О, юность, ты прекрасна!
Наверно, эти волнующие слова с грустинкой в глазах повторяют люди, дожившие до седин. О себе я могу сказать, вспоминая незабвенные слова из сонета Шекспира: «любил, люблю, любим», - в марте наступающего года мы с моей нежно любимой Ритулей отметим (Бог даст!) 54-ю годовщину нашего счастливого союза.
Как-то, просматривая свои ранние стихи давно ушедшей юности, невольно вспомнил те далекие годы …
Отдыхая в летнем молодежном лагере, я, 17-летний юноша увлекся девушкой по имени Таня. В ней, как и у большинства ее скромно одетых сверстниц с косичками было столько женственности, чистоты, очарования! В моем влечении к Тане было что-то доселе неизведанное и необычайно волнительное! Но из-за своей патологической стеснительности я даже не появлялся на танцевальных вечерах.
Лишь за несколько дней до отъезда из лагеря я все же решился (?!) войти в танцевальный зал с намерением посмотреть, как все это выглядит.
- Дамское танго! – объявил ведущий танцевального вечера.
Одна за другой девушки подходили к своим избранникам. И вдруг – о, чудо! – ко мне подошла … Таня! И хотя мы с ней, как и все друг с другом были «на ты», она церемонно произнесла:
- Разрешите пригласить вас на танец?
Я был на десятом небе от счастья и с гордостью ощутил, как из «гадкого утенка» (я всегда был невысокого мнения о своей внешности) вдруг превратился в «прекрасного белого лебедя»! От неожиданности, сильного смущения и волнения я глупо ответил:
- Разрешаю …
Таня засмеялась, и мы вошли в круг танцующих. Зазвучала прекрасная мелодия замечательного танго «Цветущий май». Я держал руку Тани в своей, и сердце мое так бешено колотилось, что, казалось, заглушало музыку. И вдруг в моей голове родилось пылкое признание, которое позже я доверил лишь листку бумаги:
О, Таня, ты – очарованье!
И я во власти ожиданья
Твоей улыбки, нежных слов –
За них всю жизнь отдать готов!
Конечно, я никогда не отважился бы озвучить ей этот порыв ликующей души!
Танцуя, мы оба молчали и смущенно улыбались. Мне безумно хотелось сказать Тане что-то приятное, но язык не повиновался … Когда музыка смолкла, я проводил Таню к тому месту, где стояли ее подруги.
Теперь я твердо решил пригласить Таню на танец. Но едва раздались чарующие звуки музыки, к ней подошел Игорь, и я с плохо скрываемой досадой следил, как они, танцуя, мило улыбались друг другу. А когда вновь зазвучала музыка, Игорь подхватил Таню, и они закружились в задорном вальсе.
После недолгих, но мучительных раздумий я решил уйти. В это время объявили дамское танго. Может быть, это - мой последний шанс? Подавленный, уже без всякой надежды я ждал нового чуда. Чуда, увы, не произошло: Таня … пригласила Игоря. «Я чужой на этом празднике жизни», - вспомнил я слова Остапа Бендера. Так, из «прекрасного лебедя» я вновь превратился в «гадкого утенка» …
Забившись в самый дальний угол зала, я достал из кармана огрызок карандаша и, выкинув оставшиеся две дольки шоколада, на внутренней стороне обертки мгновенно нацарапал:
Зачем, зачем я встретил вас?
Чтобы до дна испить мученья?!
Сраженный блеском ваших глаз,
Я был во власти озаренья …
Но вы прошли не оглянувшись,
Не улыбнулись даже мне,
И я, как-будто бы, очнувшись,
Вдруг понял: был в волшебном сне …
На следующий день наспех собранная футбольная команда нашего лагеря встретилась в матче со сборной Парголово. Не буду описывать подробности этой игры, скажу лишь, что матч завершился вничью - 3:3. Мне удалось забить два гола в ворота соперников, причем последний - за минуту до конца игры.
- Ви-тя! Ви-тя! Мо-ло-дец! – восторженно кричали стоявшие у кромки поля мальчишки и девчонки нашего лагеря. Я посмотрел в их сторону и увидел хлопавшую в ладоши Таню. «Гадкий утенок» вновь стал уступать место «гордому лебедю». А когда раздался финальный свисток судьи, ко мне вдруг подбежала Таня и, … чмокнув меня в щеку, радостно прощебетала:
- Молодец! Сегодня же первое дамское танго – твое!
Но мне, уязвленному тем, что на танцах она увлеченно танцевала с Игорем и больше уже не приглашала меня, показалось, что и этот неловкий поцелуй, и эти слова – не более, чем сиюминутный порыв. И поэтому я неожиданно ответил:
- А стоит ли?
- Эх, ты … - проронила она и, круто развернувшись, ушла …
Последнюю ночь в лагере я почти не спал. В голове все время звучало:"Эх,ты"
И вдруг мне стало совершенно ясно, что во всем виноват только я один. «Идиот!» - вынес я себе горький, но справедливый приговор. Схватив бумагу и карандаш, я вышел в полутемный коридор и выплеснул все, что наболело в душе:
О, как же робок был я с вами!
Зато не робким был другой –
Легко увлек вас за собой,
А я остался лишь с мечтами.
Мечты – обманчива их сладость,
Мечты – о, как сильна их власть!
Мечты – единственная радость,
Кода в душе бушует страсть.
Как незавидна доля эта!
Но такова судьба поэта …
Ужели в тот вечерний час
Навеки потерял я вас? …
Поставив многоточие, я вдруг ужаснулся: «Кто тебе дал право называть себя поэтом?» - вступил я в полемику с самим собой. И сам себе ответил: «Но ведь это – все-таки стихи! Другое дело – каков их уровень? Но судить об этом не мне …»
На следующее утро двумя автобусами мы выехали в Ленинград. Я заметил, что Таня и Игорь сели в разные автобусы. Я терялся в догадках: может быть, они поссорились?...
Высыпав из автобусов у Финляндского вокзала, ребята стали прощаться друг с другом, а Игорь даже не подошел к Тане … Вскоре у автобусов остались лишь двое: Таня и я. Она, как-то странно взглянув на меня, бросила:
- Ты ведь так ничего и не понял …
С этими словами она направилась в сторону Литейного проспекта. А я еще долго смотрел ей вслед …
И вот теперь я, убеленный сединой, глядя на эти пылкие строки, улыбаясь, осудил того стеснительного, робкого юнца.
Что это – скромность? Да и нет!
Раз любишь, крикни на весь мир:
- Люблю тебя! Ты – мой кумир!
А я … дурак – смотрел ей вслед …
И лишь теперь одно мне ясно:
Промчались вихрем те года …
О, юность, ты была прекрасна!
Она не повторится никогда …
13.12.2016 г
Свидетельство о публикации №116121310918