край,
Кусай свой локоть,
А чтоб прожить в приемлемом тепле,
Ломай не к месту выглянувший коготь.
Ведь знаем: ничего не изменить.
Не рухнут стены,
Хоть и хлопнем дверью;
Не разорвать натянутую нить —
Вернёмся подметать и пух и перья.
А для чего?
Так давит духота
И острых всех углов столпотворенье.
Так в лайнере испуг и глухота
Сопровождают резкое сниженье.


 * * *

Показалось:
Выловил звезду,
Воду зачерпнув ковшом ладоней,
Побывав в горячечном бреду
В безмятежном заспанном затоне.
Показалось,
В жизни будет свет —
Ровный, ослепляющий, бездонный,
Проявивший женский силуэт
В жизни,
Где достаток выпал скромный.
Показалось,
Что звезде мерцать
Даже в неприкаянности быта,
Чтоб тихонько счастьем обрастать,
Позабыв разбитое корыто.
Думалось,
Что можно зарядить
Жизни бег,
Как фосфорные стрелки.
Только надо
Сильно полюбить,
А не думать об обычной грелке.

Воду к дому бережно донёс —
Не ушла меж пальцев по дороге.
Лишь звезда оплавилась как воск —
Долго он топтался на пороге.


 * * *

Рассорились вновь отчего-то.
Срывается голос на крик,
Хоть мёдом наполнены соты
И бьётся средь луга родник,
Звеня ключевою водою,
Как будто бы связкой ключей…
…Чем сердце своё успокою?
Знать, тем, что останусь ничьей…
Не стоит пытаться друг к другу
Отмычек комплект подобрать,
Ведь жизнь снова ходит по кругу.
Вновь рвёшься из круга удрать.
И снова не знаешь,
Что делать
С тоской перелётной своей:
Как будто в окно залетела,
Как будто чудной воробей
Клюёт по крупицам сомненья,
Стучит, что не время на юг,
И надо набраться терпенья,
Чтоб сделать ещё один круг.


 * * *

Тебя мне не поймать:
Как ящерица, вёрткий,
В расщелину скользнул,
В руках оставив хвост.
По возрасту ль играть в дурацкие горелки?
Да ты бы сам себе ответил на вопрос,
Зачем — всё по тебе! — я плакала ночами,
Когда луна лила на лоб спокойный свет?
...И остаётся мне
Опять пожать плечами,
Внушая вновь себе: всё суета сует...


 ОСЕННЕЕ НАСТРОЕНИЕ

В душе — июнь,
И ветер жаркий
По дюнам ходит босиком.
Все на прощание подарки
Стоят на тумбочке рядком.
Иллюзий нет.
Песок струится
В песочных — с талией — часах.
Любви уже не возвратиться:
Слышна усталость в голосах.
И желчи вместе с раздраженьем
Не стать прозрачным янтарём.
И ветер
Явно на сниженье
Пошёл.
Но мы ещё вдвоём.


 * * *

Ты помнишь ли дорогу,
Что к стогу привела,
Хотя ты шёл от стога
К дороге, что звала?

…К тому же стогу вышел
В смятенье поздних чувств.
Иль походя услышал
Ты снега свежий хруст?

И замер от испуга,
Что путь,
Как старый уж,
В кольцо свернулся туго
В преддверье ранних стуж.


 * * *

Хохочет осень за окном,
Швыряет листья,
Рвёт рекламу.
И от неё разит вином
Из яблок,
Брошенных средь гама
Грачей,
Что двинулись на юг:
Грачам не жить с холодным ветром.
А жизнь — диковинный паук —
Сплетает сети
Метр за метром.
Как мухи сонные,
Порой
И я и ты жужжим беззлобно.
На холод наших душ настрой:
Возможно, Богу так угодно.


 * * *

Как же рано успели устать,
Как боимся любви и заботы!
…Только хочется рухнуть и спать:
Мы сдержать не способны зевоты.

Как же рано смогли постареть
В суете и в потугах, что ме;лки.
Захотели кусок заиметь:
Чтоб — получше, чтоб — в лучшей тарелке.
 
Ноги — гири. И крылья срослись.
Нитку пульса никак не нащупать.
Мы — часы…
Коль едва завелись,
Не дотронься:
Возьмутся всё путать.


 * * *

Идёт полоса раздраженья —
Я снова в себя ухожу.
С тобою мои отношенья
Пришли к своему рубежу.
Ракушкой, сомкнувшею створки,
Зароюсь у берега в ил.
Шиповник зацвёл на пригорке,
Что время на осень — забыл.
Забыл,
Что погода сурова —
И снова ронять лепестки.
Безудержным цветом, махрово
Цветёт…
А дожди столь близки,
Пойдут, чередуясь со снегом,
А после ударит мороз.
…Потом — с переменным успехом! —
Решать будем вечный вопрос:
Зачем полоса раздраженья —
Идёт и идёт на меня?
С тобою мои отношенья
Отчётливей день ото дня.


 * * *

И странно знать:
Вся жизнь зависит
От зло сопящего комка,
Что обжигает взглядом рысьим,
Себя готовя
Для броска.
...И, как в вагоне, неуютно.
И, ёжась в плене тишины,
Вину ты чувствуешь подспудно
За то, что не были нежны.
И, сигаретный дым глотая,
Грустишь, что больше не в раю.
(Что; птица ждёт, отстав от стаи,
В родном, в сплошных снегах, краю?)
...И правит бал в квартире скука,
И солнца луч вбирает пыль.
И... сердце ноет от испуга,
Что потеряешь эту быль.


 * * *

Сена горький аромат,
Запах скошенных цветов.
Как пожарище, закат —
И пылай, наш общий кров!
Слёзы ветер вдруг слизал.
Гром игрушечно гремит.
Нынче что б ты ни сказал,
Я — чугунный монолит.
...Как гроза, прошла любовь.
Я спокойна как удав.
Сердце еле гонит кровь,
Не ему искать забав.


 * * *

Зря золотистый льётся свет,
Сочится сквозь льняные шторы...
Уже оставлен резкий след
Той жизнью, где одни лишь ссоры.
Проник урановым лучом,
Мечты о чуде разрушая.
Дитя-любовь толкнул плечом,
Подумав, что она большая.
Не смог жене он рук согреть,
На резонанс настроить душу —
И подыграть, чтоб песню спеть
Ей о тоске своей по МУЖУ.


 * * *

Он сорвался в сердцах полетать…
До седин оставался мальчишкой.
…На пороге пришла постоять,
Хмурясь, осень с тяжёлой одышкой,
Затянув полосу перемен.
…Сердце пусто. Не вынесло ноши…
В небо рвавшийся парусом тент
Обвисает,
Похлопав в ладоши.
Ни души.
Нет следов на песке:
Ветер вылизал всё без изъяна.
Он идёт как по шаткой доске,
Как солдатик в бою оловянный.
Всё, как мир, безнадёжно старо.
Небо давит,
Как камень остывший.
Обронил из гнезда лишь перо…
Потолок —
Под ржавеющей крышей…


 * * *

Как затянулась нынче осень…
Опять трава пустилась в рост.
Друг друга еле мы выносим,
И путь друг к другу стал непрост.
Размыты дождиком дороги.
Скользим на глинистой тропе,
И увязают в глине ноги,
И грязи пуд прилип к стопе.
Всё раздражает.
Дождик тёплый
Долбит по куполу зонта.
Стоят обугленные вётлы,
И дня всё меньше долгота.
И дождь, как будто важный дятел,
Долбит, исследует дупло.
Творец, должно быть, малость спятил,
Коль будто в августе тепло,
А все давно достали шубы…
Друг к другу снится санный путь:
В него позвать решатся губы,
А ветер в спину станет дуть.


 * * *

…Как ты далёк!
Идёт снежок —
И мир свои утратил краски.
Хоть каждый в чём-то одинок,
Нам всем мечтается о ласке.
Своя у каждого стезя —
И не ступать другому рядом?
Впустить в свой мир чужих нельзя —
Вдруг сглазят любопытным взглядом?
А ты был вовсе не чужой —
Тебя звала на чашку чая.
Ты был ни мёртвый, ни живой,
И, как чужой,
Всё жался к краю
Скамейки,
Думая о том,
Что объяснить себе всё сложно…
Ты пожалеешь лишь потом,
Что возвратиться невозможно
Туда,
Где молод был и чист
И жизнь имела вкус и запах,
Где выдавали губы свист,
А сердце жмурилось от страха.


 * * *

Весна в тоске равняется на осень.
И празднику
В дождищах полинять.
Как дельтапланеристы,
Шишки сосен
Скользят по насту,
Чтобы — ввысь опять.
Но где ты, радость ожиданья лета?
Как вата, воздух сыростью набух.
Туман,
Как из молочного пакета,
Закапал город.
Обострился слух.
И кажется: конца воде не будет.
И время между пальцами течёт.
И суетливость птиц безумных губит:
Так долог их, так труден перелёт.


 * * *

Мне больше нечего сказать:
Две разошедшиеся льдины.
И руку если и подать —
То не изменит суть картины,
Где вскрылась чёрная вода,
Что пузырится бурой пеной
И нас разносит навсегда,
Просвет всё ширя постепенно.
Да. Так бывает…
Всё росло
В нас напряжение и зрело…
Тебя куда-то понесло,
Меня бессмысленно задело.
Теперь две льдины в тишине
Разносит резвою водою.
И коршун рыщет в вышине:
Не промелькнёт ли в тьме живое?
Но только пенится река,
И льды идут своей дорогой.
И опускается рука.
…И остаёшься недотрогой.


 * * *

Ничего не изменилось.
Положить не в силах глаз
На другого:
Не влюбилась,
Ибо вижу без прикрас.
Да и ты меня не любишь —
Идеал исчез из снов.
Ты сплеча всё время рубишь —
Наломал порядком дров.
Захирел очаг домашний,
Вновь разжечь — не по плечу.
День преследует вчерашний:
Приглянулась пыль лучу,
Май сгустил палитру красок,
Лета выплеск впереди,
Добр конец у страшных сказок,
Жабы нет ещё в груди...


 * * *

Вот и всё.
Вновь как птицы свободны.
И летят облака, как года.
Мостик радуги — яркие сходни
За моря, за леса, в никуда.
И не вступишь на них.
Не поймаешь
Журавля,
Что журчит в вышине.
К одиночеству вновь привыкаешь
И к звенящей в ушах тишине.
И легка одуванчика шапка,
Что успел доносить семена.
И травинка ни горька, ни сладка.
И тобой больше я не больна.
Только съёжилось сердце от страха —
Как в полёте во сне:
«Упаду!»
…Как из гнёздышка выпала птаха!
Как в силках заметалась в саду!


 * * *

И март пришёл с лицом апреля.
Сер снег, как известь,
Весь осел.
И с крыши прыгают капели,
Но ты мне вслед не поглядел.
И я ушла, расправив плечи,
И нацепив ажурный шарф,
И всё твердя:
«Ещё не вечер,
Не надувай воздушный шар.
Он полетит, чтоб зацепиться
За крону — и остаться в ней
Поникшей, сморщенной тряпицей.
И сердцу будет лишь больней».


 ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ

...Ушёл совсем недалеко.
Другая женщина под боком.
На сердце снова нелегко,
Но дышишь легче за порогом.
...И снова в доме суета:
В нём, как мечи, гремят кастрюли.
И, как под током провода,
Напряжены вы в зной июля.
...И снова тянет как магнит
Туда,
Где всё же были вёсны
И где не помнят всех обид,
Что непростительно серьёзны.
…Плутать в трёх со;снах — и терпеть
Впиванье игл в шершавость кожи,
И потихонечку стареть,
Решив, что бабы все похожи.


 * * *
 
Любовь так долго умирала:
Жила на капельнице год.
Я жить ей всё же помогала:
Совала кашу с ложки в рот —
Пока надежда оставалась
Чуть-чуть счастливей стать, чем все.
В углу сиделкой скромно жалась,
Боясь предстать во всей красе.

…Целую робко лоб холодный.
До слёз в глазах цвета резки;.
И воздух — до удушья плотный.
И я свободна от тоски.


 * * *

...Такая липкая жара...
Бездумные деньки.
И ощущаю, что стара
Порхать как мотыльки.
...Сплошь в дымовой завесе день —
Лесных пожаров чад.
Тебе, конечно, снова лень
Ко мне тащиться в сад,
Где ветви гнутся до земли
От тяжести плодов,
Где луговые ковыли
Не косят семь годов,
Где искуситель-змей не жил,
А ползал серый уж.
И ты, зевнув, всерьёз решил,
Что будешь скверный муж.


 * * *

В райском лете одной
Куковать среди трав,
Где алеет как кровь земляника.
Здесь другие живут в мире, полном забав:
На реке скутера гонят дико.
Водомётом вода,
Шлейф из брызг за спиной.
Средь кувшинок замру, как плотвичка.
И о берег вода бьётся мутной волной.
Мы с тобой — как сгоревшие спички:
Отклонились головками прочь
Друг от друга, спалённые чувством.
Ясный день — будто белая ночь.
Жизнь течёт зацветающим руслом.


 * * *

Ты будешь радостно молчать
И не отключишь свой мобильный.
Я попытаюсь прокричать:
«Решись покинуть город пыльный,
Хотя б на пару выходных!
Рвани туда, где ветер в поле!»
Но, до волос дожив седых,
Грустишь, как певчий дрозд в неволе,
Пытаясь всё продлить мотив
Из сказки той, где бродит фея,
Очей синь долу опустив
И о годах не сожалея.
 

 * * *

В твоём обещанье прочту:
Не приедешь...
Вздохну с облегченьем:
«Ну что ж, не судьба...» —
Травою, умытой росою, не бредишь,
Не снится поросшая мохом изба.
Мне отпуск опять куковать в одиночку,
Печалясь, что время как поезд летит.
На простынь листа класть корявую строчку…
И в воду глядеть, что зовёт, как магнит.
И слушать, как ноют соседские дети.
И думать, что жизнь стороною прошла.
...Сама я за серую повесть в ответе,
За то, что в полётах была не смела,
За то, что в начале искала развязку
И видела только печальный итог,
За то, что сгущала я серую краску,
Себя на свиданье несла как оброк.
И книги глотала
Как опыта кладезь.
Шуршала бумагами скрытно как мышь,
В неверное слово часами уставясь,
Как будто увидев чудесный Париж.
...Не чувствовать возраст?
Но дети подруги
Напомнят, что молодость машет платком.
Вдогонку бежать? Как наивны потуги!
Душа обрастает степенно жирком.


 * * *

Сижу опять у речки в тишине.
Не разорвать законченного круга.
Ни облачка не видно в вышине.
Шалфей и мята на опушке луга.
Усталый ветер листьями шуршит.
Берёзы разрослись, как будто травы.
Тебя зову,
Но ты не лыком шит.
И не найти друг к другу переправы.
Мостки снесло проворною шугой  ,
А брода нет,
И вся рассохлась лодка.
И кожу сушит очумевший зной.
На весь июль погоды дивной сводка.
И спит в затоне старый пароход,
Он в снах цветных плеск волн не вспоминает.
…Связать б из брёвен неказистый плот,
Из тех, что припасли под дом как сваи,
И сплавиться на берег тот, другой,
Где ты стоишь и машешь веткой ивы,
И думаешь о том, что сам не свой
И никогда не будешь уж счастливым.


 * * *

Рвануться в море не решишься,
Где ветер треплет паруса:
Вдруг вида гавани лишишься
И детской веры в чудеса?
Ржавеет яхта на приколе.
Спит парус — будто скручен толь .
И не выходишь ты из роли,
Где ждёт принцессу всё король. —
Не гол.
Звенят мониста песен,
Не о любимой —
О стране.
А мир любимой слишком тесен.
Она, как в лодке на волне,
Летит по жизни на качелях —
То к солнцу вверх,
То к днищу ниц:
Ей кажется, что близко берег,
Где место гнёзд у певчих птиц.


 * * *

Я перестала ждать тебя.
Я знаю точно: не приедешь.
…Как дятел дерево долбя,
Твержу одно: что мне ответишь?
Ищу личинок и жучков
Сомнений
В твёрдости породы…
…Ночами слушаю сверчков,
Что заселяют огороды.
Так как же выбрать свой шесток
И место знать своё смиренно?
Я перестала ждать.
Восток,
Трудясь, светлеет постепенно.


 * * *

Я больше не зову тебя
Грустить со мной в рассветах лета.
Своё спокойствие любя,
Я говорю, что песня спета.

А ты — в привычной суете,
В мечте о счастье за морями.
Тебе здесь встретились не ТЕ,
Но все-все скованы цепями:
Их трудно даже распилить,
Порвать — и вовсе невозможно.
…И Бога нечего гневить
Признаньем, что живём безбожно,
Что не хватает слабых сил,
Чтоб наносить на будни глянец.

…Но шмель всё длил свой плавный танец
И над цветком своим кружил
Среди безмозглых мотыльков,
Чтоб защитить не самый яркий
Из экзотических цветов,
Что дико цвёл весь день нежаркий.

 * * *

Снова милый далёк,
Свет не застит в оконце.
Плыть на красный буёк
Заходящего солнца.
Западающий шар
В бездыханное море.
Неокрепший загар.
Кожный зуд, как при кори.
Тело нежит вода,
Словно милый, играя.
Растворюсь без стыда
В неге моря без края.
Кудри стянуты в пук,
И с лица смыта краска.
...Как спасательный круг,
Эта странная ласка...
Плыть по зыби огней,
Тьмой медуз обжигаясь,
Оставаясь ничьей,
С горизонтом сливаясь...
Вон, как мячик, взлетел
Дельфинёнок,
Беснуясь.
Кувыркнулся, пострел —
Что ли, с небом рифмуясь?

 * * *

Ну вот — я одна, я свободна,
Я вышла из моря любви!..
Всё чаще мне буря угодна —
Собой закрывает буи.

Не видно коралловых рифов,
Лежащих на галечном дне.
И спит Афродита из мифов,
И пенится мусор в волне.

…Плыву, презирая касанья
Меня окруживших медуз.
Жду чаек, их крыл трепетанья,
Бездушия сбросивших груз.


 * * *

Такое долгое тепло,
Что почки снова набухают.
Но в сутках пять часов светло,
И влага в воздухе витает.
Всё чётче тени на стене —
Ветвей сплетенье оголённых.
И для прогулок при луне
Не время даже для влюблённых.
А мы с тобой не влюблены,
Хотя тайком о доме грезим,
Хотя цветные видим сны,
В ушко игольное не лезем.
Тепло обманчиво, не в срок:
Зима довольно в ухо дышит.
Но замирает кровоток,
Как сердце голос твой услышит.
Солги ещё.
Переверни
Часов песочных струйку разом,
Ведь мы с тобой опять одни.
И лишь фонарь моргает глазом
Зелёным, словно светофор.
Фонарь раскачивает ветер.
Как на костёр, гляжу в упор
В глаза твои.
А в них лишь пепел.


 * * *

Крутим жизни своей колесо.
В колесе мы две глупые белки.
Всё бежим, не играем в горелки.
Только ветер целует лицо.
Не хотим обороты снижать,
Колесо не застынет на месте.
Всё бежим — сумасшедшие! — вместе,
И не можем никак добежать.


 ПЕРЕД ГРОЗОЙ

Всё было так похоже на игру,
А лучше бы её не начинали.
…Ветрище заметался по двору.
Осокори стволами скрежетали.
И все предметы потеряли тень.
Мир обесцветился.
Не шло на ум ни мысли…
И душно пахла спелая сирень,
Чьи ветви запылённые обвисли.

Но голос что-то сладко выводил,
Начав случайно с поднебесной ноты.
И, выпевая,
Из последних сил
Твердил про лето краткое — раз в сотый.
Сердец каприз…
Зачем же? Ну зачем
Скользят улыбки по следам намёков?
Желанье жизни взмыло надо всем,
Что правилом казалось из уроков:
Как ласточка беспечная,
Крылом
Зачиркала по потемневшей туче.

