Былина хутор кибирев

Среди низких гор, средь степных равнин,
Где ковыль густой к земле клонится,
Протекал ручей змейкой длинною,
Змейкой длинною да извилистою.
По пути к нему из других логов
Ручейки текли, примыкалися,
Разрастаясь вширь, потеснив пустырь
В речку быструю превращалися.
Не узнать теперь малый тот ручей,
Урулюнгуй – рекой называться стал.
На крутом брегу у отвесных скал
Хутор Кибирев у реки стоял.
Проживала в нем раба Божия,
Раба Божия – свет – Лукерия.
Мужа проводив супостата бить,
Супостата бить и землицу
Русскую от ворога хоронить.
Стали жить вдвоем с сыном маленьким,
С сыном маленьким,
Но смышленым и удаленьким.
На рассвете шла к реке свет - лукерия,
Чтоб воды испить, чтоб воды испить,
Сына малого той водой поить,
Про судьбу свою у реки спросить:
- Жив, здоров ли муж, мой казак лихой,
Иль сложил свою главу буйную?
И в ответ река тихим шепотом,
Ей поведала весть печальную:
- Не жена теперь ты казачия,
Стала ты вдовой, о, свет – Лукерьюшка!
А сразила казака стрела случайная,
И покоится в земле глава отчаянная.
Твой сынок Иван сирота растет,
Сирота растет, но моей воды
Почем зря не пьет.
Будет крепким он, лихим молодцем,
С раскрасавицей он помолвится.
- Кто ж в убогий дом жити к нам пойдет?
В берег ведь вросла наша хижина,
Наша хижина покосилася,
Над тобой, рекой, наклонилася.
- Не тужи, вдова, слезы зря не лей,
А воды моей лучше ты испей!
                ***
Быстро рос Иван, той казачки сын,
Кудри русые из кольца в кольцо,
Шириной в плечах не один аршин
И неписаной красоты лицом.
Закручинилась вдова свет – Лукерия,
Надвигалось на нее опять горюшко.
Ведь уйдет на службу ратную сын Иванушка,
Сын Иванушка, ее солнышко.
Будет жить вдова одинокая.
Лишь когда луна желтобокая
Отразит свое лико в реке,
На брег выйдет казачка в тоске.
Будет снова с рекою беседовать,
Про Ивана с опаской выведывать
И просить у студеной воды,
Чтоб с сынком не случилось беды.
- Слушай, свет – Лукерьюшка! – молвила река.
- Твой сынок на службу не ушел пока
Слушай же внимательно, не перебивай меня.
На лугу пасутся три вороных коня.
Запряги их в бричку, сватов найми скорей,
Да чтоб сваты те были на язык острей.
Есть царство – государство в восточной стороне,
Река течет большая и в матери годится мне,
В крутые берега большой волною бьется,
Поведаю тебе: Аргунь река зовется.
Там на крутом брегу есть пятистенный дом,
Зубатым частоколом он обнесен кругом.
В том доме проживает атамана дочь,
Сватать многие пытались – всех прогоняет прочь.
Иван твой парень статный и речь может держать,
Головушке ж кудрявой ума не занимать.
Девка воспротивится и замуж не пойдет,
Но пусть ее  Иванушка хитростью возьмет.
Уйдет  Иван на службу, тебе не горевать,
А будешь в колыбели внука малого качать
Да служивого с похода поджидать.
                ***
Среди низких гор, вдоль степных равнин,
Где густой ковыль к земле клонится,
Три лихих коня мчат карету вдаль,
Где из берегов Аргунь – река ломится.
Сват со свахой сидят, ох, бедовые!
На гостинцы везут пряники медовые.
Языки-то у них как бубенчики,
Все трещат и трещат как кузнечики:
- Как приедем к невесте, Иван,
Ты молчи, то раскроют обман!
Подкатила карета к воротам резным,
И обвел Иван взглядом своим озорным
Всю усадьбу до верхних окон,
Сняв папаху, отвесил поклон.
Из окошка девичьей светлицы своей
Доводилось немало ей видеть парней.
Но увидев с реки Урулюнгуй молодца,
Атаманова дочь вдруг сменилась с лица.
« Косая сажень в плечах,
Чуб из кольца в кольцо вьется».
Перехватило дыхание у нее,
А сердце, того и гляди, от стука зайдется.
Откуда же ей было знать,
Что жених еще на службу не ходил,
А в урядницкую форму его сват
Принарядил?
Сидит девица в своей светлице,
Ухо к стенке приложила
И не одно слово сватов
Мимо слуха своего не пропустила.
А сват со свахой все жениха нахваливают
Да украдкой друг дружке подмаргивают.
Мол, у жениха и мельница имеется,
И лавка своя от всякого добра ломится,
А товар-то все заморский завозится.
                ***
На рассвете всей станицей
Провожали в путь девицу.
Парни тягостно вздыхали,
Злые взгляды на урядника бросали.
Девки плакали, смеялись
С Василисой все прощались,
А украдкой на залетного красавца
Поглядывали.
Атаман же Аргунский – невесты отец,
От попойки ночной отошел наконец,
За широкие плечи он зятя обнял,
Прослезившись в папаху, прилюдно сказал:
- По душе ты пришелся, урядник мне
И не только мне, но и всей семье.
Нарожайте богатырей, наших –
Даурских кровей,
Стражников буйных и диких степей!
По степным дорогам вновь
Разносился звон подков,
Увозила тройка вороных аргунскую красавицу.
По ухабам, перевалам мчались долго или мало,
Но по сумеркам въезжали в хутор Кибирев.
Войдя в убогий дом, невеста осмотрелась кругом
И присела на скамейку бочком.
Думала, передохнут и дальше в путь по речке махнут.
На колено упал тут Иван:
- Василиса, прости за обман!
Не богатый я вовсе жених,
Я имею лишь трех вороных.
Лавка есть, на которой сидишь,
Да в амбаре лишь водится мышь.
Есть жернова за русской печкой,
Два каменных круга с насечкой.
- Не беда, Иван, в том, что беден ты,
Больно люб ты мне, и сбылись мои мечты.
Только вот Аргунь не простит обман,
Откуп будет брать за меня, Иван!
Будет твой Урулюнгуй своей водой поить Аргунь,
Когда ж она наполнится, так сразу успокоится.
С той поры Урулюнгуй стал впадать в реку
Аргунь,
Две реки слились, породнилися,
А на берегу две судьбы сошлись,
Две судьбы сошлись и плодилися!
Много с той поры утекло воды,
Сколь песка промыто, неведомо.
Службу здесь несли прадеды-деды,
Все традиции даур унаследовав.
Среди низких гор, средь степных равнин,
Где ковыль густой к земле клонится,
Здесь на берегу у прибрежных скал
Хутор Кибирев некогда стоял!
Хутор рос на глазах, размножался
И поселком Целинным назвался!