Обряды кочевий

Я в повое рогатом творю обряд,
Отвожу люту битву, да за моря,
И звенят воль висков моих нити рясн,
И так сладостно повторять:

-Отойди, ярый гунн, от моей степи,
Это страва по предкам, - не брачный пир!
Это страва на алом кургане, враг,
Это наш родовой обряд!

Не бывать здесь гостям, что несут разор,
Я творю обряд, я вяжу узор,
В травяные сети ловлю ветра,
Предрекаю по лицам рас…

Я сытила мёд в ключевой воде,
Добавляла пряности, солод, хмель,
И томила в повети на травах, в час,
Когда силу взял Волопас.

Духи рода гневались: что грустить?
У ведуньи хоть яблоко попроси,
Зашепчи его крепче, да выжми сок,
Чтобы с чрева сорвать засов.

Отгуляли свадебку, да вотще
Ты входил ко мне в чермном, как кровь плаще,
Я сама себе ныне волхатка, князь,
Бороню ворожбой Дунай.

Если ты не способен мне дать дитя,-
Что мне плащ твой, и шлем, и пурпурный стяг?
Расплескаются волосы по траве,-
Ты ли в ночь мне уста отверз?

Я в рогатой кике творю обряд,
Через мост Калинов веду дитя,
Осыпаю хлебным зерном порог,
Среди рушащихся миров.

Я зову дитя, я гоню войну,
Над Дунаем свищет аварский кнут,
Только зёрна во чреве моём - как мак,
В них - все будущие века.

С берегов Орхона несётся тьма,
Извергает Азия племена
Век за веком – накатами – на Дунай,
Это чёрная наша навь.

По провинциям римским течёт печаль,
Гота гонит гунн, гунна гонит Час,
Мы катимся на Запад глухой рекой,
Подгоняемые тоской.

То не стрелы свистят над сырой землёй,-
Растекаются семь по земле племён,
Что из чресел Атли изникли в ночь,-
Им ничем уже не помочь.

Накатили с Азии племена,
Чёрной лавой обрушились на славян,
Пронеслись ураганом - по травам - вспять,
Не опомниться, ни догнать…

Говорил мне каган: что ветра зовёшь?
А ложись, поспи, во степную рожь,
Я ему подавала стрелу и тул,
Но был взгляд мой недобр и тускл.

Варвар варвара гонит - на Запад - в ночь,
Никому из них уже не помочь,
Никого из них уже не сломать,
И,- как столп - у ворот - зима.

И дошла до нас весть, да такая весть,
Что три дня не могли мы ни спать, ни есть,
Кто стоял – ни сел, кто сидел – ни встал,
А в ушах лишь пело: «Рим пал!»

И сбегала я с крутояра вниз,
Под собой не чуя родной земли,
Умывалась жемчужной водой Истра,
Подставляла лицо ветрам...

Ах, за гунном - обр мою топчет степь,
Я ищу тебя среди мёртвых тел,
Шлемоносный мой, необорный вой,
Наше яблоко – вот оно!

Лютой хтонью веет от их легенд,
Кто ты: гот ли, свев ли, сармат ли, венд,-
Выходи из-за трав, и мне братом будь,
Коль ступил на мою тропу.

Мне дарил каган пятьдесят рабов,
Говорил, что грудь ему выжгла боль,
Я лишь очи в тоске отводила, суть -
Не кочевница по лицу.

Я по тёмным дорогам гоню молву,
Мёртвых пращуров из могил зову,
У ветров вымаливаю дитя,
Полночь факелом осветя.

Это тризна, здесь нечего делать вам,
Это страва обрядовая, авар,
Отступи на Восток, отрекись, беги,
Мы навеки с тобой враги!

Я тебе не отдам ни сынка, ни дочь,
Да умойся же мёртвой моей водой,
Да сгорит же страна, что извергла вас,
Да иссякнет твой род, авар!

Я беда одноглазая, чёрный мор,
Я иду к вам в становище через мост,
Если ты так смел, что меня желал,-
Я и стану тебе жена.

Я невестой мёртвой могу лишь быть,
Неживой водою коней поить,
Заклинать ветра на кургане – в рост,
Хмель варганить из зорных рос.

Я сзываю к себе, да на братский пир
Племена со всей мировой степи,
Чтоб сошлись за широким одним столом
И склавин, и гот, и сколот.

Погляди, как чинно ладком сидят,
Венду братину передаёт сармат
Разбери кто предок тебе, кто враг,
Да не спять с ума, разобрав.

Погляди как пенную брагу льют,
Струны трогают, сказы сказывают,

Буде Рим поднимется из руин,-
То – уже не Рим.
12-13-28.11.16.