…Когда услышишь слишком близкий гром,
Не говори, что всё решает случай.


 * * *

…И, пряча глаза,
Зарываешься в ворох
Пьянящих,
Как первый снежок,
Хризантем…
Ну вот и обуздан твой гонор, твой норов!..
И запах беспечности, счастья — над всем,
Что мучило, жгло, разрывало,
Витает…
Стал самым разумным из запахов всех.
И смысл прежней жизни
Совсем ускользает,
Ведь ухо ласкает ваш шёпот, ваш смех…

Плыву в неизвестность,
Вся — в обруче взгляда,
Хотя и фиксирую каждый штришок
Второй половиной души
(Вот преграда!)
…И чувствую древний, как жизнь, поводок,
Который сейчас оказался так нужен:
Ведь тело не хочет его разорвать.
…Как шёлкова шёрстка!
Как голос послушен!
Как кошечка, мягко умею ступать…

На все осужденья найдёшь оправданье:
Ну кто тут виновен, что жизнь — как глоток?
Заложено в почке самой увяданье,
И, в сущности, каждый летит как листок…

Живи же, плыви по теченью успеха:
Сумей отстоять этот женский каприз!
…Отчётливый голос — далёкий как эхо:
«Тебе не по силам такой компромисс».


 * * *

До глаз родных какое дело?
Всё там известно так давно!
...Две нити крутит столь умело
Привычных дней веретено...
И под луной ничто не ново.
И протекает старый кров.
И распрощаться не готова
С тобой, весёлый острослов.
И дерзкий взгляд прощу мгновенно.
...Сквозь блики рыбка видит снасть.
Старательно и откровенно
Плетётся слов ажурных вязь...
И потерять уже боишься
То, что совсем и не твоё...
Как стрелка компаса, дрожишь вся,
На цель направив остриё.
И ветром с моря стать готова,
Что нежно гладит по щеке.
Порхаю как девчонка — снова
Верчусь на самом сквозняке.
И с удивлением играю
Тобой навязанную роль.
О прорве дел не вспоминаю
И — что порхает в доме моль.


 * * *

За то прости, что поманила в рай,
Где свет сквозь зелень льётся золотистый,
Где виден неба,
Но не жизни край,
Где ловишь взгляд, от нежности лучистый.
Прости за то, что будешь видеть сон —
Один и тот же. Долго. Долго. Долго.
В нём семечки пускает старый клён
По паутинке, что воздушней шёлка.
В нём — за;литое золотом крыльцо,
И золото волос течёт на плечи,
Веснушчатое светится лицо,
И голос легкомысленный щебечет,
И лунки розоватых ноготков
Ты пальцами очерчиваешь нежно…
В нём — твой полёт средь белых облаков,
Но… приземленье, веришь, неизбежно.


 * * *

Опять тепло.
И зелень в полный рост.
И майский цвет сбивает снова с толку.
И как павлин ты распушаешь хвост.
Разглядываю перья втихомолку.
Не восхищаюсь,
Хоть того ты ждёшь…
Но я смеюсь сквозь слёзы… отчего-то.
Знакомой хлопнув дверью,
Ты уйдёшь:
Тебя зовут теперь твои заботы.
Оставишь разноцветное перо
На дне колодца памяти пылиться.
…Колодец мох покроет,
Гниль — ведро,
Что отражало прежде наши лица.


 * * *

Строим замок опять на песке,
Словно дети,
Играя на плёсе.
Горсть песка у тебя в кулаке.
Жаль, что сердце уже на износе.
Не закрыли глаза на недуг
И не верим мы в долгое счастье.
Но в глазах затаился испуг,
Что окончится всё в одночасье.
Знаем всё про дожди и ветра,
Что разрушат песочные замки,
Что шутя проберут до нутра,
Но оставят несносные лямки,
Чтоб постылое бремя тянуть
Вместе — к солнцу, чьё время — на завязь.
…И волна плёсу только по грудь,
И смеёмся, песочком бросаясь.


 * * *

Звездопад. Ожидание чуда.
Август. Дача. Недолгий очаг.
И лунищи надраено блюдо.
До обрыва над пропастью — шаг.
Я не думаю больше о Деле.
Я — лишь женщина.
Ласки волна.
И поёт всё до клеточки в теле.
И в смятенье, в плену, как больна.
Этот воздух на травах настоян.
На ночь травы умыты росой.
…На полёт в лунном свете настроен,
К ласке тянешься гибкой лозой.
А к разливу утра протрезвеешь.
Неизбежность разлуки поймёшь.
…Пожинаешь лишь то, что посеешь:
Чистотел, клевер, лютики — сплошь.
Ими ветер играет прилежно:
То пригнёт, словно ворох волос,
Перепутавши щедро и нежно,
То коснётся легко, не всерьёз.
…В перекошенном, суетном мире
Остаёмся как будто друзья.
Дней события льются в эфире.
Распахнуть настежь души нельзя.


 * * *

Скрипят рассохшиеся доски —
Качает, словно на волнах.
По пояс в ил вросли подмостки,
А сердце сковывает страх.
Оно стучит,
Как бы по шпалам,
Вильнуть рискуя под откос…
Оса своим медовым жалом
Целует мне ладонь взасос,
Кружи;т над дрогнувшей рукою,
К которой тянешь ты ладонь…
Чем сердце нынче успокою?
Тем, что почувствую огонь
Твоей протянутой ладони,
Игру искрящихся зрачков.
Настил —
И рухнув, не утонет
В нагроможденье облаков.


 * * *

С клином птиц краски сплыли на юг.
Роща чёрными машет ветвями.
Лист опавший в грязь вдавит каблук.
Разобщёнными бродим путями,
В дебри леса пугаясь попасть.
Три сосны на опушке милее.
Обожжёт вдруг воскресшая страсть?
От пожара не станет светлее.
День звенит, натянулся струной
В ожидании скорых морозов.
Обхожу я тебя стороной —
Не к лицу цвет очков, что был ро;зов.
…Красок нет:
Только в лужах шоссе,
Да и тучи всех прошлых серее.
И куда-то торопятся все,
Бодрым шагом идут, словно греясь.
 

 * * *

Так грустно: ручей пересох,
Осталась одна лишь ложбинка.
Ты стал ну не то чтобы плох,
А выцвела чудо-картинка.
Забил всю ложбинку бурьян —
И стало к ручью не пробраться.
Ищу в тебе с лупой изъян,
О нём не могу догадаться.
Но думаю:
Может, весной
Накопится талая влага —
Ручей, что в чащобе лесной,
Проснётся в приюте оврага...
Мне зиму бы лишь пережить,
Где жизнь в обесцвеченном свете,
Воробушкам булку крошить,
Чтоб помнили в стужу о лете:
В нём гусениц было полно,
В нём славные мошки летали...
...И быть — чему быть суждено:
Но лучше, чтоб горя не знали.


 * * *

Забыли,
Сколько стёрлось лет,
Что жизнь давно идёт к закату.
…Летят все бабочки на свет,
Судьба в том вряд ли виновата.
Зачем в иллюзиях своих
Сгорать и падать серой пылью?
Как одеяло на двоих,
Судьбу натягивать
В усилье?
…Что всё же лучше —
Жизнь без снов
Иль понимать,
Что мы — сгораем?
…Но привлекает общий кров,
А почему — едва ли знаем.


 * * *

Как жаль, что опять не судьба!
И тают воздушные замки.
Мираж, как в пустыне вода,
А жизнь ближе к телу — с изнанки.
Как будто бы жажда была —
Глоточка хватило напиться.
Как будто сложила крыла
Та синяя счастия птица,
С размаху уткнувшись в стекло.
Сидит на земле, озираясь,
А снегу стога намело:
Летит, будто цвет, осыпаясь
С тех вишен,
Что буйно цвели,
Да только хватило морозом.
И, в снежной купаясь пыли,
Окажешься как под наркозом.


 * * *

Дым ест глаза,
Сгущаясь над водою…
И, как в тумане, растворился луг.
Тебя не вижу…
Брежу вновь строкою,
Сплетаю вязь,
Как труженик-паук.
Горят дома.
Всё гуще дым пожара.
И ничего нельзя остановить.
Стрекозы, одуревши от угара,
Спускаются на озеро попить.
Горят леса.
Огонь прибит грозою.
Но в двух шагах не вижу ничего.
И промываю глаз своей слезою.
И понимаю: не сказать всего.
Как ни плети из строчек паутину —
В неё не попадётся важный шмель.
Не проявить знакомую картину,
Сгущаются предчувствия потерь.


 * * *

Равнодушно лето отпылало.
Для всего отпущен в жизни срок.
Не на крыльях поздних чувств летала,
А плела из строчек я венок.
Но цветы засушенные были
И ломались, помню по сей час.
Вечер, задыхавшийся от пыли,
Повторялся снова, и не раз.
Солнце высоко ещё стояло:
Будто бы полночная луна,
Что, как в полнолуние, сияла…
Не мешала дыма пелена
От лесов, горящих словно хворост,
Целый месяц, каждый день-деньской.
На пригорке умирала поросль,
А в венок вплетался сухостой.


 * * *

Внезапно ветер налетел —
И сразу легче задышалось,
И жар ушёл из потных тел,
Но сразу горечь подмешалась
К букету запахов с лугов —
Была полыни нота главной.
Не вышли мы из берегов:
Был поединок честный, равный.
Меж двух друзей ненужный спор…
Лязг стали о металл забрала.
Зрачков дремучий коридор…
По стенке ощупью шагала
Шаг за шажком…
Но где же свет?
Был коридор темнее, у;же…
И всё размытей силуэт
Того,
Кто был как воздух нужен.


 * * *

Было лето нещадно щедр;.
Пах асфальтом и плавился город.
От добра вновь искал он добро,
Был душою по-прежнему молод.
Как капустница,
Белый волан
Над землёю порхал от ракеток.
Груз страстей запирался в чулан.
Шевелились листочки средь веток —
То вот этот, а то вот — другой…
Шевеление это страшило:
Куст как будто был весь неживой,
Шевельнуть веткой не было силы.
Шевеленье безвольным листком,
Задышавшим вдруг жизнью отдельной,
Словно ветер подкрался ползком,
Разрушая мир полный и цельный.
И хотелось летать как волан,
Отражаясь от сетки упрямо,
И не помнить, что лет караван,
Всё идёт по пескам окаянным.
Он смотрел на парящий волан,
Отбивая ракеткой подачу,
А в душе назревал ураган,
Что сметёт жизнь любимой в придачу.


 * * *

А ветер — будто из пустыни,
Сухой и душный,
Сушит пот.
Дремлю на призрачной равнине,
Где ни ухабов, ни высот.
Сижу — и знаю: ненадолго —
Вновь покажусь сухим листком.
Кукушка от жары умолкла
И не тоскует ни о ком.
Набрали в рот воды лягушки
И не пиликают сверчки,
Лишь хороводы водят мушки…
Смотрю сквозь чёрные очки
На мир,
Что ярок так,
Аж слёзы
Горохом сыплются из глаз.
Нарыв от маленькой занозы
Болит, и токал он не раз…
Но для чего-то ту занозу
Упрямо в сердце берегла.
С жарой пришли сухие грозы.
Леса горели, и дотла.
И дым, удушливый и едкий,
Туманом солнце прикрывал.
И высох вьюн на той беседке,
Что так настырно обвивал.


 * * *

Воду на старую мельницу лить?
Хочется жизни надёжной и с весом.
Только не знаем о чём говорить.
В старом саду мы стоим под навесом.
…Полубутон, полуцветик — увял!..
Можно в гербарий пришпилить за ножку.
Ведь всё равно не найти идеал.
…В дом наш зайди — посиди на дорожку.
Долго молчим.
А могли бы сказать,
Что ледяная зима на пороге.
Надо б дровишек вязанки вязать,
К дому везти по замёрзшей дороге,
Чтобы бросать их в потухший очаг:
Пусть бы горел — и оттаяли б стёкла!

Только как сделать такой трудный шаг,
Если окно в мир, где любят, поблёкло?


 * * *

Лист пролетел — и ожёг мне висок.
Смелый полёт обернулся паденьем.
Стали прозрачны, как в осень — лесок,
Мы друг для друга
На долю мгновенья.
Солнце лениво:
Не сушит слезу.
День ото дня путь для солнца короче.
Душу мою подержал на весу —
И не пушинка, и весит не очень.
Кольца годов скрыла плесень на пнях.
Ветер звенит родниковой водою.
Так и живём — ты и я — второпях,
В вечном разладе с самими собою.
...Всякой дороге приходит конец.
Мельница чувств обороты снижает.
В луже замёрзшей листа леденец:
Взять под язык — и в секунду растает.


 * * *

Побоимся встретиться глазами —
Снова мощный чудится ожог.
…Мягкими играя голосами,
Вспахиваем почву для тревог…
Робкий крик оставив без ответа,
Голову запрячем под крыло.
Осенью всё меньше в жизни света:
Не от листьев было мне светло.

Собираем в одиночку хворост
Для своих чадящих очагов.
Одинока. Ты же — снова холост.
Воду льём на скрежет жерновов.
…Прыгаем по кочкам слишком резво,
Как бы ногу там не подвернуть.
Призмой в спектр разложим лучик трезво.
Не решимся узел затянуть.


ПОСЛЕДНЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ

Я собираю всю отвагу:
Не замечать, как дни спешат!
Твои глаза, впитавши влагу,
Воды не выплеснут ушат.

Смотрю: провисла рта тесёмка,
Родник забился в кадыке,
И дыма лёгкая позёмка
Легко струится по руке.

Всё переменчиво в погоде:
В настрой любовный погружён.
…Букет кленовый на комоде
Как марганцовкой обожжён

Из прошлогоднего пожара.
И тронь — раскрошится весь в сор.
На шифоньере спит гитара
И струн гитарных перебор.

Ты не казнись. Вернуть всё поздно.
Уже от сердца отлегло.
Не принимай меня серьёзно.
Вся жизнь прозрачна как стекло.


 ВСТРЕЧА ЧЕРЕЗ ГОДЫ

…От любви убегал ты, любя.
Словно в детстве, себя видел слабым.
Защищал от любви ты себя
И не видел любимую рядом.
Испугался, что снова ладонь —
Та, что помнишь! —
Взъерошит макушку,
Что по тлеющим веткам огонь
Вновь запляшет,
Коль бросили стружку.


 * * *

Воскресло чувство через годы,
Что жизнь не так сложили мы,
Как будто гор раскрылись своды,
И фьорд возник из серой тьмы,
Блеснул прозрачною водою,
Внезапной радугой-дугой.
Вся жизнь сложилась бы другою,
Могли бы жить в ладу с собой.
Другая птица б рядом пела,
Чей странный плач созвучен был.
Крылом трепещущим задела,
И то касанье не забыл —
Стоит, как призрак полуночный,
И отгоняет сон твой прочь,
Ворвавшись мыслью неурочной,
Как воду в ступе растолочь.


 * * *

Догадался: кончается август,
Хоть не пахнет трухой и дождём.
Я с печалью по радуге справлюсь.
Но как жаль: не похож ты во всём
На того, кто плечо бы подставил
И раскинул не купол зонта,
А шелка парашюта расправил
Там, где смотрит в глаза высота.
Этот август —
Как лето — в разгаре,
Где конца ещё вовсе не ждёшь,
Пребывая в чаду и угаре,
Не заметишь, как в осень войдёшь.

 * * *

Побывала на празднике света.
Журавля подержала в руке.
И всего лишь остался от лета
День один в золотом ободке.
Золотой ободок обручальный —
Он блестит,
Но уходит тепло...
Свет сквозь сердце сочился случайный.
...А потом — всё лицо обожгло.
Только чем опьяненье сильнее,
Тем весомее будней печать.
Я, себя перепрыгнуть не смея,
Порывалась всё снова начать.
Но мой голос от влаги сникает.
Змей бумажный не рвёт облака.
Небо дождик на землю спускает.
И походка моя не легка.


 * * *

Испугался призрачного эха,
Что вернуло б в юность
Хоть на час.
И пожалуй, было б не до смеха,
Окажись случайно ты сейчас
Там, где, напрочь выжжена морозом,
Яблоня чернела, как скелет;
Саженцы лежали под наркозом —
До весны прикопаны средь бед.
Там вдыхал опавших листьев запах
И подгнившей под дождём травы.
Там качался кот в сосновых лапах,
Нагнетая хвойные пары,
И боялся спрыгнуть с тонкой ветки,
И мяукал жалобно сквозь дождь.
Там дымок из печки у соседки
Шёл в трубу, тебя бросая в дрожь.
Оставаться попросту нелепо.
Дверь забита сломанной доской.
Только неприкаянное небо
Всё смотрело преданно, с тоской,
Как глаза, пожалуй что, любимой,
Серые, как стая облаков.
…Жизнь прошла любви заветной мимо
В море звона, ссор и пустяков…


 * * *

Какая-то горькая мякоть
У ягод, созревших на вид.
Не стоит о пройденном плакать:
Забудется всё, отболит.
Все ягоды, словно рябина,
Горчат.
(Хоть б ударил мороз!)
От лета сухого кручина…
Нет соков,
Чтоб двинуться в рост.
Нет соков —
Не будет и силы.
Как выстрел, сломалась ветла.
Лениво сад вычистят пилы,
Чтоб сжечь всё под зи;му дотла.
Что возраст?
Ведь горечь рябины
До первого только снежка.
И гнут несогбенные спины
Для милого сердцу дружка.


 * * *

И снова любовь обошла стороною,
Хотя собиралась, как будто гроза.
Вдали громыхало —
И дождь был стеною,
Сверкали там молнии, будто глаза.
Казалось:
Вот-вот — и стихия накроет.
Гремело с горы,
Чернота за рекой.
И поздно бежать —
Только в омут и стоит
Нырнуть,
Но не так,
Чтоб совсем с головой.
Пусть снизу вода
И вверху льёт отвесно.
Ты где-то, блаженствуя,
Тихо плывёшь.
Закончится дождик, когда — неизвестно,
Но знаешь,
Что выйдешь ты — в ветер и дрожь.


 * * *

Гуляет летняя гроза,
Нет места для печали.
Стена воды на полчаса,
Стеной закрыты дали.
Заметь, как дышится легко,
Пьянеешь от озона.
Кругом — парное молоко.
Дробь цинкового звона.
В реке вскипают пузыри,
Взрываются без пара.
От всех укусов волдыри
(А было их немало!)
Как будто снял рукой ментол —
И зуда нет в помине.
И слов язвительный укол
Дари другой отныне.


 КОНЕЦ ОТПУСКА

Последняя неделя тишины —
И окунёшься в суету и ссоры,
Где нервы до того обнажены,
Что мучают любые разговоры,
Где убежать желание — сильней
Привязанности, долга и привычек.
Ты жалишь изощрённее, больней
(И для костра не надо больше спичек...).
...Горит всё синим пламенем пускай,
Не оставляя пепла от мосточков!
...Останутся лишь столбики двух свай
Со шляпками ржавеющих гвоздочков.


 * * *

Не говори, что не было любви,
Что в прошлое нелепа так оглядка!
Воспоминанья на клочки не рви:
Пускай хотя б одно из них — загадка.
И под лопаткой ноет по ночам,
Кружок луны заглядывает в окна,
И тени веток шарят по плечам,
И форточка, закрытая неплотно,
Так жалобно, простуженно скрипит...
...И жаль, что жизнь с начала не начнётся,
Хоть сколь угодно можно делать вид,
Что время вспять пойдёт, коль повернётся.


