И осыпался снежною пылью...

* * *

И осыпался снежною пылью подъездный фонарь...
Я люблю твою зиму за снежную мокрую обувь,
за следы на полу, за мышиное счастье — отдай
сырный дух на тарелке — и в чёрную нору, как в прорубь.

В этом что-то ещё от степей или конских копыт
и от рыбьего хрящика — мало ли их оставалось
среди мела и пыли... От холода только знобит,
но какая же малость! Какая же все это малость:

и следы на полу с отражением на потолке,
и игрушечный кот — не охотник за мышью и рыбой,
и хозяин квартиры, с которым он накоротке,
и тарелка и сыр, и возможное счастье — могли бы...

Только свет фонаря и заснеженный мокрый подъезд,
и январские сны — и уже не спеши просыпаться
в полу-тёмной квартире, сжимая подушку. Как есть —
это счастье твое. Только сколько ему оставаться?!.

1996


Рецензии