цикл к НК

Это была полоска над самой землёй,
И только теперь акварель переходит в цвет.
Сквозь кружева деревьев дышит покой,
Сон, и за ним - открытые главы лет

***

А это не свет: под небосводом белым
Грязная вата спешит затемнить город.
Я знаю, что это так, и при чём здесь вера?
Я вижу, когда теплу встречается холод.

***

Ты видишь паруса на синих небесах?
Они идут, они уже подходят.
Ещё немного. Вверх - усталые глаза.

***

Три плана. За ними - другое.
И дальше. Идти и думать.
Оставить город лунный.
Оставить его в покое.

***

Господь, когда близок твой лик
На всех глазах виден блик -
Сверкающая печаль -
И меркнет города сталь,

... И все раскинулось, и каждая деталь
Из сумерек воздвигнута и спета,
И - солнечная даль, и меркнет сталь...
Господь, в твоих движеньях - столько света!

Горизонтальный путь. Руками - не дойти,
Глазами не покрыть детали расстояний;
Светящаяся суть. Немыслимый мотив.
Возможность допустить предельное сознанье.

И как поверить, если просто - вижу
И знаю. Для чего мне верить в то,
Что зримо ясно, как речной поток...
Во всем, во всем. Я все воспринимаю:

И солнце. И препятствия небес.
И материал земли. И тени Света,
И кажется - видны мембраны клеток.
Глаза произвели контрольный срез...

И - больно, оттого, что всё - любовь,
Всё светится, пульсирует и рвётся
Из тени к Свету; плачет и смеется,
Безумствует... И утихает вновь.

***


Здесь - ты. И ничего не светит так,
Как ты. И я решаю, что мне хватит
Тебя. И я листаю все тетради
И собираю осень по листам.
Деревья застывают и плывут,
И дальше, вширь, и видно так далёко,
И всё светло. И всё неодиноко,
И всё легко, и облака несут
Ветра, и облака несутся выше,
Асфальт всё тот же - солнечный и рыжий,
И главное откроется вот-вот,
Такое...
Но предметы скажут: тише.
И время совершает оборот,
И следующий падает на землю,
Немилосердный, словно аромат
Черёмухи, и лупит автомат
В черёмуху, и более не дремлет
Вечерний отсвет, и сухая ночь
Без ощупи, наотмашь режет горло
Черёмухой, и голос мой - надорван,
И беломором тембру не помочь.


***

(песня)

Весть об огне и дыме, пощади нас!
Мы так привыкли ко гражданству  Рима!
Нам вместо пушек - лучше ужин на плацу,
И вместо канонады - римских ритмов...
Но, видно, прошлое устроено, как суд,
А над судом - Его молитва.

Мелькая спутанным, давно не мытым хайром,
Я каждый шаг считаю нужным, но случайным.
Но есть поруха и на нас,
Когда Господь идёт, касаясь
Черты, где слышно "Вира", а не "Майна".
Не перепутать бы, приняв
За крик на стройке - Божий Глас.

Так среди звёзд и старых обувных коробок
Я задохнусь, услышав ясно имя Бога.
И шок аорты рвет,
И сводит смехом рот,
И так зовет она, незваная дорога...

И сразу кажется ничтожным - то, что пели,
Но этот голос чист, и в суете метели
Лишь лики всех святых
Перечеркнул нелепый  стих,
И безоглядна поступь Снежныя Свирели.

Раскинут путь. Прими за меру бесконечность.
Здесь только руку протянуть - почуешь вечность.
И только краткий вздох, когда
Утихнет голос льда.
Прими любовь,
Звезда Заснеженная Млечность.

***

Я это запишу, и хрип магнитофона
Заменит прерывающийся звук
Закрытого окна.

Вдруг оборвётся шорох,
И станет тихо, или
Не станет проходить
Насквозь давленье улиц.

Часы, в которых только и действительно,
Что - звёзды и луна на синем фоне.
И холод подойдёт, и кинется вершить
Когда-то отвоёванное Солнцем.

Крик птицы за окном. Усталое лицо и странное движенье.

1989 (?)




Нарушение связей предметов и речи.
Холоднее, ещё холоднее, и вещи
Леденеют, и краски нисходят до звуков,
И решительно падают вместе на землю,

На асфальт. С каждым холодом тает созвучье
Золотистого марева, лёгких движений...

Не гляди в эту плоскость!
Не трожь этих звуков!
Не касайся поверхности серых сугробов...

***

Где бы ни был ты, всюду тебе
Не хватает тепла и свободы.
Это просто - внутри. У тебя и не может быть дома...

Потому что ты сразу заметишь, как в комнате тесно,
Потому что окно будет маленьким. Воздух - несвежим.
Ты - ошибка. В тебе ни добра, ни тепла и ни силы.
Ты - нездешний. Ты вечно не в курсе: что здесь происходит?

Кресла мягкие? Странно. Тепло? Значит, видимо, душно.
Свежий ветер? Тогда - далеко до горячего душа.
Если всё будет светлым, ты спросишь, где спрятаны тени,
И не сможешь, и, значит, не будешь молиться со всеми.




Воздушные силы

Вместо ветра, который несёт корабли,
Вижу ветер, срывающий крыши.
Укажите мне, цвета какого мой путь...
Укажите мне, звука какого мой путь...
Но сказали: воздушные силы не шутят,
Напрасно ты вышел навстречу.
На черте - небеса. Это - музыка,
Тяжкая россыпь на синем холсте.
Суматоха деревьев внизу
Разгоняет колёса скользящих машин.
Но позвольте: о чём эта музыка,
Если готовится новый поход?
Не ходите навстречу: воздушные силы
Крушат облака наверху.

Революции могут обидеться: это их дело,
Я только пою.
Руки кошек похожи на лапы людей,
А точнее - на женские пальцы.
Мне такое же дело до кошек,
Как до революций, а также до женщин:
Это - есть, и приходится действовать,
Будто ты знаешь, о чём это всё.

Только ветер решается сделать своё
Без намёка на "так это нужно".
Этот ветер опять вынимает без скрипа шурупов
Оконные рамы
И несёт их на коврик на стенке,
И каждый осколок попал в моё сердце:
Ну конечно, я вышел навстречу, забыв, что
Воздушные силы не шутят.

Вспоминаю про Кая и Герду,
Про мёрзлый платочек и срез хрусталя. *
Это может утешить, однако, так странно утешиться
С холодом в сердце...
Это значит - Норд-Ост... И опять
Побелело с востока испуганно небо:
Он идёт выжигать, что непрочно.
Я снова забуду
И выйду навстречу.

21.11.89

* См. стихотворение А.П. Халилеевой: "Пятнадцать лет, а всё как было..."




Москве

Город, дай мне дожить у тебя до весны,
Я хотел бы увидеть, как эти деревья цветут,
Я хотел бы услышать, как медленно падают сны,
Я хотел бы почувствовать, как это всё
Начинается тут...

Но, может быть, это бред,
И если так, то - прости,
И запах воды, если столбик термометра
Выше пятнадцати - я не постиг.

***

Перемещаясь по зиме от ноября до мая,
Я принимаю снег за мел, ни зги не понимая.
Я робко дёргаю окно, и высота хохочет,
Я отрываю пол от ног и выправляю почерк.

Горит, горит моя звезда, покуда небо цело.
На юг уходят поезда под северным прицелом,
И локоть не нашёл угла, и ноги - ниже пола,
И светятся из-под стола два слова: "кока-кола".

Ноябрь - декабрь 89