 * * *

Летний отпуск, как день, пролетел.
Понедельник. Идём на работу.
День рабочий заел, завертел,
Вверх и вниз — по ступенькам… без счёту.
А ночами, как прежде, не спим.
А ночами глядим в мониторы:
Вот всплывает «окно»,
Как Гольфстрим…
…Нам с тобою уже не до ссоры.
Да, диковинной рыбой кишит
Океан, что зовут Интернетом.
Мир подводный —
Он тоже спешит,
А куда — неизвестно поэтам.
Вот вильнула реклама хвостом,
Предлагая другую работу.
Вот русалка качнула бедром,
Зазывая в глубокую воду.
Том отчётов, статей и таблиц —
Непролазней коралловых рифов.
Снова принтер трясёт: семь страниц
Зажевал,
Словно хищник, неистов.
Ранним утром вовсю зазвенит —
То трамвай по проржавленным рельсам.
Хоть подушка мягка и мани;т,
Ты — на службу безрадостным рейсом.


 * * *

…Сидел б сычом всю жизнь на ветке —
Не дотянуться никому.
Не три сосны, но бор тот редкий:
В нём и встречают по уму.
Ума палата — гонят рыком,
Куриный ум — в репьях плутай…
Не поминают после лихом
Лишь птиц, отбившихся от стай.

И в темноте
Сплетеньем веток,
Как сетью,
Выловив звезду,
Лишь вздрогнешь:
«Сколько нервных клеток
В любви теряют, как в бреду?»


 ПРОЩАЛЬНЫЙ ВАЛЬС

Снег вальсирует робко.
Всё стало спокойно.
Улеглась в сердце смута, как вьюжная пыль.
...Оказалось: душевная тонкость достойна
Не сгибаться под ветром любви, как ковыль…
Розовеет окошко ладонью прозрачной,
Что просвечена лампой так щедро насквозь!
Как вписалось окошко
В домишко невзрачный!
...И нацеленней жизнь на разумное «врозь»…
Та не греет ладонь,
Говорю о которой...
Стёртым знаком вопроса в окне силуэт.
Ну не смог
Для вьюнка ты стать прочной опорой —
Стоит ль застить вьюнку удивительный свет?

...С наслажденьем вдохнёшь
Воздух колкий, студёный.
Словно писем клочки, снег лениво парит.
Закоулок души, словно двор затемнённый...
И не сердце, а так... под лопаткой болит.
Веришь в чудо прогноза:
Зима будет мягкой.
И прикинется жизнь обещающим сном...
Ты один.
Не от этого чуточку зябко:
Словно в сказке, живут за горящим окном…
Заскрипят все суставы осин поседевших.
Голова, словно шарик воздушный, светла.
И уходишь ты в ночь...
След ложится прилежно,
А заплата окошка сгорела дотла.


 * * *

Как затянулась эта полоса,
Где в цвет асфальта крашены все сутки,
Где испарилась вера в чудеса,
Где горечь проступает в каждой шутке.
Взгляд окатил холодною волной.
А едкость фраз упрямо душу травит.
Пропитан воздух затяжной весной,
Небесный потолок на сердце давит.
Прилипли крылья к сгорбленной спине.
Скачу по кочкам я в болоте быта.
И с высоты не падаю во сне,
А плачу у разбитого корыта.

 
* * *

Я вовсе ещё не жила,
А юность платком помахала.
Дожи;ли мы вновь до тепла,
Но радость куда-то пропала.

Оставь меня,
Память о том,
Как смыты песочные замки:
Волну оттолкнули веслом —
Осталось подобие ямки.

…И больше не ищем любовь:
По силам ль ей мериться с бытом?
Укусы расчёсывать в кровь —
Как плакать о чём-то забытом.

Не в силах ход дней повернуть.
…Добраться бы мне до постели!..
Всё чаще желанье
Уснуть,
А дни… чтобы мимо летели…


 * * *

Соседские выросли дети.
И дятел стучит и стучит…
Сосна тонет в розовом свете,
А милый не пишет. Молчит.

Не думать о дне проходящем
И больше любви не искать!
…Живут же одним настоящим:
Былое нельзя наверстать.

Так слушай же птичьи рулады,
Пей запах клубники лесной!
Во влажные руки прохлады
Отдайся под стройной сосной.

Так нет же: терзается зренье
В холодной чернильной ночи;
Гурьбой набегают сомненья
И мучают, как палачи.

Ах, поздно искать что пропало!
Оно заросло лебедой.
А надо так, в сущности, мало:
Забыть о себе молодой…



 * * *

Последние летние дни.
К дверям приближается осень.
Я прячусь в глубокой тени
Под кронами мачтовых сосен.

Я прячусь, тебя не зову,
Я нервы теперь успокою.
На солнце смотрю сквозь листву:
Верней, сквозь зелёную хвою.

Босой по иголкам прошла,
Как будто по мягкому мху.
И в дятле я друга нашла:
Из старого, в струпьях, дупла
Он сыпет и сыпет труху…

А юность моя — далеко.
Не помню: была — не была?
В тени мне сегодня легко,
Хотя я тебе не мила.


 * * *

Любовь ушла, как с гребня пена,
В песочек мелкий, золотой.
Как кровь по капелькам из вены,
Что бритвой чиркнули стальной.
Ушла.
И нету больше жизни.
Заснувший пульс.
Холодный лоб.
А было: милый, только свистни —
И бьёт уже такой озноб!
И горечь — будто куст полыни
Рискнул попробовать на вкус,
Лизнуть,
Как первый снег,
Как иней,
Что обметал зелёный куст.


 * * *

Тебя к себе навек — не позову.
Не ёкнет сердце при случайной встрече.
Не молода — и нынче на плаву.
И солнце высоко: ещё не вечер.
Перегорело.
И смешно чуть-чуть,
Что столько лет пыталась искру высечь.
Не кремень был — опока : в том и суть.
…А день — один лишь сказочный из тысяч.

Сюрпризы перестала сочинять:
Летать на крыльях,
Ударяясь в стёкла,
Лодчонку, заигравшись, накренять,
Чтоб в море жизни до костей промокла.


 * * *

Запыхавшись от долгого бега
И по лету уставши порхать,
Вся в предчувствии скорого снега,
Начинает душа трепыхать,
Вспоминать те сугробы по пояс,
Где, как мачты, торчали кресты, —
Так однажды и я успокоюсь,
Так однажды исчезнешь и ты.
Так зачем же молчим месяцами,
Не решаясь друг друга позвать?
Телефон не звенит бубенцами.
И что снежное поле кровать.
И светает всё позже и позже.
В мелкой ряби шоссе, как река...
...Вдруг озноб пробегает по коже,
Что в окно постучала рука.
И сквозь капли дождя проступает
Отраженье лица на воде.
И фонарь за окошком мерцает,
Подражая далёкой звезде.


 * * *

Зачем назвал любимой ты,
Когда другую обнимал
И гладил руки?
И вы искрили, будто провода,
Что жизнь прожили рядом, но в разлуке,
Когда она — всё мужняя жена,
Дом полон, только ласки не хватало.
И не её на то была вина,
Что падали в кусты вы краснотала,
Что осень рядом.
Лес горит огнём,
Что верховой и скручивает листья.
Вцеплялись вы друг в друга ярким днём.
Она к тебе бросалась жаркой рысью —
Ты пил, пьянея, мёд уставших плеч,
Что старились, как желтая бумага.
И время продолжало течь и течь,
Как по усам сбегающая брага.
Она была бой-баба —
Тот огонь,
Что не щадит построенного дома.
А я тянула робкую ладонь
Туда, где тлела мокрая солома.
И знала точно:
Искра попадёт —
И зашипит, как брошенный окурок.
За клубом дыма силуэт мелькнёт,
Шаги проглотит тёмный переулок.
И будто не увижу ничего.
И буду ждать, как птица, крошек корма,
Что бросишь мне через плечо,
Как море перламутр во время шторма.


 * * *

Ушёл к другой сквозь розовый туман,
Но обо мне под зиму сожалея.
И сердце задымилось, как вулкан,
Чтоб все следы стереть твои скорее,
Чтоб лава поглотила все сады,
Леса,
Поляны,
Где с тобой мы были.
Не жалко мне поникшей лебеды.
И в горле запершило мне от пыли,
Когда уехал,
Зло нажав на газ…
И в облако закуталась дорога.
И слёзы вдруг посыпались из глаз.
И думала: «Вернись же, ради бога…»
Но оседала пыль опять к ногам,
И нежно бёдра гладила осока.
И осень шла за мною по пятам
Цыганкою, что скалится убого.


 * * *

…Не свечу накрыли склянкой —
Угасает прыть под зиму.
Пахнет в доме валерьянкой.
Жизнь по рельсам катит мимо —
Мимо станции,
Где встреча,
Что могла бы стать судьбою.
...И втянула шею в плечи —
Остаюсь сама собою.
Растяну в улыбке губы,
Как меха чужой гармошки...
...Бабий век идёт на убыль
По наезженной дорожке.

 * * *

Ушли иллюзии о чуде.
Игра в пинг-понг —
Игра в слова.
Взлетел, как голос,
Столбик ртути,
Но вдруг осел...
В снегу трава.
Как штопор, дым
Ввинтился в небо.
Я прямо голову держу.
Не с твоего каприза слепок —
Одной себе принадлежу.


 * * *

Новый год,
А дождик сеет,
А в колодцах глаз печаль.
Но в случайность сердце верит:
Новогодней сказки жаль.
Город — чёрный: грязь потёков.
Город с сумрачным лицом.
От взаимных злых упрёков
Счастье выпало птенцом
Из гнезда, что наспех вили,
Время силясь обмануть.
Плохо прутики скрепили:
Ветру стоило подуть —
Сразу вылезла солома.
Веер палок средь ветвей.
…Было лишь подобье дома,
Как у множества людей.


 * * *

Мы расстались без всяких причин,
Наклонив плодоносную ветку
До земли в сетке трещин-морщин,
И пустили цветенье по ве;тру.

Ветка яблони вдруг начала
Тяжелеть,
Словно память, плодами.
…Скатерть я со стола убрала:
Ты поверь, выцветала годами.

Взгляд притягивал бег облаков:
Всё искал он твой образ размытый.
…Мы расстались с тобою.
Наш кров
Обветшал,
Весь вьюнками увитый.


 * * *

Как газетная бумага,
Дни сгорают без тепла.
На подушке смятой влага.
От огня любви — зола.
И асфальт дороги серый
Уж под горку покатил.
Распрощалась с детской верой,
Что на всё достанет сил.
Просыпаться с чувством страха,
Что сквозь пальцы жизнь бежит.
Без гнезда осталась птаха…
Серой ниткой год пошит —
Без любви,
В нём дни — что галька:
Стёрты грани в пене дел.
Смутны мысли.
Как сквозь кальку,
Вижу женский свой удел.


 * * *

Всё в ступе дней перемололось.
Пусть сыпет белая крупа...
Вполуха слушаю твой голос,
На шутки тонкие скупа.
И ты как каменный — спокоен
И дышишь в воротник пальто...
И весь ты стал так ладно скроен,
Что что-то в этом есть не то.
...И цвет кругом лишь чёрно-белый...
Слили;сь с ветвями провода.
И то, что в прошлом в голос пело,
Покрылось корочкою льда.
И оттого так одиноко.
Ловлю снежинки жадно ртом...
Но мне с тобой одна дорога:
След в след ступаю я с трудом,
Чтоб не свернуть с пути, витая
В прижатых к снегу облаках,
По капле знанье обретая,
Что всё теперь в моих руках.


 * * *

Пожалуй, всё просто.
Всё можно исправить
И незачем край у подушки кусать.
Зажмуриться крепко.
Надежду оставить
На встречу, которой уже не бывать;
Надежду на то, что любимый очнётся
Затем, чтоб дровами кормить наш очаг,
Что письмам моим по-мужски улыбнётся,
Сиротство почувствовав в зимних ночах,
Тоску без причин и, возможно, изжогу
От всех изнурительных мелочных склок,
Любить перестанет глухую берлогу,
Покинет её в преднамеренный срок.
Зажмурюсь покрепче.
К другому приникну —
Он кровь с молоком,
Без рефлексий и мук.
Как будто бы к глади озёрной прилипну
Цветком из венка,
Что спланировал вдруг.


 * * *

Смешно надеяться на счастье,
Приходит августа зенит.
Я твоего не жду участья —
Со мною август говорит.
День ото дня всё холоднее
И всё прозрачнее вода.
И мне становится виднее,
Что параллельны провода.
Их не замкнёт вишнёвой веткой,
Намокшей в утренней росе.
…В саду с рассохшейся беседкой
Стоит вьюнок во всей красе,
Хоть сад зарос крапивой жгучей…
Её не станешь рьяно рвать,
В беседке — очень пол скрипучий,
И на него нельзя вставать.


 * * *

Вдруг лето вернулось опять,
Когда ему вслед помахали.
Лицо под лучи подставлять
И думать, что жизнь прозевали.
Как будто вернулось сказать,
Сколь много средь дум упустили,
И поздно соломку таскать,
Коль в мае гнездо мы не свили.
И ветер — как будто средь дюн,
Горяч и песком засыпает.
И нежно настойчивый вьюн
Крапиву в лугах оплетает.
К цветку потянувшись рукой,
Отдёрнешь ладонь от ожога.
Последний жар лета такой:
Крапивница, боль и тревога.


 * * *

Не проверишь,
Жива ли, не спросишь.
Будешь ждать мой звонок и молчать.
Нет, не камень за пазухой носишь,
А боишься всё снова начать:
Бултыхаться в апрельской той сини,
Что глядит, как глаза васильков,
И забыть о подкравшейся стыни,
Что безмолвием дышит веков.
Отогреться на солнечном свете,
Разгоняющем квёлую кровь. —
И запрыгать, как в классики дети,
На асфальте, очищенном вновь
От толстенного льда:
Так был скользок,
Что брели как по шаткой доске,
И впивался ржавеющий гвоздик
В пятку хищно, чтоб шли на носке,
Чтоб на цыпочках двигались к свету,
Торопились, но шли не спеша.
Жизнь одна. И другой больше нету.
И к душе примерзает душа.
А оттает —
И снова мы порознь.
Лишь в потухшие очи глядим:
Через стёкла очков видим морось,
А не светом сошедшийся клин.


 * * *
Опять молчишь.
Растаял дымом
Твой голос в воздухе сыром.
А жизнь летит любовей мимо.
Пристанет к берегу паром —
И вновь назад,
К другому плёсу,
Всё поперёк идёт реки.
А дело движется к морозу:
Огни погасят маяки.
И надо будет берег выбрать,
Чтоб зимовать в уюте дней.
Ты всё играешь с сердцем в игры,
И с каждой ходкой жизнь ценней.


 БЫВШЕМУ

А зима никак не наступает:
Без одежды ветви тополей.
В горле ком сама судьба катает,
Серая, как стая голубей
На асфальте мокром и шершавом…
И не ждёшь, что встретится любовь.
На листке, до жилки мокром,
Ржавом,
Проступает высохшая кровь.
Он слетает с дерева последним,
Пережив, как обморок, мороз,
Опьяняясь ветром с юга летним,
Что идёт — стеною! — на прогноз.


 * * *

А я тебя почти люблю
За то, что долго не встречались.
Ночами рваными не сплю.
Средь буйства зелени печалюсь.
Как славно!
Страсть не обожгла.
В пух разоделся тополь важный.
Не выметаю из угла
Его воздушность щёткой влажной.
Все чувства ватой обложить:
Что может быть разумней, право?
И припеваючи прожить,
Облюбовав одну октаву,
Где ноты рвутся в облака,
О тротуар не разбиваясь,
И где висок не мнёт рука,
Где вызревает в спелость завязь.


 * * *

Вид сделаешь,
Что прошлое ушло,
Что старая любовь
Не клюнет сердце,
Как птенчик,
Чьё везение пришло,
Что в старый сад
Открыта кем-то дверца.

Сад ждёт того,
Кто явно не на миг
Впорхнёт в него,
Посе;лится на вишне,
Кто знает
Птичий редкостный язык,
Что зазвучит как мой:
С годами — тише.


 * * *

Столкнёмся как бильярдные шары —
И разлетимся по своим заботам.
Не отличив любовь от мишуры,
Обиду разыграем как по нотам.
За журавлём погонимся опять,
Забыв синицу накормить с ладони.
Чужую одинокость не понять,
Не разглядеть цветка в тугом бутоне.
Стучаться в душу ближнего, как в дом,
Где наглухо доской забиты двери...
Жизнь новую отложим на потом,
Чтоб нянчиться с оскоминой потери...
Внутрь не впускать летящих на огонь,
Как бабочек, что ночью бьются в стёкла.
Вминать в висок шершавую ладонь,
Грустя, что жизнь отчаянно поблёкла.
Не замечать протянутой руки,
Цепляясь за иллюзию свободы.
Гонять по сердцу пыль и сквозняки.
Пугаться в тишине, что тают годы.
Но ничего опять не изменять.
Втирать крема в морщинки-паутину
И на судьбу настойчиво пенять,
Пытаясь проскользнуть сквозь быта тину.


 * * *

Когда тебя устану ждать,
То прислонюсь к плечу чужому,
Не в состоянье удержать
Орла, что вырвался из дома...
Ты в снах ко мне не приходи.
Мой телефон в корзину выбрось.
Пятиэтажку не найди
В микрорайоне, что так вырос.
Тогда тебя я разлюблю.
Привыкну к низкому полёту.
Души теплицу застеклю.
Взращу о спутнике заботу.
Когда дождь, словно по; льду лом,
Бьёт по окну на ноте нудной,
Меня окутает теплом
Мой друг —
Не ласкою минутной.
И лишь когда капель прошьёт
Снега картечью безоглядно —
Все выходные напролёт
Глядеть в мир буду безотрадно...


 * * *

Опять июльская жара
И отпускная лень.
Тебя забыть давно пора,
Но помню целый день:
То не поймаешь яркий мяч,
Что брошен мной в игре,
То в ожиданье неудач
Живёшь, как крот в норе,
Что слепнет там, где сильный свет
И в воздухе озон.
Тебя я знаю столько лет:
Подстриженный газон,
Где места сорной нет траве,
Репьям и лопухам.
В твоей разумной голове
Не расцветать стихам.
...Вновь увернулся от мяча:
«Засалит воротник!..» —
И волосок стряхнул с плеча:
«Зачем к плечу приник?»


 * * *

Вот и снова из травинки сладкой
Я тяну по капельке нектар.
И одну — горячую! — украдкой
С губ сотру, ловя лицом загар.
Вот и снова рвётся ввысь осока,
И любовно травы шелестят.
Только я вольна и одинока,
Мысли всё выстраиваю в ряд.
Стройная картина не выходит:
В голове гудит пчелиный рой.
Сонный ветер по лужайке бродит,
Навевая странный непокой.


 * * *

Так просто
Позвонить, забыв про свой обет, —
И ты опять, как вихрь, сорвёшься и приедешь.
И снова твой на мне сойдётся клином свет:
Минуты редких встреч — все —
В памяти процедишь.
Пускай другая жизнь,
Всё те же снятся сны.
В своих же снах цветных
Частенько ты со мною.
Уходишь сам в себя
От молодой жены,
Тропинку, как слепец,
Ища впотьмах клюкою.
…Приедешь —
И опять
Не жизнь, а карусель.
И мы плывём с тобой по заданному кругу.
И в голове — сумбур, сумятица, кисель.
И не постичь прощания науку.
…Комок под кадыком
Глотай что было сил,
Страшась, что вдруг прорвёт
Солёную запруду.
…Не разорю гнезда,
Что слишком ветхим свил
Под скучные, как старость, пересуды…


 * * *

Всё выше солнце.
Стаял снег.
Почти сухие тротуары.
И продолжаю дальше бег,
Стряхнув любви осенней чары.
Ещё чуть-чуть — и нежный лист
Пробьёт копьём тугую почку.
Как небо, голос станет чист,
А слёзы выстроятся в строчку.
Ещё чуть-чуть — и снова май,
Где мир весь в розовом цветенье,
Где растворится льдины край
И где вернётся птичье пенье.


