Кулайское Древо

Шаман остяцкий, надо мной камлая,
Всех духов призывал со мной в дорогу.
Кобель охотничий истошно лаял,
Он тоже своему молился богу.

И Васюганские болота чахли гнусом,
Шумели ветры, осыпая хвою,
И в три погибели камыш согнулся,
Лишь не клонилось Древо Мировое,

Соединяя землю с небесами.
К его корням припала я в бессилии,
Смотрела ввысь молящими глазами,
До слёз въедаясь ими в небо синее.

Кукушка вековала мне из кроны,
Боялась слушать я кукушечий обман,
А сквозь кору мне доносились стоны:
Пел похороненный кулайцами шаман,

Пророчил беды, колотушкой в бубен
Стучал неистово, и разносился гул
Через тайгу по городищам к людям,
Чтобы остяк услышал и вогул,

Как из последних сил надежды древо
Стоит распоркой меж землёй и небом.
И не построили ещё мы хлева,
Чтобы родился тот, кто только хлебом

Накормит целый мир. А Мир-Сусне
Не обещает племенам спасения.
Я не кулайка, не селькуп! Но мне
Пророчится Святое Воскресение!

Я прорастаю в мир листочком каждым,
И твердь земная подо мной трепещет,
И травы молятся об утолении жажды,
И слышен в поднебесье голос вещий.

Там, где-то в небе, Гамаюн ликует,
Грозой готовы разразиться тучи,
И ветер в ветках стонет: Аллилуйя!
И кедр стоит тысячелетие могучий!