 * * *

В конце апреля мокрый снег…
Хоть знаешь, ляжет ненадолго,
Стечёт, как капли из-под век,
И с крыш, и с веток…
Воздух волглый
Забрался змейкой под пальто. ;
И сердце быстро выстывает.
Снег сеет небо в решето,
Но с каждым днём быстрей светает.
Май встречу снова без любви:
Снежинкой тает на ладони.
Клюю, как крошки воробьи,
Любовь: в ней сердце не утонет.


 * * *

И ночью выстрелили листья,
Как копья, вскинутые враз.
И всё грешнее к лету мысли…
Но май — для юных, не для нас.
Вдруг из снегов — и сразу в лето.
И так растеряна душа…
Твой взгляд, обжёгший, как комета,
Что в руки падал не спеша,
Но до земли не долетевший,
Сгоревший где-то в облаках,
Но искрой походя задевший
И темноты сгустивший страх…


 ВОСПОМИНАНИЕ

Касались взглядами
Как пух,
Плыл ветерок куда-то мимо…
И что-то падало из рук,
Была гроза неотвратима.
Уже хотелось в тень, к реке,
Где травы выросли по пояс,
Где шмель мохнатый на цветке,
Где, как цветок, сама раскроюсь.
Взгляд в душу походя скользнул,
Чтоб стать в углу в пыли забытым…
И ветер прямо в сердце дул
И звал идти к дверям открытым,
Что в жизнь бескрайнюю вели:
Всё интересно, ново было.
И, отрываясь от земли,
Жалели суетных, бескрылых.
…Не разошлись судьбе назло,
А как-то жизнь не получилась.
Смотрели будто сквозь стекло:
В нём солнце рыбой в сетке билось,
И не дотронуться рукой —
Плясали поверху лишь блики…
А жизнь текла большой рекой,
Что отражала только миги.


 * * *

Снова лето…
И блажь перемен.
Майский цвет осыпается снегом.
Платье с рюшами выше колен.
И душа снова бредит ковчегом.
Снова в поисках новой любви,
Что всей жизнью окажется после.
Брезжат в море вдали корабли,
Только видишь лишь лодку, что возле…
Перевёрнута кверху вверх дном,
И дырища зияет сквозь днище.
Я нашла её ночью с трудом
Там, где ветер безудержно свищет.
Я нашла —
И не знаю как быть.
И дыру залатать не умею,
Чтобы на воду лодку спустить.
А заплыва всё жажду сильнее.

Часть 3

И КОНЕЦ, СКРЫТЫЙ В СУМРАКЕ, БЛИЖЕ…

 * * *

И выдуло за ночь тепло.
Нахохлился город как птица,
Как птица, что с лёту — в стекло:
Успела в окне отразиться —
И рухнула наземь, как мяч,
Проколотый встреченной веткой.
И время — иллюзий палач.
Утешусь от спазмов таблеткой.
Поёжусь.
Закутаюсь в шаль.
Поглажу мобильника кнопки.
И сонно глядит магистраль
В час пик, где в пол-улицы пробки.
Всё движется,
Будто бы вдруг
Очнулось, как божья коровка
Средь рам двух в предчувствии вьюг —
И крылья раскрыла неловко.
И я вот, как будто она,
Пытаюсь взлететь,
Да зажата
Средь рам,
Где рассохлась одна,
Но в щели натыкана вата.


 * * *

Сентябрь скользнул губами по щеке
И заглянул в глаза бездонной синью,
Но груз потерь таится в рюкзаке.
Я погружаюсь ниже ватерлиний
В себя,
Рискуя скрыться в глубине,
Лишь пузыри на ряби вод оставить.
И нить меж нами —
Словно макраме:
Все узелки тревожат нашу память.
Его вязали долго и с трудом,
И год за годом мимо просвистели,
А у других давно разрушен дом
И хлопают рассохшиеся двери.
Такой сентябрь!
Ласкается котом,
Мурлычет, трётся о нагие ноги.
И жизнь опять — большой аэродром,
И все открыты новые дороги.
Купив билет —
Конечно же, на юг,
В тепло,
Где пальмы,
Бриз
И плеск прибоя, —
На душу нацепить надутый круг,
Смотреть, как чешуёй играет море
И как ежи сидят большой семьёй;
На горы, будто пёстрые овечки:
Так камни перемешаны с землёй,
Что скалы —
Как в крупе калёной гречки.
…Рванув в тепло,
Всё помнить о снегах —
В них скоро неизбежно возвратиться.
Искать их хлад в случайных облаках.
Печалиться,
Что дней мелькают спицы.


 * * *

Возвратилась в жизнь,
Где красок рой
Собирает мёд янтарный в соты,
Где беда осталась за горой —
Сине море, словно Леты воды,
Равнодушно катит гребни волн,
Обкатавши гальку друг о дружку.
Тут, как будто пионерский горн,
Катерок трубит,
Что всё игрушка,
Сказка, чудо —
И сойдёт на нет,
Словно выдох на стекле холодном,
Точно фейерверка праздный свет,
Как влюблённость в сердце несвободном.
Возвратилась в бархатный сезон
Жизнь спустя,
Старея от утраты.
И зелёный в октябре газон
В жизни чёрно-белой — как заплата.


 * * *

Словно тучка, слеза набежала.
Звёзд морских тает робкая тень.
Камень тёплый в ладошке зажала,
Что впитал в себя солнечный день.
Равнодушно октябрьское море
Катит волны одну за другой.
Так нежданно нахлынуло горе —
И накрыло волною покой…
А потом откатило цунами,
Обнажая дно, в рытвинах сплошь,
Где блестели чужими дарами
То ль янтарь,
То ли брошенный грош —
Чтоб вернуться, где моря раскаты,
Жизнь спустя,
Постарев от потерь,
И искать на пожаре заката
В свою юность забитую дверь.


 * * *

А я одна брожу у моря.
Ничья,
Как утка на волне.
Не отошла ещё от горя,
Гляжу на камушки на дне,
Что столько жизней пережили,
Друг дружке стёрли все углы —
Не то что мы,
Что всё кружили
Вокруг да около…
Тылы
Ища себе
Надёжней дома.
Вот и остался гол соко;л.
И мы теперь едва знакомы.
Лишь сердце помнит тот укол.


ПЛЫВЯ ПО ДОРОЖКЕ ИЗ СВЕТА…

Мне прошлое
Надо забыть —
И неба сверлить бесконечность,
И взглядом за облаком плыть,
Себя не коря за беспечность.
Ведь некуда нынче бежать:
Лови же мгновенье покоя!
Но что-то мешает дышать —
То ль слёзы, то ль брызги прибоя…
На камень накатит волна —
И брызги на солнышке вспыхнут.
Поднимутся разом со дна
Те мысли,
Что всё не утихнут,
О том,
Что судьбу не сменить,
Плывя по дорожке из света…
Ведь солнышку — в море входить,
Тонуть,
Угасать, как комета…


 * * *

Шумит прибой,
Как жизнь тому назад,
Когда была юна и с верой в чудо,
И был в душе такой волшебный лад,
Что приходила радость ниоткуда.
Там жизнь казалась вечной, как закат,
Что повторится завтра неизбежно.
Там розовый созревший виноград
Мне губы зацеловывал так нежно.
Я снова возвратилась в этот мир.
Хоть ненадолго, но забыла горе.
И лечит бриз морской, как эликсир.
И чувствую, как крепко держит море,
Как бережно ласкает плоть мою
И шепчет в ухо на чужом наречье.
И вся, как обожжённая, горю.
И кажется: любимый дышит в плечи.
И я опять —
Как на развилке троп.
Всё
Как тогда, как в давнем том июле.
И вечером замучает озноб
И сны, что цвет свой сакуры вернули.


 * * *

В объятьях моря,
Жизнь спустя,
Я доплыла сюда от края.
И, в сказке призрачной гостя,
Уплывших близких вспоминаю.
Спокойно солнце бьёт в глаза —
И скалы мёртвые двоятся.
А ветер хлещет в паруса,
Что никогда не накренятся.
Не лги себе:
Их спустят все.
И птицы складывают крылья.
И в золотистой полосе
Пари облитой солнцем пылью,
Плыви скорей,
Пока закат
Луч не окрасит кровью тёплой,
Где время кончится утрат
И птицы бьются грудью в стёкла.


 * * *

Опять бегу от снега, что занёс
Асфальт и твёрдость почвы под ногами,
От снега,
Что глаза слепи;т до слёз.
Вновь горечь накатила, как цунами.
…Тот снег летел  природе вопреки,
Ведь календарь раскрыл страницы марта.
Там от уколов синие круги
Напоминали контурную карту,
Где проявлялось больше разных стран,
Но край земли был ближе с каждым часом:
И это всё? И дальше океан,
И в нём поплыть… не кролем, и не брассом…
…Бегу на край, где круглый год весна.
Я океан попробую рукою,
Где сёрфингист с утра и допоздна
Взбирается на гребень в рёв прибоя.


 * * *

О, если б юность возвратить,
Где лист бумаги белый-белый,
Где так хотелось гнёзда вить,
Где мир в гармонии был целым.
Себя могли там обмануть.
Манил спокойной глубиною
Залив,
Блестящий, словно ртуть.
И солнцу верили, и зною.
А солнце плавилось в воде,
Слепящей лавой растекаясь.
...Что жизнь пройдёт
Вся в суете,
О тьму сомнений спотыкаясь,
Ещё тогда боялись знать.
И умиляли гнёзда в скалах!..
Как ласточки, могли сновать
Над гребнями в почти пять баллов,
Добычу выхватив в тот миг,
Когда сорвётся с гребня пена.
И заглушали сиплый крик
Рёв волн
Да катерка сирена.


 * * *

Я снова в лете.
Бархатный сезон.
И волны разбиваются о камни.
И эта жизнь, похожая на сон, —
Как распахнули в свежий ветер ставни.
И хлопают в ладоши все зонты,
Поникшие от шквалистого ветра.
И я опять как будто у черты,
И до неё шагнуть — один-два метра.
А дальше жизнь другая,
Где светло,
Хотя зима, но так слепи;т от снега!
Поэта вспоминаю ремесло.
В объятьях волн душе такая нега!
Вскипает, как шампанское, вода,
Швыряет гальку высыхать на суше,
Как нас швыряет новая беда —
И жизни лад становится нарушен.
С печалью вижу:
Мутная волна,
Что смыла сор со всех песчаных пляжей,
Вдруг подняла осевшее со дна.
И плавает тот только,
Кто отважен.
Висит над пляжем мокрая пыльца,
Напоминая,
Что давно уж осень,
Что холод обручального кольца
Мы не на пальце —
Нежно в сердце носим.


 * * *

Этот ласковый шёпот прибоя —
Будто речь на чужом языке.
Монастырь за высокой скалою.
Парус белый скользит вдалеке.
Белый голубь по камушкам серым
Вперевалку бредёт в никуда.
Бабье лето уже пролетело.
Льдом затянется скоро вода.
Ходят чайки за голубем важно,
Ищут корм среди серых камней.
Белый лист этой жизни бумажный
Пожелтел среди солнечных дней.


 * * *

Одиночеством тянет от моря.
Ветер тщательно вылизал пляжи.
Дело к осени, к сырости, к хвори,
К несвободе и красок пропаже.
Ничего не случилось как будто…
Просто вытерся бархат у юга.
И фонарь, подмигнувший мне мутно,
Спеленала шутница-ночь туго.
Для чего было всё, что опало?
Листья мягко шуршат под ногами.
И лоскутную ткань покрывала
Ветер мнёт, как артист в мелодраме.
И срываться за юностью тщетно.
Ведь беги не беги —
Не догонишь.
Хоть любовь не всегда безответна,
Всё ж лицо в ковш ладоней уронишь.
И опять ничего.
Пусто-пусто.
Домино, а не колокол неба.
Лист, чернилами залитый густо.
Сердце — корочка чёрствого хлеба.


 * * *

Плутали в фантазиях, в мире химер,
Боялись друг в друге лицо обнаружить.
И, кажется, славили хилый барьер,
Который воздвигли невзрослые души.

За маски попрятались: всё хорошо.
Сужается жизнь — ах, подобье воронки!
Всё у;же и у;же… Да так и пошло;:
Всё у;же и у;же… И осыпь по кромке.

Одно остаётся: из лета уйти.
Тревожный напев колокольного гула —
Предвестник того, что размыты пути
И северным ветром со снегом подуло.
 


 * * *

Этот воздух небрит и колюч.
И впиваются в сердце иголки,
Хоть и солнце пришло из-за туч.
По сугробам натыканы ёлки,
Что осыпали хвою в дому:
Грелись, сохли в цветном освещенье.
Как неспелую взяв в рот хурму,
Проглотила скорей угощенье —
И застыла от боли в груди:
Ни шагнуть, ни вздохнуть,
Ни заплакать.
Хоть и знаю: весна впереди
И капели елеем закапать.


 * * *

И букв паренье по листку —
Как птиц, вернувшихся из дали.
Следы по серому песку
Травой сухой не зарастали
На жёлтых письмах старых лет.
Всё то же майское цветенье.
Держу засушенный букет —
И сердце замерло в смятенье.
И поломать уже боюсь
Тот сухоцвет в налёте пыли.
И для чего-то обернусь
К тем дням,
Что стайкой туч уплыли…


 * * *

Вернулся мороз ненадолго,
Хоть солнце глаза обожгло
И русло покинула Волга,
Сплавление льдов всех прошло.
Любовь, вновь из рук ускользая,
Всё меньше, как льдина в реке,
И слишком отчётливо знаю,
Что в старость приду налегке;
Всё меньше,
Как тело у свечки,
Горит ;
Рост уже с ноготок.
И камень в плоть вросшем колечке
Вдруг спрыгнет в остывший песок.


 * * *

Пришла весна,
Но нынче не твоя.
Губами ловишь этот талый воздух.
Опасны крыш заросшие края
Сосульками,
Взращёнными на водах.
Сосульки
Ловишь прямо на лету:
Обрубят жизнь —
Ты не моргнёшь и глазом.
Летят сосульки, портя высоту,
По воздуху,
Отравленному газом.
Но ловят лица ветер перемен,
Что освежает их струёю влаги.
Я не ищу теперь  любви взамен
Разорванной,
Как смятый лист бумаги, —
Любовь другую…
Ноги приросли
К колдобинам худеющего наста.
Не отрываться больше от земли!
Но сердце бьётся
Часто, часто, часто…
И выпрыгнуть
Как птица норовит,
Чтоб возвратиться на бесцветье веток,
Где вить гнездо
Ей жизнь сама велит,
А защитит от хищных
Шелест лета.


 ДЕНЬ ПРИБЫВАЕТ

 1

Последние стартуют холода,
Но знаешь, что весна не за горами:
И пухлый снег растает без следа,
И эти льды, что наросли меж нами;
А дальше будет лучше всё,
Теплей,
И ветер с юга голову закру;жит…
Знай: обрубают ветви тополей
Не для того,
Чтоб те ветвились хуже.
Вот выкатилось солнце из-за туч,
Полгода продремав под одеялом,
И воздух пусть пока ещё колюч,
Но столь зовущим в щели свет
Подвалом
Не уберечь картошку от ростков:
Их больше всё, и всё они мощнее.
…День прибывает, становясь длиннее.
И реже всё толпа снеговиков.


 2

День прибывает.
Половодье чувств
Должно прийти
За быстрым сходом снега.
Так почему брюзжишь,
Что мир твой пуст,
Что ты устал от долгого забега
По всем сугробам,
Что понамело,
И ноги всё вытаскивать труднее?
А от того, что всё вокруг бело,
Ты сам себе становишься темнее.
Остановись…
И дальше не беги.
Замёрзнуть —
Это быстро и не страшно.
Лишь жаль,
Что не предвидится пурги:
Увидят —
И поставят в ряд калашный…


 * * *

Вот и весна.
И уже привыкаю
К снегу, что слепит сияньем глаза.
В горле простуженном ком всё катаю.
Плещется морем
Небес бирюза.
Холод такой,
Что насквозь пробирает.
Воздух вбираю в себя ледяной.
Только всё раньше с днём каждым светает,
И засыпать всё труднее одной…
Складно коты подвывают метели.
Скоро подступит под горло вода.
Снова горошина в сбитой постели
Сон растворит до конца, без следа.
Птицей печаль закачалась на ветке,
Прыгает в поиске ягод сухих.
Гладкие косточки,
Вишен объедки,
Наст пропороли,
Чтоб вырастить стих.


 * * *

Как медленно идёт весна…
Опять грущу на перепутье.
Жизнь чёрно-белая тесна,
Но тает, тает по минуте.
Весь снег сойдёт —
Пусть не за день…
Подует ветром с юга снова —
И пятипалую сирень
Опять искать почти готова,
Уже не помня, что июнь,
Он тополиным пухом сгинет;
На полнолунную латунь
Октябрь туч саван свой накинет.
И буду света след искать,
Что проявляет очертанья,
И глянец снов цветной листать.
…Пера небрежное касанье
Скользнёт, как губы, по щеке —
И оборвёт моё паренье.
Так лист, поплывший по реке,
Уловит сладкий запах тленья.


 * * *

Весна в тоске равняется на осень.
И празднику
В дождищах полинять.
Как дельтапланеристы,
Шишки сосен
Скользят по насту,
Чтобы — в высь опять.
Но где ты, радость ожиданья лета?
Как вата, воздух сыростью набух.
Туман,
Как из молочного пакета,
Закапал город.
Обострился слух.
И кажется: конца воде не будет.
И время между пальцами течёт.
И суетливость птиц безумных губит:
Так долог их, так труден перелёт.


 * * *

Подать рукой уже до лета.
И снова солнце бьёт в глаза,
Хотя ещё тепло одета
И слабо верю в чудеса.
Их нет.
И никогда не будет.
И близких больше не вернёшь.
И милый мой не приголубит.
Но ветра тёплого хлебнёшь —
И снова крылья вырастают:
Летать, как в детстве в ярких снах.
Снега, как сахар в чае, тают,
Но привкус соли на губах.
Опять кусала молча губы,
Увидев путь грачей домой:
Как едкий дым свивают трубы,
Свет преграждая голубой.
Летят, дымы не огибая,
Коль время снова гнёзда вить.
И птичий крик — как звон трамвая,
Что здесь нельзя переходить.
Остановлюсь, вбирая небо
В себя
И думая о том,
Что к цели тянемся мы слепо
И в облаках рисуем дом.


 * * *

Волшебник-май ворвался незаметно,
Зелёным цветом выстрелил в упор.
А жизнь сквозь пальцы,
Как вода бесцветна,
Текла
И выносила мелкий сор
На ряби дней.
Сор плыл листком опавшим,
Что высох
И под снегом не истлел.
Я взглядом провожала
Бесшабашным
Листок,
Который в зиму уцелел.
Я взглядом провожала
И мечтала,
Что жизнь ещё не встала в берега,
Коль думать о любви не перестала
И в половодье рядится шуга.


 * * *

Лета лишь завязь,
А гложет печаль.
Плавится город —
Так май колобродит!
Цвета, столь быстро опавшего, жаль.
Так вот и жизнь облетает, проходит…
Так и уйдёшь сквозь посыпавший снег,
Ляжешь туда,
Где сплетаются корни,
И не замедлить стремительный бег.
Катятся дни, словно мутные волны.
Вынесет снова на гребень —
И вниз;
Так и качаешься в поисках света.
Сменит своё направление бриз.
Звёзды растают на кромке рассвета.
Так растворишься однажды и ты,
Словно звезда, отражённая в море.
Кто-то озябший по краю воды
Будет бродить в неоплаканном горе.


 * * *

Город расплавленным душит асфальтом
И невозможностью в смоге летать.
Птица проделала в воздухе сальто,
Начали нервно крыла трепетать.
На небоскрёб налетела с размаху,
Брошенным камнем на землю легла,
Оба крыла положила на плаху —
Там, где сгущалась от выхлопов мгла.


ВОЗВРАЩЕНИЕ К РЕКЕ

Так нежно река обняла —
И стало всё вовсе не важно.
В цейтноте весь год прожила
Хиреющей крысой бумажной.
Шуршала страницами всласть.
Хрустели картонные крошки.
Могла в мышеловку попасть.
И злобно маячили кошки —
Как фосфор горели глаза
Из тёмного куба прихожей…
Но жили внутри голоса,
Что делали враз непохожей
На прочих, съедобных на вид.
(Шли строки, судьбой осиянны…)

…От летней свободы знобит,
И больше не строятся планы.
Безвольно смотреть и смотреть,
Как пчёлы нектар собирают.
И знать, что цветам облететь,
Хоть пойма реки зарастает
Всё гуще и гуще…
И ты
Шипами изранила ноги.
Всё лучше скрывают кусты
Родные до боли дороги.


 НА ДАЧЕ

Это небо нежно-голубое
Подпирают сосны, словно тент.
Я опять живу сама собою
И не жду потерь и перемен…
Здесь всё так же:
Полная свобода,
Игры света, тюль полутеней
От листвы…
И снова нету брода
В царстве том,
Что ценишь всё сильней.
…В ткань стопы впиваются иголки,
И в лодыжку целят комары.
А душа — за дверью на защёлке.
Всё надёжней, толще слой коры,
Что обветрен жизнью бестолковой.
Прячу душу хрупкую от всех.
И мечтаю всё начать по новой,
Где любовь случится, как у всех.


 * * *

Всё по-прежнему:
Бег облаков
И дорожка от солнца по ряби.
И в садке пустяковый улов —
Блёстки строчек в зелёной тетради.
Коль поймали,
То сеть не порвать.
Лишь в очерченном плавать пространстве
И своей чешуёю сиять,
Словно жемчугом в сказочном царстве.


 * * *

Год будто камень просвистел,
Ко мне тоска зашла без спроса:
«Свободна ты теперь от дел,
Без грима ты, простоволоса,
С глазами влажными сидишь,
На сосны смотришь, недотрога.
Они — повыше старых крыш,
Роняют шишки на дорогу».
Их кроны будут зеленеть,
Расти сквозь небо голубое,
Не помышляя улететь,
Но и они теряют хвою…



 * * *

Равнодушная катит река —
Год за годом
Плывут пароходы.
Устаёт, затекает рука,
Силясь ветки пригнуть с небосвода.
Их ломает от сочных плодов,
Что увидело цепкое око.
Где те ветки, что ниже голов,
Где июль, где не столь одиноко?
Я всё та же:
Ещё молода.
Я не верю, что солнце — к закату…
Каждый год возвращаюсь сюда,
Только годы идут без возврата.
Смело яблони в небо растут,
Оплетая веранду ветвями.
Облаков оживает лоскут,
Словно парус, надутый ветрами.
Лишь за кромку озёр унесло
Столько близких, стоявших стеною.
Под верандою сгнило весло
От воды, подкатившей весною…


 ДОЛГИЙ ДОЖДЬ

В памяти царят чертополох
Да крапива с острою осокой.
А на клумбах проживает мох.
И улитка в ракушке глубокой
Объедает дикие цветы,
Ветром занесённые с поляны.
И куда-то делись все мечты,
А в любимых вижу лишь изъяны.
В комья свален пух от тополей —
Не летит, о лёгкости не ведав.
И замолк, намокнув, соловей.
Дятел спит, жучками отобедав.
Только дождь по листьям шелестит,
Рваный сон никак не нагоняя:
За дверьми который день гостит
И на прочность ставни проверяет.


 * * *

Тоска подкралась будто кошка:
О сердце трётся,
Шерсть столбом.
Но дым от печки не взовьётся.
Наполнен им остывший дом,
Всё вспоминаю о котором,
Но нету в нём того огня,
Чтоб прошлогодних листьев ворох
Поджечь,
Себя за всё виня.


 * * *

Дождь сеет, и сеет, и сеет.
И в бисерных нитях трава.
И мокрые пальцы немеют.
И все отсырели дрова.
Огонь развести не пытаюсь —
Простуженный дом отогреть.
С молчанием в доме свыкаюсь:
Когда-то и мне умереть.
Водой захлебнулась кукушка,
И в подполе ёж не сопит.
И вся покосилась избушка,
Как вёслами, дверью скрипит.
И шелест по листьям дождинок —
Как плеск от прибоя в ночи.
С крылечка сойдёшь —
И суглинок,
Как будто размыло ключи.

…А две беззаботные птицы,
Качаясь на ветке сосны,
Свистят — и не могут напиться
Как будто капелью весны.


 * * *

Третье лето грущу в тишине.
Шепчет дождь монотонную повесть.
Сосны вторят ему в вышине.
На мелодию эту настроюсь.
С крыши капли стучат, как шаги
По ступенькам крылечка гнилого.
В ржавом баке от капель круги
Разбегаются снова и снова.
Круг за кругом,
За годом года —
Раствориться и слиться с другими.
Облаков проплывают стада,
Пронося влаги полное вымя.
Как хотела б всех близких вернуть;
Дни, где вишни стучатся в окошко,
Где синица пришла отдохнуть
И клюёт, будто хлебные крошки,
Спелых ягод чуть терпкий ликёр,
Стукнет клювом в окно ненароком…
Дни те вижу, как светит костёр
На другом берегу одиноко.


 * * *

Вот и прошли холода.
Жмурюсь от яркого солнца.
Будто так было всегда,
Мир в отпускное оконце.
Травы по пояс, цветы…
Близкие только ; за краем,
И отцветают мечты,
Словно жасмин за сараем.
Сонно звенит тишина.
Сосны раскинули лапы
Там, где плывёт вышина
Рваными клочьями ваты.
Знаю: жизнь скоро пройдёт,
Будто у бабочки лето.
И не изменишь черёд
Дней, что посыпались цветом.


 * * *

Научилась молчать день за днём.
Разговаривать только с собою.
С крыши льёт на крылечко ручьём.
В мокрых пятнах желтеют обои.
Роза жёлтая.
Все лепестки —
Как засохли на столике в вазе.
Мостик в детство из узкой доски,
Где все дни проживали, проказя.
Там цветок, набухавший в росе
В первых брызгах взошедшего солнца,
Что глядело сквозь прорубь оконца,
На бумажной расцвёл полосе.
Близ родители спали под свист
Соловьёв, заливавшихся в соснах.
А теперь к ним поди дотянись
Сквозь снега, наметённые в вёснах.


 * * *

И щедр июль, как прежде, на тепло.
Трава по пояс ринулась в цветенье.
И дятел вновь обследует дупло.
Стучит часами, проявляя рвенье.
Стучат соседи:
Новый строят дом.
Им всё трудней живётся мирно в старом.
И грохот их, похожий на погром,
Становится навязчивым кошмаром.
Он не даёт послушать пенье птиц
И посчитать, что наврала кукушка.
А дележи участков без границ —
Отныне их любимая игрушка.
И оттого в их жизни брезжит цель…
А я живу в бурьяне и крапиве,
Бензопилы выслушивая трель,
Что обрубает ствол старушке-сливе,
Свет заслонившей в добрый огород.
Щекой прижмусь к коре сосны шершавой.
Зажмурюсь на свету, как старый крот,
Припомнив детство,
Жили где оравой.


 * * *

Жаркое дыхание июля.
Затаилась в зарослях печаль.
Бабочки иллюзий упорхнули,
Близкие ушли за ними в даль,
Помахали нежными крылами,
Не присев на луговой цветок.
Осени тоска — не за горами.
И опал на землю лепесток
Тот седьмой…
Гол цветик-семицветик:
Не судьба желанье загадать.
Сами за судьбу свою в ответе,
Нет дорог, что нужно выбирать:
Заросли бурьяном и крапивой,
И страшит сильнее всё ожог.
Я, как все, мечтала быть счастливой,
А случилось счастья — пара строк.


 * * *

Ещё чуть-чуть —
И кончится совсем
Диковинное огненное лето.
Жара спадёт — и легче станет всем.
И жизнь пойдёт без горечи и цвета.
Так почему ж торопишь холода,
Изнемогая от тоски и зноя?
Такое лето сгинет навсегда,
Не повторится, сердце беспокоя.
Все говорят:
«Стихия, катаклизм».
И солнца круг глядит сквозь штору дыма,
Но луч его,
Пройдя сквозь толщу призм,
Раскрасит жизнь, что катит молча мимо, —
Пусть в лёгкой дымке,
За которой — плач
О доме, что потерян в одночасье.
И контуры невидимые дач
Пусть обойдёт сторонкой огнь несчастья…


 О СТИХАХ

Осколком зеркала на дне
Блеснула рыба под водою.
Таюсь в волшебной глубине:
Я быть хочу сама собою…
Мелькну, как рыба плавниками,
Сольюсь с парением нителл .
И станут образы стихами,
Что всплыли робко между дел.
Чу!.. Колыханье, и движенье,
И мыслей чувственных поток…
Подёрнет рябью отраженье,
Но мы своё прочтём меж строк.


 * * *

Жаркий июль зажимает в тиски.
Ночи душны и травища по пояс.
Снова в объятьях неясной тоски.
Снова печальная пишется повесть.
Дом покосился,
Навес набекрень,
Петли скрипят заржавело и жалко.
Там, где в окошко стучалась сирень,
Стёкла царапает жалобно палка.
Словно котёнок скребётся в окно,
Выпустив когти из мягких бареток,
А на обоях от ливней пятно…
Крыша —
Пристанище сломанных веток,
Что обломили с берёзы ветра,
Словно шалаш разметала здесь осень.
Снова лягушки орут до утра.
Память на отмель, как лодку, выносит:
Носом уткнётся всё в ту же косу,
Где все живые и брод по колено,
Где столько света в июльском лесу,
Что до сих пор я не вырвусь из плена.
Свет паутиной оплёл, словно моль,
В люльке качаюсь из солнечных нитей,
Залитых светом, баюкая боль,
И не готовлюсь для новых отплытий.


 * * *

Такое обычное лето,
Как пня двухсотлетнего срез.
Зажмурюсь от ветра и света,
Войду снова в памяти лес.
Увижу:
Вон там, за берёзой,
Стоит улыбаясь отец.
Зависли над папой стрекозы,
Вплетаясь в июля венец.
И куст ежевики колючий
Сплелся с розой дикой в шипах.
И трудно взбираться по круче
Туда, где луч скрыт в облаках…
И сколько раз там поскользнулась,
Скатилась в крапивы огонь,
Настоем хвоща задохнулась…
Тянула в занозах ладонь,
Чтоб ящеркой юркнула в руку,
Чтоб папа тянул к василькам,
Качавшихся в танце по лугу,
Тычинки раскрыв мотылькам.


 * * *

Вновь в розовом мареве даль:
Торфяники снова в пожаре.
Хоть лето пока что в разгаре,
О дождике гложет печаль.
Как щиплет глаза!.. Каплю слёз —
И ту в полдень солнце слизало…
Я будто на крыльях летала,
Не верила в надобность гроз.
Летала без явных причин,
Не веря нелётной погоде…
И лапок гусиных — морщин —
Не видела многие годы.


 * * *

Стоит жара.
И раскалилась крыша.
Перед глазами синие круги.
В тени деревьев учащённо дышишь.
И катера летят, как утюги,
Туда-сюда,
Не гладят — режут воду.
Рукав вспороли, повернув назад.
И лыжников — аж пара (взяли моду!) —
На бечеве за катером парят,
Не замечая, как взмутили воду:
Взвесь рыжей глины хлещет берега.
Здесь всё бурней катанье год от года,
И так давно не косят здесь луга.
Всё зарастает: пойма — перелеском,
Особняками — старые бугры.
Здесь, как и прежде, заглушают плеском
Тоску и боль последних дней жары.


 * * *

Голоса всё сильнее и выше…
От соседей звучат целый день.
Разговоры случайные слышишь,
Что преследуют будто бы тень.
Никакой тишины не осталось.
Тут и там электрический звук.
Снова стройка с утра состоялась:
Молотков надрывается стук.
И стригут перед домом лужайку.
И повалена на бок сосна.
Жизнь идёт для других без утайки,
Самому же себе не ясна;.
Самому же себе не понятна,
Будто не было юных тех лет,
Где на карте сплошь белые пятна,
Но на всё приготовлен ответ.


 * * *

Мелкий дождь по листьям шелестит,
И печаль зовёт, ветвями машет,
Мол, опять в июльских днях гостит,
Смотрит в очи, слов о том не скажет,
Что с ней тоже есть резон дружить,
Вдохновенья черпая источник,
Что уставшим помогает жить,
Словно переводчику подстрочник.
Тянет в чёрный омут, как зрачки,
Что могли бы сделаться любимы.
Словно среди ночи светлячки,
Близких моих лики-пилигримы.


 * * *

Столько в лете стояло воды!
Дождь топтался все дни на пороге.
Я чуть-чуть отошла от беды,
Но в дождях все размокли дороги.
И куда-то всё надо идти…
Увязаю, скольжу и съезжаю,
И репейник растёт на пути.
Взглядом туч косяки провожаю.
С каждым шагом идти тяжелей,
Хоть печаль отчего-то светлее.
Как почтовых вскормив голубей,
Отпустила.
И после жалею.
И вернутся под крышу опять —
Только к лапке письмо не прижато.
Больше некого в жизни терять.
И острее в дождях запах мяты.


 * * *

Лунный диск на воде,
Над водой — будто пар.
Так подвижны луны очертанья!
И, как зуммер, пищит неотвязный комар.
Крик совиный в ночи — как рыданья.
Но протянешь ладонь —
И весь свет облетит,
Опадёт, словно цвет у жасмина.
Лунный свет чешуёй на воде заблестит,
И никак не собрать воедино.
Я хотела б забыть
И не помнить о том,
Как любила я лунные ночи,
Где стоял за спиной
Освещённый наш дом.
Только жизнь оказалась короче…
Брошу камень —
И призрачный диск пропадёт.
И закружатся в танце осколки.
Соловей как безумный в чащобе поёт.
И впиваются в сердце иголки.


 * * *

Словно ключ в глубине,
Обожжёт меня память.
Как ракушка на дне,
Острым краем изранит.
Мне бы дно не искать:
Растворяться в теченье.
Всё равно не поймать
В сильной ряби свеченье:
Словно стайка мальков
Чешуёй заблестела,
Но — меж пальцев улов.
Так и жизнь пролетела.


 * * *

Речной песок в ладони задержу.
Сухой песок вберёт тепло ладони.
Меж пальцев, будто воду, процежу —
Так жизнь уходит в поиске гармоний.
Так жизнь проходит в мелкой суете.
Мы, как песчинки мокрые, прилипли
Одна к другой —
И все вокруг не те.
Как в самолёте лбом к окну приникли —
И виден город:
Камушки-дома,
Букашками проносятся машины.
Всё мелко так теперь издалека.
С землёй сравнялись горные вершины.
Так что же лезть на эту высоту,
Чтобы увидеть всю ничтожность целей,
Как время в пыль стирает красоту
И растворяет горечь от потери?


 * * *

Опять река прозрачна и чиста.
Зенит у лета.
Буйных трав цветенье.
Жизнь не начнёшь,
Как с чистого листа.
В саду притихшем
Тонкий запах тленья —
Так сад запущен.
Срубленный сушняк
Гниёт который год.
Рассохлась печка.
И дом,
Как набок севший пароход,
Весь накренился в сторону крылечка.
Летят труха и мошки с потолка.
Скрипит осокорь старыми ветвями.
И эта жизнь тесна и коротка
И то и дело хлопает дверями.
Побудь ещё, совсем не уходи,
Уже ушли так многие в тот холод.
Там ничего не будет впереди.
И распахни застёгнутый свой ворот,
И впалой грудью ветерок вдохни,
Он пропитался травами и хвоей.
Как крылья стрекозиные здесь дни,
И перегной лежит уже в три слоя.
Никто не жжёт опавших листьев медь.
Всё, как в лесу, сплетается корнями,
Как сеть сосудов…
Как грудная клеть,
Река здесь дышит и рябит тенями.


 * * *

А травы всё гуще и гуще.
Деревья дошли до реки.
Печаль гложет прежнего пуще,
Хоть райские нынче деньки.
Так долго готовилось лето
Спокойным теплом одарить
Ту жизнь, что без вкуса и цвета,
Но тянется, будто бы нить
Из старой кофтёнки,
Что с детства,
Давно коротка, хоть мила.
Кому же оставишь в наследство?
На нитки пустить — все дела!
За петелькой петелька быстро
Ложится в извивах вся нить,
Как будто и не было смысла,
Когда-то те нитки крутить
Из тонких, чтоб были прочнее,
Чтоб кофту до дыр всё таскать…
Как не было вовсе ребёнка,
Осталось чуть-чуть распускать…


 * * *

Простой сюжет:
Как краток счастья миг!
Уже сгустились грозовые тучи,
И молнии сверкнул опасный блик,
И жизнь на спуск пошла,
На спуск, что прошлых круче.
Вот солнце резко в тучу упадёт,
Погибнет,
Не достигнув неба кромки.
…Иллюзия идиллии живёт,
Но истончились в сердце перепонки.
И жизнь моя — уже не чистый лист,
И даже не прекрасное мгновенье:
Стою на той же самой я ступени,
А эскалатор едет, едет вниз.


 * * *

Что кричишь, проказница-кукушка,
Растеряв в хвоще своих детей?
Мхами обросла моя избушка
В царстве необрубленных ветвей.
Крышу устилают шишки, хвоя
И с берёзы сброшенная медь,
Что лежит под ветками в три слоя
И не может дальше полететь,
Словно семя, брошенное клёном.
Что, кукушка, сколько мне налжёшь?
Вновь в июле, от дождей зелёном,
От родных, в снег вплывших, не уйдёшь.
Шаг по саду —
Снова память веер
Распахнула с омутом картин;
И включился с голосами плеер,
Что конец не может быть один,
Коль прокрался в чащу сада лучик,
Как шалфей в медовом янтаре,
Из времён, где не висели тучи,
А роса ложилась на заре.


 * * *

Опять трава с ромашками по пояс,
И пчёлы облепили зверобой.
Я всё никак с тех дней не успокоюсь,
Когда в метелях чудился прибой…
Хоть больше нет всех тех,
Кем я любима
Была всегда,
Как летом — в рост трава,
Они всё ж рядом,
Пусть другим незримы,
Но ветер эхом их несёт слова.
И по воде от камня — круг за кругом…
А год за годом скрылись за горой.
Стрекозами, повисшими над лугом,
Слова кружат, кружат над головой…
И снова горло стискивает спазмом,
И туча комариная звенит.
И ягод волчий глаз зажёгся красным,
Он из кустов так пристально глядит:
«Не подходи! Обман, дурман, забвенье!
Живи, как придорожная трава,
Что слышит птиц безудержное пенье
И тянется к нему, пока жива».


 * * *

Плывут неспешно облака:
В них проступают лица милых.
Вот машет мамочки рука,
Зовёт туда, где воздух стылый.
Вот папа смотрит сквозь туман,
Как в детстве, подхватить готовый,
Поднять к себе за тонкий стан,
Где свет увидишь — льётся новый.
Бабуля, руки распахнув,
Как два крыла,
Зовёт в объятья
И будто подметает путь
Из кос освобождённой прядью.
Вот дед спокойно смотрит в даль,
Где полыхает шар заката,
Как будто впрямь ему не жаль
Ту жизнь, где были все не святы.
Всем видом будто говорит:
«Уйти не бойся в поднебесье.
Там всё отхлынет, отболит.
Но не родится в горле песня…»



 * * *

Сучья сухие шуршат под ногами.
Выстрелит ветка — и вздрогнешь опять.
Лето за летом проходит кругами.
Нет всех родных, что могла потерять.
Лето за летом проходит похоже.
Всё зарастает деревьями сплошь.
Вырубишь клёны — но, господи боже,
Встали опять, словно во поле рожь.
Так и живу,
Год от года старея
И не умея узлы развязать.
Цепкие корни повсюду пырея.
В глине с горы каждый год увязать.
Сколько осталось сюда возвращаться,
Жить в тишине, словно серая мышь,
И каждый год, как навеки, прощаться
С блеском воды,
С рябью шиферных крыш?
Сколько любимых, в снегах занесённых!
Только опять — как стоят за спиной,
Выросли, словно настырные клёны,
Крылья раскрыли, как зонт надо мной.


 * * *

Пахнет опять горьковатым дымком.
Лето в разгаре,
А ночи студёны.
Не напиваюсь холодным глотком
Воздуха,
Что пропитался палёным.
В небо смотрю —
Сколько звёзд в вышине! —
Точно букашки — пока в отдаленье.
Мучает лёгкий озноб в тишине,
Словно предчувствуешь гибель и тленье,
Словно мерещится скорый конец:
Будут шуметь корабельные сосны,
С ветки взлетит желторотый птенец —
Только тебе не увидеть те вёсны.
Запах еловый, как в день похорон.
Хвоей усыпан весь сад под ногами.
Жизни суровый и старый закон:
След на воде разойдётся кругами.
Так же и мне,
Словно камень, лететь.
Сколько кругов насчитают с причала?
Только бы что-то оставить успеть… —
Горсть из того, что судьба обещала.


 * * *

И спала жара,
Словно лист, сорвалась,
Что высох на тоненькой ветке.
Весь день собиралась гроза.
Собралась…
Гремело, но дождь — из пипетки.
Три капли упало,
Реку взволновав,
Чтоб после во тьме раствориться.
И время теперь урожай собирать,
И скоро потянутся птицы
В заморские страны,
Где вечно тепло,
Колючих снегов не бывает.
И зелень садов отражает стекло,
И в нём облака пролетают.
И птица рванётся прошить облака,
Пьянея от сини зеркальной.
И станет ей саваном лист лопуха,
И путь её сменится дальний.


 * * *

Детский смех доносится с реки,
Как хрустальный всплеск:
«За счастье встречи!».
Все родные нынче далеки.
Обниму саму себя за плечи.
И парит как бабочка листок
(Как качели, тоненькая ветка).
Жгучий спазм замедлит кровоток.
Не спасёт волшебная таблетка.
Колокольчик маленький, звени!
Хрусталём разбейся над волною.
Как ручей весенний, прогони
Ту тоску, что дышит за спиною.
Положила руки мне на грудь —
И прижала,
Замерев в надежде,
Что замру — и не продолжу путь
Вдоль реки, как плавала здесь прежде.


 * * *

Июля жар проходит стороною.
Опять грущу одна в тиши сосновой.
И дождь стоит хрустальною стеною.
И лица близких обступают снова.
Они глядят, глядят из темноты.
Из комнаты углов выходят тени —
И проявляют милые черты.
И чудится, что обернулось время:
И я робка, наивна, молода;
И возраст, как болонка, спит у двери.
И кажется: ушли не навсегда
Все годы те, что мимо пролетели.
Они вернутся, встанут на крыльце,
Под струи с крыши
Ковш ладош протянут —
С той детскою улыбкой на лице —
И на тебя с таким упрёком глянут.


 * * *

Едкий дым донёсся от костра,
Будто листья мокрые сжигают.
Эта жизнь как водопад быстра.
Ледяные брызги обжигают.
Едкий дым палёных шашлыков,
Что с соседской дачи тащит ветер.
Рваные простынки облаков.
И печаль плетёт паучьи сети.
Вяжет горечь огненных рябин.
В сердце вновь полынная свобода.
Стелется река, как будто бинт,
Сколько лет осталось до ухода?
Нет родных.
Зарос крапивой сад.
Не найти тропинки между сосен:
Пробираться к свету наугад.
Жить — как плыть куда-то вниз без вёсел.
Помню в детстве:
Что ни шаг — то мель.
Волоком тащили лодку к устью.
Боль от всех случившихся потерь.
Ощущенье жизни в захолустье.
Сколько там доплыть мне до конца?
От лучей дремотная истома.
Рвутся как бумажные сердца
У калитки пряничного дома.
 

 * * *

Опять гремит с утра
И душная истома.
Не верится в прогноз,
Что кончится тепло.
Хоть вдалеке ещё
Звучат раскаты грома,
Уже звенит протяжно
Всё в трещинах стекло.
Уже за Волгой дождь —
Им берег тот завешен:
Как будто горизонт
Над морем потемнел.
Живёшь среди травы.
Ход дней здесь
Так неспешен.
Как лук-батун, растёшь,
Не выпуская стрел.
Что цели?
Тлен и дым.
Уйдёшь, как все уходят,
Как падает листва
И засыхает ствол.
Пушинка на ветру.
Круговорот в природе.
Сравнявшийся с землёй
От вод весенних холм.


 * * *

Вот и лето почти пролетело.
Пронеслось, словно лыжник, стрелой,
Что за катером чаечкой белой —
Брызг фонтан и волна за кормой.
И у берега рыжая глина
Взбаламучена сильной волной.
Жизни больше прошло половины,
Но всё крылья растут за спиной.
Всё летаю, как лыжник безумный,
Трос держу, как поводья коня.
Только старость подкралась бесшумно
И украдкой глядит на меня:
Ищет место, где лошадь стреножить,
Что породою дивной Пегас.
И стою я, вцепившись до дрожи,
Чтобы блик на воде не погас.


 * * *

Возвращается снова тепло,
Отступают дожди постепенно.
Снова в комнате стало светло.
Настроенье, как май, переменно,
Будто лодку мотают ветра,
Что на длинном приколе спустили,
А вода прибывает с утра…
И как будто волной окатили. —
Проберёт, отрезвит и вернёт
В дом пустой,
Где лишь мыши и живы,
Где весь сруб потихоньку гниёт.
Даже яблоки стали паршивы:
Все в болячках, уродцы на вид,
Лишь одно на ветвях и краснеет,
Лихорадочным жаром горит,
Как цветочек тот аленький греет.
Встав на цыпочки,
Гну ветку вниз. —
И, как мячик, плод прыгнет в крапиву.

…То ли возраста чувствую криз,
То ли лодка привыкла к заливу.


 * * *

Август погладил плечо,
День затянув облаками.
Слабым глазам горячо,
Будто идёшь за грибами:
Ищешь в травище стихи,
Вдруг да покажется шляпка
Из-под листочка ольхи?
Ветрено. Слякотно. Зябко.
Сухо пружинил здесь мох,
Память баюкал о близких,
Чей берегла каждый вздох,
Словно компьютера диски.
Только как дождь зарядил —
Так и воскресла грибница.
Средь суеты бензопил
Строчка рванулась как птица.


 * * *

Вот и дождь осенний зарядил,
Застучал по клавишам травинок,
Вой бензопилы остановил.
С гор потёк, как водопад, суглинок.
Яблоки незрелые летят —
И в траве маячат ржавым боком,
Будто шляпки стареньких опят.
С каждым днём всё больше одиноко.
Капает с опущенных ветвей.
Дом гниёт.
Во рту от ягод кисло.
И осип под осень соловей.
И в стихах всё меньше вижу смысла.
Плачет крыша звонко в ржавый таз,
Надрывая сердце пустотою.
И с родными прочь ушёл баркас,
В мир, где небо вечно голубое.


 * * *

Ну продержись, тепло, хоть чуть!
Дай насладиться ветра лаской,
Что продолжает дуть и дуть,
Грозя обрушиться развязкой.
…Так было…
В душную грозу
Осокорь —
В три почти обхвата —
Сломался в небе на весу:
И половина сада смята…
Осокорь рос годами в синь,
И набирали силу корни.
И на него — кто взгляд ни кинь —
Потом его годами помнил:
Он мощь вселял, былинный дух,
Казался глыбой вековою.
…Когда скрипел,
То чуткий слух
Не озадачился бедою.
Вот так и мы:
Стремимся в высь,
Как чёлку с глаз,
Смахнём печали.
Но молодцом как ни держись,
Ты не удержишь жизнь в начале.


 * * *

Легко печаль подкралась,
Словно кот,
И прыгнула на грудь,
Клубком свернулась.
И этот лета медленный уход, —
Как старенькая бабушка, согнулось —
Такую жалость вызовет опять.
И вспомню близких,
Что ушли сквозь дымку.
И аритмию сердца не унять,
Когда летают осы под сурдинку
Над вишней,
Соком брызнувшей, как кровь.
Как ни готовься — кончится внезапно,
Как будто отгоревшая любовь,
Что, провожая, думаешь: «И ладно!
Пускай уходит. Что тут изменить?»
Полыни горечь август пропитала.
Тебе когда-то тоже уходить.
Окажется: отпущено так мало.


 * * *

Становится всё холоднее,
И листья дрожат на ветру.
Всё раньше с днём каждым темнеет.
А дом выстывает к утру.
И стала река ключевою:
Войдёшь — и захватит вдруг дух,
И скрутит тебя бечевою,
Как мушку трудяга-паук.
Но выплывешь,
С ветром бодаясь,
Хоть тряпкой полощет в волнах,
Кистей онемевших пугаясь,
Что к небу не делают взмах.


 * * *

Последнее летнее солнце,
Что гладит, как веки — ладонь.
Средь суетной жизни оконце,
Как в печке бездумный огонь:
Смотреть зачарованным взглядом,
Как дерево тает в огне,
И нет никогошеньки рядом,
Лишь тени скользят по стене.
И знаешь, что завтра вернётся
За дождиком следом тоска.
И лилия мигом свернётся,
Сливаясь с окраской листка.
Лишь сосен иголки на лапах
Продолжат в дождях зеленеть.
Всё кру;жится яблочный запах,
И осы спешат прилететь,
Схватить кус от спелого бока,
(Плод брызнул нектаром, упав).
И в прятки играет дорога
Средь ветром попутанных трав…


ПОСЛЕДНИЙ ЗАПЛЫВ

Последний летний день.
В затылок дышит осень.
И набежала тень
За пять минут раз восемь.
Последнее тепло
Сжимает горло спазмом.
Как птица — о стекло,
Так сердце — в омут разом.
Царапая крючком,
Связала леска ноги.
Накрыло, как сачком,
Белянку у дороги.
Рванулась —
Но крючок
Вцепился в руку хищно.
Вцепился за бочок,
Как за штанину нищий.
Вот так по жизни вдаль,
Как будто по заливу,
Блестящему как сталь,
Плывёшь неторопливо,
Плывёшь — и леска вдруг
Опутала все ноги.
И еле виден луг,
Приткнувшийся к дороге.
И, словно поплавок,
Качается на глади
И виден всем
Итог.
И плыть чего же ради?


 * * *

Вот и лето прошло.
Без любви.
Без следа, как на высохшем плёсе.
Параллельно бегут провода
И канаты на Волжском откосе:
Переправа на берег другой.
Между небом висишь и землёю.
И куда-то плывёшь сквозь покой.
И от облака тянет зимою.
Скоро-скоро посыплется снег.
Мир больничною станет палатой,
Где уходит сквозь бред человек,
Оставляя всю тяжесть утраты
Тем, кто дальше плывёт в небесах,
Замерев за стеклянной кабинкой.
И качается жизнь на весах,
И себя ощущаешь пылинкой.


 * * *

Яблоки ветки к земле притянули,
Как снегири, копошатся в траве,
Там, где стоит скособоченный улей.
Рой улетел…
Мысль одна в голове:
Что ничего не успеется в жизни.
Будет за августом август сгорать.
Нету погоды под осень капризней.
Птицам опять этот сад покидать.
Снова гремит над стальною рекою.
Медленно туча ползёт в тишине.
Запах аниса и нота левкоя.
Молнии вспышки на той стороне.
Мимо протащит
Иль краем заденет?
Или накроет опять с головой?
Так и над жизнью сгущается темень.
Выйти сумеешь ли после живой?


 * * *

Осыпается грунт под ногами.
Волны дюн,
Сплошь зыбучий песок.
И, за воздух хватаясь руками,
Ищешь взглядом бездумье дорог,
По которым так в юности бредил,
И казалось: уж даже нашёл.
Ветер дунул — и мир обесцветил.
Лишь песчаная буря, как шёлк,
Липнет к телу
И ластится грозно.
И не видишь дороги назад.
Иногда возвращаться не поздно.
И бредёшь сквозь песок наугад.


 * * *

Бессмысленно руки устало тянуть —
Чужую звезду никогда не приблизишь.
Рассыпаны по; небу звёзды, как ртуть,
Блестящий их бисер на нить не нанижешь.
Мерцают холодной своей белизной,
В июльской ночи, как роса, испаряясь.
Вновь мир поражает своей кривизной,
И та кривизна так близка нам — на зависть!
И всё-таки мы отразились не так,
И снова не поняли близкую душу.
И луч от звезды прячем в потный кулак,
Боясь, что вдруг выскользнет мигом наружу.


 * * *

Заел конвейер быта и труда.
Здесь изменить не многое мы в силах.
Манила недоступностью звезда.
Зачем мерцала для таких бескрылых?
Был омут неба озера черней,
Что отражало звёзды, их качая.
Кувшинки, как головки тонких змей,
В оцепененье чутком замирая,
Так охраняли отраженье то!
Не погрузить его в ковши ладоней.
…Моя звезда, кажись мне золотой,
Пока лицом не выцветешь в бездолье!

…Усталость, служба, ссоры, суета.
Назад не тянет даже оглянуться.
В затылок смотрит олово-звезда.
И, как от пули, хочется пригнуться.

 * * *

Март. Сосулек слёзы за окном.
У прохожих лужи под ногами.
А печаль, что мёрзла за углом,
Обняла меня за грудь руками.
Обхватила так, что не вдохнуть.
На душе как в погребе прохладно.
…Чуть усилий — и расправлю грудь,
Выйду в март, хоть на душе неладно.


 * * *

Пахнет цветами и талой водою.
Снова по городу бродит весна.
Чем же я сердце своё успокою?
Вот и все шишки раскрыла сосна.
Семечки гонит по чёрному насту.
Крылья трепещут в объятьях ветров.
Сердце забилось неровно и часто.
Даже опять потянуло под кров,
В ту тишину,
Где шаги ещё живы —
Те, что шуршат прошлогодней листвой.
Только все звуки — фантомы, фальшивы,
Хоть и ношу постоянно с собой.


 * * *

Безвольный март.
И снова снег чернеет.
И подступает лёгкая печаль,
Что солнца нет,
И ничего не греет,
И все родные улетели вдаль.
И смотрят издалёка сокровенно,
Как я в ручье корабликом плыву, —
Он замерзает к ночи постепенно.
Лишь кажется,
Что в полный рост живу.
А я вмерзаю в лёд с сугробом рядом.
Чем ближе к ночи —
Тем белее снег.
Прохожие окидывают взглядом
И продолжают, запыхавшись, бег.


 * * *

День за днём проходит в суете.
Копится усталость и сонливость.
Зазывают в хоровод не те,
Достаёт совсем их говорливость.
И вспорхнуть желанья больше нет,
И ругаться силы истощились.
Раздражает слишком яркий свет.
И читать подтексты разучилась.
...Серое разбитое шоссе,
Что стекает нехотя под гору...
Как сосульки, исчезают все,
С кем идти б сквозь мартовскую пору.


 * * *

Как странно: молодость прошла.
Смотри ей вслед — не остановишь.
...Я счастье в опыте нашла:
С ним в дряхлой лодке не утонешь.

Зачем хотеть чуть выше стать —
Чтоб россыпь звёзд похитить с неба?
Смысл жизни всё искать, искать,
А не черстветь, как ломтик хлеба?

Хоть корка льда с реки сошла,
Гребу с трудом — на середине.
На воздух вёсла подняла —
И обомлела: вёсла в тине!..


 * * *

Вот и юность осталась вдали:
Там росла земляника на склоне,
Что тянулся к реке, где цвели
Белых лилий головки
В короне
Уходящего солнца… без слов.
…Что ни дом — то надёжная крепость!..
Здесь воздвигнута тьма теремов,
И стучаться в калитки — нелепость…
Всё. Захлопнута дверь.
Не вернуть
Дни,
Где молоды мы и бессонны…
Можем только себя обмануть,
Что делами теперь полнокровны,
Что полжизни ещё впереди
И что с возрастом чувства острее.
…Завяжи лишь глаза — и иди,
Ну а лучше беги, и быстрее!..


 * * *

Как нелепы были позы!
Как наивно и смешно
Нежить старую занозу:
Боли нет, а сплошь черно.

Дожимают берег сходни.
Под водой в ракушках дно
Показалось мне сегодня,
Словно старое кино.

Только пристань незнакома…
И скрипит, как дверь, настил.
Как в предчувствии погрома,
Жизнь жила не в меру сил…

…Лижет солнце лоб и щёки.
Бабье лето. Пар из уст.
Ржавы лезвия осоки.
Гол нахохлившийся куст.


ВСЁ БОЛЬШЕ ЛЮБИМЫХ ОСТАЛОСЬ ЗА КРАЕМ

 1

Всё больше любимых осталось за краем.
Уходят — как в тамбур захлопнули дверь.
А будто недавно распахнутым маем
Гуляли, не зная о хине потерь.
Сужается круг,
И сдувается шарик
Воздушный,
Повешенный в спальне на крюк.
И только впитавший луч солнца фонарик
Горит на дорожке, бегущей на юг,
Спешащей на юг среди тёмного сада.
Жасмин облетел, и сирень отцвела,
И только вьюнок,
Как лоза винограда,
Белеет сквозь сумрак.
И в сердце игла
Опять уколола
Тоской о любимых,
Что тоже когда-то смотрели с крыльца.
И падали звёзды,
Не в руки им — мимо,
И было ещё далеко до конца.


 2

Всё больше знакомых осталось за краем.
Уходят, не думая мир покидать.
Как будто и не было душного мая,
С черёмухой, что начала отцветать.
Как будто и не было нежных объятий,
Где пах поцелуй земляничным кустом.
Как будто и не было после проклятий
За то, что сложился, как карточный, дом,
Что думали: «Будет стоять словно крепость,
Ветра отражать, словно зеркало — луч».
Какая ж была то наивность, нелепость
Той веры,
Что хлябь вся стоит из-за туч;
Что их разогнать —
И вернётся всё снова:
Зелёный шалаш и по пояс трава,
И полный садок золотого улова,
И кругом пойдёт от даров голова.
Лишь только бы жить,
Не остаться за краем…
Кто знает,
Отмерено сколько нам дней?
Как старый лопух, уцелеть за сараем,
Косы избежав,
Жить как цепкий пырей —
Пускай все обрублены крепкие корни! —
Ещё отрастим и пробьёмся сквозь грунт.
Лишь только бы день обошёл самый чёрный,
В котором ни звёзд не зажжётся, ни лун.
 

 * * *

Как внезапно кончается жизнь,
Словно яблоко падает с ветки…
На ветрах-то поди удержись!
Глянь: улитки уж лижут объедки.
Сорвалось,
Покатилось с горы,
Гладким боком в пырее алея,
Чтоб толкнуться в иные миры,
Всё о ветке в цвету сожалея —
Как качала ветвей колыбель
И поила живительным соком
Под синичную бодрую трель.
Журавли плыли в небе высоком.
К ним тянись не тянись —
Не достать.
Лишь взлетать на качелях от ветра.
А потом вдруг сорваться — и стать
Тем, что вовсе в траве незаметно.


 * * *

Так захочется снова тепла
Напоследок от быстрого лета.
Только я всё тебе не мила
И не жду даже просто привета.
Тянет плесенью снова в окно.
И пчела замерла в паутине.
От дождей над гардиной пятно,
И изгвазданы брючины в глине.
Знаю, знаю:
То просто хандра.
Одиночество.
Тяжесть потери.
Это просто такая пора,
Когда листья с кустов полетели.
Больно стариться,
Страшно уйти
Даже к близким в том сказочном рае.
Будто жизнь прожила взаперти,
Будто вправду пружинка стальная,
Что сжимают,
Но снова,  глядишь,
Распрямилась, качается только.
И опять губы дудкой — свистишь,
Чтоб совсем не расплакаться горько.



 * * *

Так быстро молодость прошла!
Так незаметно усвистала!
Самой себе теперь смешна
Тем, что счастливой стать мечтала.
Всё те же воздух
И тоска.
И сосны вечно зеленеют.
И горстку серого песка
Всё между пальцев руки веют,
Пересыпают…
Ноги — мнут…
Как по доске стиральной, бродишь,
И с пятки — кожи стёрт лоскут,
И боль унять к воде уходишь.
Вода былая утекла:
И ты в другой остудишь ноги.
Всё изумрудней, глубже мгла,
Всё незаметнее тревоги.

 * * *

И жизнь нельзя остановить.
Проходим мы,
Но время вечно.
И Бога нечего гневить
Лишь тем, что жили не беспечно,
Что всё пытались ухватить
Звезду, летевшую под осень,
Что успевала осветить
И нас, и вас…
И свет тот носим
В заблудших душах,
В суете
Зовущих собственное эхо…
И видим тут же в темноте
Лес рук,
Чья цель — флажок успеха.

 
 * * *

Жизнь прошла так быстро и нелепо,
С верой: будет счастье впереди.
Слушалась советов добрых слепо.
Времени, казалось, пруд пруди,
Чтобы жизнь сложилась
Как мечталось…
Выйду в августовский звездопад.
Тьма желаний всё-таки осталась —
Выбирать придётся наугад…
Лунный свет
Опять тревожит душу,
Словно чёрный кот из темноты.
Я пока ещё не очень трушу,
Чуя холод вечной мерзлоты.
Дыбом шерсть,
Вся выгнулась дугою.
Веер искр —
Бенгальским бьёт огнём.
Млечный Путь
Течёт большой рекою
И мельчает суетливым днём.


 * * *

По заводи —
Круги
От мелкого дождя…
Самой себе не лги,
По травушке бредя,
Что ваты клок
Из туч,
Набухших, как ватин,
Вдруг вырвет солнца луч —
И жизнь,
Как палантин,
Цветами расцветёт,
Хоть юность — с глаз долой,
Обратно не придёт,
Хоть волком в голос вой.

Сливаться б каплям всем
С течением реки!
В глазах
От вечных тем —
Лишь рябь, а не круги.
А камушкам на дне
Слой ила, — он под стать:
На спящей глубине
Не станет рассветать.


 СТАРЫЙ ДОМ

Как странно:
Будущего нет.
Всё зарастёт в саду огромном.
Другой хозяин, съев обед,
Всё срубит с видом непреклонным.
Дорожки сделает из плит,
Машинкой подстрижёт осоку,
И новостройка закипит…
…Асфальт положат на дорогу.
Но будет этот дом не мой,
И не мои в нём будут дети.
…Те времена — не за горой,
Ведь всё кончается на свете.
Сейчас гниёт наш старый дом,
Умытый сильными дождями.
Дверь закрывается с трудом,
Подпёрта лестница жердями,
Но здесь вся жизнь моя прошла,
Озябшей птицей пролетела,
У лета красного тепла
Просить — как пищи — не хотела.
 


 * * *

Стук яблок по цинковой крыше,
Как выстрел, вгоняет в озноб.
Грызут перекрытья стен мыши.
Вдруг бабочка села на лоб.
Пугаясь легчайшего взмаха
Хитиновых крыльев на лбу,
Как будто недоброго знака,
До крови прикусишь губу.
И думы придут, новосёлы,
Что время предзимья пришло.
И в сон в улье свалятся пчёлы.
А детство давненько прошло:
Не падаешь с крыши покатой,
Встревоженный лунным серпом.
Сорвут двери с петель утраты.
Надрывно закашляет дом.


 * * *

Вкус яблок остался от лета:
Как бились о хлипкий навес!..
И в море зелёного света
Цвет розовый вносит свой вес.

Нуждаюсь в надёжной опоре,
Как будто ещё молода
И вижу мир только в мажоре,
Где выстроен дом НАВСЕГДА.

Все доски останутся целы:
Ни гниль не возьмёт, ни жучок.
И яблоки хоть и неспелы,
Так сочен их гладкий бочок!


 * * *

В шелках парю в осенней суете,
Оборками сметаю шелест листьев,
Душой готовясь к скорой мерзлоте —
Щетиной ветер там оброс, неистов:
Он колет щёки
И слезит глаза.
Там землю не размять в подушках пальцев.
Там в корке изо льда звенит лоза,
И жизнь — как будто натянули в пяльцах,
Да поленились вышивать узор:
Пылится средь цветных косичек ниток.
Закрыто всё в шкатулке на запор,
Как золота обжёгший руки слиток.


 * * *

Пришло тепло,
Когда не ждёшь,
Поверив: в осень впрямь вступаешь,
Где в сумрак медленно бредёшь
И никого не окликаешь.
Конец у лета,
А жара —
Как будто в середине мая,
Как и не лило из ведра,
А от ручьёв — земля сырая.
Как будто не было тоски,
Где с силой струи с крыш ломаешь,
Попав в их заросли-тиски,
И всё ушедших вспоминаешь.
Как не смотрела за окно,
Где, как по клавишам,
По листьям
Лупил дождь так уже давно,
Что к речке тропки все раскисли,
И с каждым шагом с горки к ней
Галоши глиной обрастали
И становились тяжелей;
И даже осы не летали,
Сидели в дрёме на стекле,
Прилипнув к запотевшей глади,
Хоть пенки стыли на столе,
Где рифмы капали в тетради.


 * * *

Бабье лето ещё впереди,
Серебрится в лучах паутина,
Что не сбили, лупцуя, дожди.
Вся иссушена — в трещинах — глина.
Но уже леденеет к утру
Выдох озера, севший на травы.
Этот выдох с щеки не сотру…
Режет слух крик вороны картавый:
Оседлала слабеющий сук,
Что не выпустил листья по маю.
Сохнет тополь, таящий недуг,
Наклоняясь к земле, ближе к краю.
Сохнет тополь, ветвями сучит
И ломает усохшие пальцы.
И, качаясь, ворона кричит,
Что мы все в этом мире — скитальцы.


 * * *

А бабье лето не сбылось.
Один лишь день и выпал тёплый.
Вернулось солнце, словно гость, —
И снова мир в дождях поблёклый:
Застиран, выцвел, спал с лица;
И блеск в глазах пропал бездонных,
Как у старухи, что конца
Ждёт, в переплёт смотря оконный,
Боясь глядеть в исход пути:
Там звёзды ночь все растеряла,
Ни зги не видно впереди,
И комом снежным — одеяло.


 * * *

Опять плыву по ласковой воде,
Что обнимает крепко и надёжно.
Случилось всё.
Какой ещё беде
Шагнуть навстречу так неосторожно?
Нежна вода,
И гладит, как ладонь,
И растворяет горестные мысли.
Играет рябь — гигантская гармонь.
И облака ребристые нависли.
И катит волны музыка внутри.
Приходит пьяным эхом ниоткуда,
Затягивая… узел у петли,
Не обещая, что дождёшься чуда.


 * * *

Но вернулось лето помахать
Старческой ладошкой на прощанье.
К серым дням сквозь дождь не привыкать,
Что стоят вокруг стеной молчанья.
Ни словечка не сказать о том,
Что как птица сердце чахнет в клетке
И, склевав по зёрнышку весь корм,
Ищет жизни прожитой объедки,
Ударяет крыльями в лозу,
Что сплелась в такой надёжный домик,
Аромат цветов тая в лесу,
Будто слёзы на арене комик.


 * * *

По сентябрю вдруг грозы начались,
Что налетели с ветром ураганным.
И будто бы гранаты в днях рвались,
И молнии сверкали беспрестанно.
Темнело часто,
День сводя на нет,
Но насыщая город весь озоном.
И ужасались, сколько сплыло лет
В ручьях средь ливней:
Прочь неслись со звоном.


 * * *

Качает ветер бурый лист,
Что время отдирать от веток.
А лист пустился в пьяный твист,
Хотя мозоли от балеток.
Сентябрь без запаха дождя,
Не золотой:
Как голубь, серый.
Одна по городу бродя,
Жалею:
Лето пролетело.
Да что там лето!
Жизнь прошла,
Как каблучками простучала,
Спеша к тому,
Кого нашла
И счастье сладко обещала,
Оставив шлейф духов своих,
Тот запах ландыша и мяты,
Нескладный юношеский стих
И горечь не одной утраты.

 * * *

Ветер гнёт и ломает берёзу.
Как же выстоять ей на ветру?
Жизнь приму как бесстрастную прозу:
Всё равно я когда-то умру.
Жизнь пройдёт.
Всё пройдёт безвозвратно.
Стоит ль звёзды ловить на лету?
Долетят до ладоней,
Что жадно
Ловят пламя себе на беду.
Долетят —
Полыхну словно спичка!
Как бы жизнь ни была хороша,
В высь взовьётся —
Пускай невеличка! —
Но моя, а не чья-то душа.


 * * *

Смородина дотлела в паутине.
Крыжовник высох.
Клёны тут и там.
Весь сад увяз по щиколотку в глине.
И новый развести — не по годам.
Я тут жила, любимыми хранима.
Но друг за другом все ушли сквозь дым,
Исчезли, словно вишня и малина.
А я дышу всё воздухом лесным.
Здесь нынче нет ни яблочка, ни сливы,
Хоть пенилось всё белым в тёплый май,
И все деревья были так красивы,
И белый цвет струился через край.
Не завязались яблони плодами,
Но рвутся ветки рьяно в высоту.
И жизни смысл меняется с годами
И заполняет в сердце пустоту.


 * * *

Тепло ещё должно вернуться —
Ещё не осень.
Погоди…
Всё это — летние дожди,
Хоть ими можно захлебнуться.
Ещё целебные лучи
Вольются в сумрачную душу
И родниковые ключи
Ещё прозрачней станут к стуже.
Осядет муть, что смыта с гор
Грозой,
Внезапно налетевшей,
Разбудит листья, будто сор,
В смятенье на воду осевший,
Чтоб плыть, куда течёт вода,
Прибиться к берегу под зиму.
…А первый снег, подобно гриму,
Пусть полежит на корке льда.


 * * *

Дождит — как будто бы в апрель.
Дождит…
И вновь зацвёл шиповник.
Я потеряла смысл и цель —
Не возраст этому виновник,
А жизни быстрой круговерть —
Бежит по кругу текст неона…
Всё повторяется.
…А смерть —
Жизнь перевозчика Харона.


 * * *

Опять октябрь нахлынул —
Дни труда.
Ты забываешь:
Новый год уж скоро.
…Но жизнь летит,
Как мелкий ворох сора,
Что пылесосом тянут в никуда.

Ни сил нет, ни возможности сражаться.
Инерция. Бегущие года…
«А ведь тебе недавно было двадцать», —
Пугает мысль,
Но редко, иногда.
Опять октябрь…
Ты вещи достаёшь,
Лавандою пропахшие — от моли.
И знаешь —
В юность больше не придёшь:
Все возвращенья — праздник лишней боли.




* * *

Снег выпал — и быстро растаял,
Как пухом слетев на Покров,
Игрою в снежки позабавил —
Снежки вот так лепим из слов,
Кидаем друг в дружку с размаху,
Пытаясь попасть прямо в бровь.
Кидаем, не чувствуя страха,
Что кончится наша любовь.
Кидаем как будто бы в шутку,
От них увернёмся не раз.
Замрём отдохнуть на минутку —
И снова прицелимся в глаз.
Снег мягкий как белая глина
И липнет к ногам будто кот.
В сутулые целимся спины
И ждём: обернутся вот-вот,
Вернутся и руки расставят:
Поймать, коль поедешь с горы.
Снег скоро слетится, как стая,
На скучные наши дворы.
Слетится — и мир весь побелит.
Два берега речки скуёт.
Закружит в ознобной метели,
Потянет магнитом на лёд.
Взмахнёшь, как крылами, руками,
Притянешь другой локоток —
И сердце наткнётся на камень,
Что спит на развилке дорог.
Направо, налево иль прямо
Рвануться в преддверье зимы?
Направо, налево — всё яма,
А прямо — туман и дымы.


 * * *

Пригорки в преддверье снегов
Застыли в тревоге предчувствий.
Снег падал уже на Покров,
И лёд за день встал даже в устье.
А после растаял как дым,
Когда ветер с юга вернулся
К деревьям обмёрзшим седым.
И шмель после снега очнулся,
Но только ещё не весна:
Желтеют цветы, как мочало.
Ещё он не понял со сна,
Что это зимы лишь начало.
Летает по жухлым лугам
И ищет свою незабудку,
И кру;жит как чокнутый там,
Где зябко уже не шутку.
Вот так же очнулись и мы
В преддверие дальней дороги
Туда,
Где с крестами холмы
Окажутся домом в итоге.


 * * *

Вся зима —
То вешняя вода
И ручьи бегут по тротуарам,
То опять нагрянут холода —
И слова слетают вместе с паром.
Как лодчонку, крутит по волнам.
Настроенье вешнее —
Вдруг в осень.
И печаль крадётся по пятам
Там, где нас на гребень волн выносит.
Вот опять посыпал мягкий снег,
Запуржило к сердцу все дороги.
Вот опять уходит человек —
И спокойно смотрят в спину боги;
Станет точкой.
Скроется из глаз,
Оставляя горечь от потери.
Поля белоснежного атлас
Тщательно разгладили метели.
Только завтра
Талая вода
Подберётся под немое горло.
И поймёшь:
Ушедших навсегда
Поглотили жадно бездны жёрла.


 * * *

...Светит табло на «Сбербанке»: «+8».
Ветер нахальный проник под пальто.
Капли дождя ударяются оземь.
В небе звезда — так... песчинка, ничто.
Ты же — пылинка, что так одинока.
Ветер подует — куда-то летишь,
Не понимая, откуда тревога,
В слабом испуге, что жизнь просвистишь.
...Бродишь в толпе
С чувством странной потери:
Годы — меж пальцев,
А всё — суета.
Стали похожи на осень апрели,
Хоть и прибавилась дня долгота.
...Сладость сиротства.
Свеченье рекламы.
Стёртые лица,
А хочется встреч...
Привкус банальной, как хлеб, мелодрамы.
Возраста груз, что не валится с плеч.


 * * *

И ноги ватные от бега,
И путь растянется в кольцо.
Декабрь плеснул пригоршню снега
В разгорячённое лицо.
Но всё вернулось:
Город пыльный,
Что снега ждёт —
Уж не тепла,
Чтоб выпал мягкий и обильный,
И посветлела б ночью мгла;
Стучит дверями как зубами;
Дрожит ветвями на ветру;
Подъездов серыми губами
Вздыхает грустно поутру.
И я опять брожу по краю,
Стою на краешке зимы.
За руки тёплые хватаю
Любимых, что пришли из тьмы.
Ловлю,
Но тени отступают
И жалко жмутся по углам,
Как первый снег, в паренье тают,
Не приникая лбом к рукам.


 * * *

Из осени сразу в мороз!..
Звенят льдом пленённые ветки.
И прячешь в меха мокрый нос,
И пьёшь от давленья таблетки.
Казалось, наступит зима —
И станет мир сразу белее,
Сомненья уйдут в закрома,
И станешь писать посмелее.
Спасительный снег не пошёл,
А глину сковало морозом.
Мертвеет у яблони ствол,
И сами мы как под наркозом:
Не чувствуя боли, бежим
И греемся этим движеньем,
Как будто бы жёсткий режим —
Лишь бег от иллюзий крушенья.



 * * *

Снег первый — это только первый.
Ещё трава вся зелена.
Я тон опять беру неверный —
Всё выше снежная стена.
Снег первый приукрасил кроны,
Что всё редеют с каждым днём.
Любви не писаны законы.
А листья снег прожгут огнём.
Снег лёг в Покров,
А значит, осень
Не раз начнёт вгонять в тоску…
Зачем её под сердцем носим?
Снежинка лепится к виску.
Ещё горчит огонь-рябина:
Не прихватил её мороз.
Есть жизни суетной рутина,
Есть сердце — бьётся на износ.
А годы были —
И уплыли…
Желтеют листья и листы.
Блокнот пожухлый — в слое пыли,
Все мысли были в нём чисты;…


 * * *

Дождь за окном как водопад
Грохочет,
Будто бы в июле.
И на душе опять разлад.
И дни асфальта цвет вернули.
Не по-ноябрьски всё тепло…
Как в тёмном лесе
В месяц ливней,
Так дышишь часто, тяжело.
И нет погоды той противней!
И вётел худенький скелет,
Все листья потерявших разом,
В жизнь всё равно не впустит свет.
И не убавит время газу.


 * * *

Замерзают слова на ветру,
Превращаются в звонкие льдинки.
Дни летят, как монетки, в дыру,
Как в часах вниз стекают песчинки.
Истекут —
Значит, время пришло
Уходить вдаль по свежему снегу,
Что скрипит, как под губкой стекло,
Или прыгнуть с обрыва с разбега
И лететь, не раскрыв парашют,
Обмирая от чувства полёта.
…Как бельё, крутит время нас в жгут,
Но всё манят, как птицу, высоты…
И простынки как птицы парят
На верёвке на старом балконе,
Об расцветшие стёкла звенят —
И печаль душ родных в этом звоне.


 * * *

Дождь ледяной,
Звенят деревья
Стеклянным панцирем ветвей,
Как в Новый год,
Как в новоселье,
Где полон дом чудных гостей,
Где рюмок звон и смех хрустальный —
Что плеск весенних ручейков;
Где взгляд, хранимый жгучей тайной,
Прорвался сквозь стекло очков.
Стоят деревья как стальные
И неба полог бередят
Ветвями,
Что, как неживые,
Зеркальным холодом блестят,
Сияют светом, отражённым
От голубого фонаря.
И смотрим взглядом отрешённым
На все проделки декабря.
Венецианские стекляшки,
Каналов мутная вода.
Бредём по льду как неваляшки
И забываем про года.


 * * *

Снег падает, походя тает.
И клонятся ветки к лицу.
И изморозь с веток слетает,
Похожая так на пыльцу.
А город уже приукрашен:
В цветных новогодних огнях;
И сказочный замок из башен,
Сверкающих льдом,
Вновь в гостях:
Он весь розовеет в подсветке —
Как солнце встаёт поутру.
А голуби ищут объедки
У урны — им всё по нутру.
Венецию, площадь Сан-Марко,
Я вспомню,
Где тьма голубей,
Что ждут непременно подарка
Из рук ротозеев-людей.
Гондолы отчалившей контур,
Черневший в пролёте моста.
И маски в витринах для понта.
Там, кажется, всё неспроста:
И римские тоги артиста;
И перья на масках, и свет
На чёрной смоле золотистый;
Висок гондольера, что сед.
Я вспомню огней отраженья
В каналах из мутной воды.
И будто своё приближенье
К той тайне со вкусом беды.
Я вспомню свеченье стекляшек,
Впитавшее танец огня;
Кружочки из пёстрых бумажек,
Что ветер понёс на меня.
Я вспомню в декабрьской печали,
Когда подступает вода,
И лодку опять раскачали
Из дней, что бегут в никуда.
И город готовится к пляске
Волшебных и зыбких огней.
И мимо проплыли салазки
И скрылись в каналах аллей.
Я вспомню,
Опять затоскую
О том, что отплыл гондольер,
И замки уже не рисую,
Что тают в объятьях химер.


 * * *

Снова слякоть в разломе зимы.
Снег весь сбит в подгоревшую кашу.
И сгустившийся траур каймы
У сугробов осевших всё краше.
Только так далеко до весны!
Город весь в ожидании чуда:
Он цветные пролистывал сны,
Но проснулся — и вспомнил, что худо,
Если стынут на мокром ветру,
Будто чаши весов, все игрушки.
Новогоднюю спутал игру
Этот ветер, стрельнувший хлопушкой
Из распахнутых настежь дверей
Павильона, где спят фейерверки,
Что должны сделать жизнь чуть добрей,
Небо вызвездив с куполом церкви.
Новый год! Рождество…
А ручьи
Оставляют от соли разводы.
И бредём по чернильной ночи,
И опять вспоминаем про годы,
Где всё было как в сказке бело,
Где махала рукой Белоснежка
(Сквозь хрусталь вся светилась светло
От того, что окончилась спешка).
А теперь не осталось чудес:
Ель отправится скоро на свалку.
Только жизнь прибавляет всё вес,
И худеет мешок для подарков.


 * * *

Дождь по стёклам гулко барабанит,
Снег смывает влажным языком;
Голову гудящую туманит,
Цокает по жести каблуком;
Скачет, словно кони, без оглядки,
Норовя вниз сбросить из седла;
Наступает, как года, на пятки,
Только я ещё и не жила.
Только я ещё и не любила,
Не летела вскачь, как тот скакун,
Хоть любовь рукою и манила
И точили капельки валун.
Так всю жизнь:
Ждём снега, что чистее
Белого зовущего листа,
Как птенцы вытягиваем шеи,
Чтоб однажды выпасть из гнезда
И понять, что распрямились крылья,
Разрезают воздуха волну;
Хоть нельзя сказать,
Что без усилья,
Но штурмуем с криком вышину.
Чуда новогоднего не будет
И сугробов, чтоб упасть легко.
Серпантином чувство не закрутит.
И стрельнут хлопушки далеко.
Конфетти закружится поодаль,
Поплывёт по луже лепестком.
И наплачусь наконец-то вдоволь
Над тетрадкой с вырванным листком.


 * * *

Опять рисую инеем узоры
На жизни,
Что прозрачна как стекло.
Как надоели с любопытством взоры,
Сверлящие с усмешкою чело!
От взглядов занавешусь снежной тайной,
Искрящейся на солнечных лучах.
Снежинки все, что так необычайны,
Дождинками окажутся в руках:
Сольются, став похожими, растаяв,
От чуда не оставив и следа.
Кордебалетом в небе позабавив,
Сверкать им на ладони, как вода.


 * * *

Всё проходит,
И даже печаль.
Снег лежит в розоватой подсветке.
Ничего в этой жизни не жаль.
Оттолкнуться б, как птица, от ветки
Да взлететь над землёй в облака,
Вспоминая любимые лица.
Вместо этого — слабость в ногах
И ожившая боль под ключицей.
Разноцветная пляска огней
И следы от безумных салютов.
Жизнь короткой любови длинней.
Подгоняет минута минуту.
Поглядишь — всё другое в ночи:
Не узнать ни себя, ни округу.
Запорошенный след не ищи:
Постаралась, как водится, вьюга.
Привыкай: ровный снег — словно лист
Неисписанной белой бумаги.
Только слышу метели я свист,
И на ёлках — сплошь белые флаги.

 О ТЕБЕ…

Когда рождественская ночь,
Ты всё же снова хочешь чуда,
Хоть на душе постыло, худо,
И боль в душе не превозмочь.
И снег летит клочками писем,
Но ничего не возвратить.
И так от прошлого зависим,
Но йод на раны станешь лить.
И дворник солью тротуары
Посыпал щедро — не упасть.
И в сквер запущенный и старый
Тебе вдруг выпало попасть.
В ночи сиреневые ёлки
И свет восхода на снегу.
По сердцу острые иголки
Скользнули шустро на бегу…
И вот застыл, заворожённый,
Готовый жизнь свою забыть,
Как Дед Мороз опустошённый,
Когда уж нечего дарить.


 * * *

Опять прогнозы не сбылись:
Теплей на улице не стало.
Под вьюгой страсти улеглись —
Со снегом рыхлым спят устало.
И свет луны
Кроит серпом
Тюль облаков, летящих клином.
И встал в охрипшем горле ком,
И жизнь проходит молча мимо.
К ней не тяну озябших рук,
Чтоб притянуть её за плечи.
Луны неясный полукруг
Красноречивее, чем речи.
И в переулке ледяном,
Где даже тени жмутся к дому,
Меня догонит мысль о том,
Что жить не смеем по-другому.

 СВЕЧЕНИЕ
 
Завертелся мир в пляске огней.
Фонари в нём цветные мигали.
Будто были дворянских кровей —
Серебром ели сплошь обрастали.
И сиреневый иней лежал
На ресницах замёрзших иголок.
Даже снег никуда не бежал,
Словно день будет светел и долог.
Всё крутилось в рождественских снах.
Становились тень тени короче.
Только я всё плыла на волнах,
Что несли к неприкрашенной ночи.
Будто с неба тот голос позвал
И заставил увидеть свеченье.
Ничего, что пройдёт карнавал,
Что опять жизнь пойдёт по теченью.


 РОЖДЕСТВО

И ничего нельзя вернуть…
Не возвратится чудо встречи.
Вкруг церкви праздный держат путь —
В руках торжественные свечи —
Все те, кто верит в чудеса
Хотя бы в данное мгновенье.
И пенье рвётся в небеса.
Они бредут в своём смиренье;
Дрожат, слабея, огоньки,
Вплетая в хор созвучный вьюгу.
Лишь шаг до утренней тоски —
Тогда припомнят зло друг другу.


 * * *

Отрекаюсь от любых чудес.
В Рождество нагрянули морозы.
Белый снег, что раньше в душу лез,
Стал в лучах заката нежно-розов.
В тёмный лес лыжня не повела:
Что петлять среди деревьев зайцем?
В доме только капелька тепла,
Но родной —
Как пять
Родимых пальцев.
Перед домом я опять в долгу,
Горы недоделанной работы…
Умереть так сладко на бегу,
Задохнуться, словно от полёта
К той душе,
Что громко позвала,
Но дела загнали в пыльный угол.
…Не случилось чуда, что ждала.
Ну а ночь уже пошла на убыль.

 * * *

А может быть, это судьба —
Замёрзшие крыши приметить?
Когда фейерверка пальба,
Мир видится в розовом цвете...
Увидь же тот оползень с крыш,
Услышь же звон веток хрустальный —
И вот уже сам ты паришь
И видишь мир странно зеркальный.
Бежишь в лабиринте огней —
Где выход случится, не знаешь,
Зеркальных пугаясь дверей,
Себя не всегда понимаешь.
Сосулек полёт на ветру,
Играют волшебные грани…
Их дворник сметёт поутру;.
Зачем битый лёд под ногами?


 * * *

Даря глазам от красок отдых,
Перевести заставив дух,
Снег плыл медлительно сквозь воздух,
Как из подушки нежный пух…
Её вспороли понапрасну,
Пытаясь жизнь перекроить
Движеньем резким, очень властным,
Успев слезу на бязь пролить.
Снег плыл и плыл…
Дома врастали
В сугробы
Прямо на глазах.
Коль чуда ждать мы перестали,
Всё измеряя на весах,
Вдруг сплыли все проблемы разом,
Как предрассветный рваный сон.
Фонарь моргал подбитым глазом
Там, где дорога под уклон
Бежала резво и опасно
К покрытой снегом корке льда.
И было тошно и неясно:
Ещё бежит ль под ней вода?
Полз холодок ветрами с юга,
Что раскачают тонкий лёд —
И мы опять сорвёмся с круга,
Лишь рыбка в проруби блеснёт…
Не золотая — та, что снова
Махнёт русалочьим хвостом.
Ты вновь не скажешь ей ни слова,
Пытаясь выловить шестом.


 * * *

В квартире гости…
И в прихожей дым —
Клубки его ползут под дверь как змеи.
Себя не ощущаешь молодым,
А голоса в дому звучат наглее.
Из стереоколонок — будто взрыв
Веселья, сумасшествия и звона.
И, оглушённый, про гостей забыв,
Плывёшь по речке лунной, что с балкона
Упрямо льётся, душу теребя…
Ты в этот поезд прыгнул понапрасну:
Чужой вагон, где всё не для тебя,
А спрыгнуть на ходу уже опасно.


 * * *

Упёрся лбом в оконный холод.
Глядел,
Как влажно дышит ночь.
Подумал он: «Уже не молод…
Галопом мчаться? Во всю мочь?
…Но ничего не надо боле…
Всё призрачно, как блик стекла.
Увы, несыгранные роли
Не отражают зеркала».
Лишь мутный выплеск:
Что-то было,
Коль серебрится снегом прядь…
И зажигалка осветила
Снежок, что варежкой не снять,
Не растопить.
Дымок спиралькой,
Как годовых колец распил —
Вспорхнули шустренькою стайкой —
И нет.
И слабый след простыл.


 * * *

Кручусь как белка в колесе,
Иллюзией движенья тешусь.
Ну не выходит быть как все:
О взгляды пристальные режусь.
И локоть, что толкает в бок,
Потом на сердце ночью давит.
И разговор, что неглубок,
Осадок муторный оставит.
И юность тянет как магнит
Воспоминанием о море:
Сквозь кипарисы и самшит
Бредёшь в пьянящем коридоре,
Присядешь — и всегда тетрадь
Лежит уютно на коленях,
И можно пряжу строк мотать
К седьмому небу на ступенях.
Когда ещё так молода,
Что море жизни — по колено,
То рыбку ловишь без труда,
Себе ещё не зная цену,
Иль жаждешь чуда каждый день,
А не считаешь ты потери —
И пятипалую сирень
Жуёшь блаженно, в сказки веря....


 * * *

Опять лечу на карусели,
Что, как юла, с одной ногой.
Дни отпускные пролетели,
Не став равнинною рекой.
Опять лечу.
Куда — не знаю.
На чём стоит юлы той ось?
В цейтнот, как в ощип, попадая,
Я просвечу ход дней насквозь:
Волчок всё крутится, но тише,
Ребром готов к стене припасть,
И с каждым кругом к ней всё ближе,
Чтоб прислониться — и упасть.


А ДУША ОПЯТЬ ПЛУТАЕТ

 1

Город серый в Новый год:
Не снежинки — пыль летает.
Не замедлит время ход,
Но душа опять плутает
Средь цветной толпы, грустя,
След звезды сгоревшей ищет,
Вновь шелками шелестя,
Чёлкой мокрой трав по днищу
Катерка, что в тьме воды
Тоже ищет след звезды.


 2

Ей, душе, — подниматься по круче.
И не чуять, что ветер колюч.
Если снег откровенно липучий
Ей глаза залепил как сургуч,
Примет участь:
Слепыми шагами
Всё ж под снегом нащупывать лёд.
Ну и пусть, что обвал или камни!
Всё же двигаться вверх и вперёд.
Лишь назад не смотреть,
Не остаться
В суете, где потеряна цель.
…Вверх по круче душе подниматься,
Чтобы снова не сесть ей на мель.


 ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ

 1

Опять сюрпризы у зимы!
Растаял снег,
Весь город серый.
В недоуменье бродим мы,
Как в чутком сне,
Совсем без веры
В то, что поможет выживать —
И на болоте строят замки! —
И камни к небу поднимать,
Тянуть потрёпанные лямки.


 2

Вот и развеян фантазии дым.
Смотрит на нас безупречное небо.
То, что легко намечтать молодым,
Выглядит в наших постройках нелепо.
Их возводили не год и не два —
Были потрачены лучшие годы,
Чтобы понять: хлеб — всему голова,
Крышу поддерживать созданы своды.
Замки воздушные встанут без них,
Будут расти,
В облака упираясь.
Жизнь коротка,
Но останется стих —
Пусть небольшой, словно яблока завязь.


 * * *

Перехвачено ветром дыханье.
Под пальто проскользнул холодок.
Бесшабашное с горки катанье
Деткам «новых» да будет не впрок!
Помню: в юности дух захватило:
Я неслась, огибая сугроб…
А теперь улыбаюсь без силы
И топчусь у накатанных троп.
Ноги грею прыжками на месте,
В горку санки везти не решусь.
И пугают все новые вести,
От которых сквозь слёзы смеюсь.
Будет, будет ещё ускоренье!
Будет счастье — живым через край!..
Новый век, деткам «новых» терпенье
Не гоняться за прибылью дай.
Хоть и время за роскошью гонок,
Где ни охнуть нельзя,
Ни вздохнуть.
Лёд на речке — под горкою — тонок…
…Только прорубь успела б мелькнуть…



 * * *

Придумать праздник.
Нарядить
Ель в серебристые игрушки.
Гирлянду свечек накрутить,
Развесить дождик и хлопушки,
Что детской сделаны рукой.
Лианы кинуть серпантина.
Но где он, праздничный настрой?
Река любви покрылась тиной.
Не верим больше в чудеса.
Мутит от лёта каруселей.
От лампочек болят глаза:
Мелькают, словно дни недели.
Зажмурюсь —
Вспомню Новый год,
Где все живые рядом были;
И в фейерверке небосвод —
Как осыпа;лся звёздной пылью;
И звёзды падали на нас,
Но ни одна не долетела;
И неба бархатный палас
Манил как луг,
И сердце пело.
Лететь хотелось как Икар
К светилу, что за облаками…
И тая от любовных чар,
Искали звёзды под ногами,
Где был раскатан толстый лёд:
С разбега пролетав по глади,
Где осторожный упадёт —
И, поскользнувшись, в звёзды сядет.
…Пугливо нынче обхожу
Ту гладь, что звёзды отражает,
Летящие по виражу.
Их ритму сердце подражает.

 * * *

За дверью ночь живёт в огнях,
И Новый год расставил свечи.
А я опять ищу в тенях
Лик близких,
Чтоб рвануть навстречу.
Глаза закрыв, туда пойду,
Где чуда ждали, в сказку веря,
Где свет, играющий на льду,
Скользил в незапертые двери,
И бой курантов —
Лишь затем,
Чтоб загадать успеть желанье.
Там жизнь — как пух,
Как взбитый крем,
И не гнетут воспоминанья.
Там всё легко.
И рядом все.
И крепко держат близких руки.
И, как на взлётной полосе,
Ещё не чувствую разлуки.
Опять лечу под потолок —
И дух захватывает счастье,
И падаю, как в мягкий мох,
В неоспоримое участье.


 * * *

Мерцают светлячки-огни,
Запутавшись средь жёсткой хвои;
Мелькают, словно наши дни,
Как толкунцы  в весёлом рое.
Шампанским пенится бокал,
Звенит, что год отчалил в полночь,
На тройке белой ускакал,
Снег разметав пути пообочь.
И сколько тех, кого увёз
С собой,
Засунувши в повозку?
Друзей всё больше в тот обоз,
Что гонит кучер-ветер хлёсткий,
Садится, будто отдохнуть,
Как прокатиться с ветром в поле —
Мы встретимся когда-нибудь,
С улыбкой солнечной, без боли,
В краю,
Где райский плод в руках
Горит, как солнце на закате.
…И хвоей санный путь пропах.
Накатан путь по снежной вате…
…Как густо пахнет в доме ель!
Блестя озябшей мишурою,
Забросит хвою где-то в щель —
И запах до весны не смою.


 * * *

Вот и ёлка, как в детстве, стоит.
И в шарах отражаюсь забавно,
И гирлянда диодов горит,
И снежинки качаются плавно.
И блестит серебристый налёт
На сосульках;
На звёздочках — иней.
Лишь подарок под ёлкой не ждёт,
На который смотрела разиней,
Будто верила в эту игру,
Где гостинцы — от Деда Мороза!
Не в предчувствии чуда замру —
Снова сердце кольнула заноза:
Сколько хвоей осыпалось дней?
С лысой ветки упала игрушка —
И разбилась на бисер огней,
Как из рук коченеющих кружка.


 * * *

Новый год снежинкой пролетел.
Проспала в заснеженной берлоге,
Отдыхая от цейтнота дел.
Дни летят…
Но только что в итоге?
Снова снег…
Еловый запах вслед
Птицы, на руках поплывшей к свету.
Старенький затасканный сюжет.
И вопрос, что вечен, без ответа.
Оловянный холод мерзлоты,
Что долбили ломом словно наледь;
Галки, облепившие кресты;
Будто холмик, тающая память.
Что ж кричим,
Встречая Новый год,
Радуясь,
Что жизнь ещё короче?
И глядим в расцветший небосвод,
Словно в зацелованные очи?


 ПОСЛЕ РОЖДЕСТВА

Возвращенье в будни неизбежно.
Зазвенел будильника сигнал.
Жизнь бежит —
По рельсам стук железный.
Вкус же к жизни, в сущности, пропал.
Звёзды завалило облаками.
Снег в цветных огнях —
Дарует день.
Брошена тетрадка со стихами.
Мягким пледом укрывает лень.
Всё тепло, свернувшись вдруг клубочком,
Примостилось кошкою на грудь.
Звук колёс тревожит молоточком,
Бухает в висок,
Не даст заснуть.


 * * *

Опять возвращаемся в будни.
Весь двор — как заснеженный лист.
По снежному полю так трудно
Идти, хоть ты в помыслах чист.
Остались подставки от свечек
С оплавленным воском стоять,
Как плач о несбывшейся встрече,
А значит: нельзя потерять…
Лишь ровное снежное поле
Без красок в морозной тиши.
И сердце споткнётся от боли:
Не стоит бежать, не спеши.
Постой на дороге, тоскливо
Взирая на снежную гладь,
Баюкая боль терпеливо
И руки всё медля отнять.


 * * *

Не сбылось.
Снег спокойный и тихий
Мягко падает мне на лицо.
И играют волшебные блики
От гирлянды, завитой в кольцо,
Что всю площадь собой оградила.
Мягкий, ровный, сиреневый свет!
И опять появляются силы
Улыбаться на взгляды в ответ.
Вот и на год ещё постарели.
И не все с нами встретили год.
И макушками-пиками ели
Потянулись пронзить небосвод.
Ледяные фигурки из сказки,
Словно души, шагнули на свет:
Все растают от солнечной ласки,
Но прочертят по сердцу свой след.


 * * *

Снова дождь.
Полиняли венки.
И пробилась трава на погосте.
Мать-и-мачеха,
Словно в ночи светляки,
Растревожила сердце в коросте.
Затянуло за зи;му и память ледком,
Но лёд вскрылся в нахлынувшем мае
Этим с детства знакомым и первым цветком —
И опять я застыла у края.
И опять голос мамин звучит как струна.
С юга птицы домой возвратились.
И, как камень надгробный, на сердце вина.
И слезами все буквы промылись.


 * * *

Темнота не пугает теперь,
Как страшила в той юности робкой.
Приоткрою тяжёлую дверь —
И пойду еле видимой тропкой
Средь заплаканных чёрных кустов,
Что качаются, будто с поминок,
И стоят, окружая мой кров.
И скользит под ногами суглинок.
Я вдохну этот воздух сырой.
Погляжу в зонтик неба над садом —
Там не видно звезды ни одной.
Тускл фонарь перед дома фасадом.
Привыкаю к пропаже огней.
Вот и контуры чётче всё вижу.
Эта жизнь с каждым годом ценней,
И конец, скрытый в сумраке, ближе.