Первенец

   Уличный фонарь бесстыже заглядывал в окно на втором этаже. А там, за стеклом, происходило великое таинство. На кухне, за столом сидел Николай и писал Стих. Рождение шедевра подходило к концу. Николай поставил точку, отложил карандаш,  и вылил остатки коньяка в стакан. Выпив, он довольно крякнул и закусил мандариновой долькой. Прочел ещё раз своё творение, подумал немного, и поставил в конце многоточие. Но всё равно, чего-то не хватало. И он поставил текущую дату – всё-таки, первое серьёзное произведение - будущие критики должны знать наверняка, когда оно родилось. А для пущей важности добавил ещё и время – 01:27. Пусть знают, что пока другие спали, он творил, он рождал, он ваял.
   Очень хотелось с кем-то поделиться, уж больно стих получился складный и объёмный – целых 24 строчки. Николай с исписанным тетрадным листком, прошел в спальню. Но жена уже видела третий сон, и он принял верное решение – не будить, иначе критика может быть не объективна, сокрушительна и беспощадна.
   Вернувшись на кухню, и почувствовав, что Муза ещё здесь, с ним рядом, он принялся писать автобиографию. Муза Николаю представлялась в образе бухгалтера Валентины, с такими же крутыми бёдрами и грудью рвущейся из тесной блузки на свободу. Она обязательно должна сидеть на коленях у поэта и нашептывать ему нужные слова. Но дело не пошло. Всё застопорилось  на строчке «после ПТУ я пошёл на завод».  Видно Муза устала нашептывать, и пошла спать. Литературный запал Николая то же иссяк, и он принял решение, вернутся к написанию автобиографии завтра.
   На работу Николай не шел, а летел. В курилке, он прочел Степановичу своё произведение. Степанович внимательно выслушал, смачно сплюнул  и своё восхищение услышанным, выразил всего лишь одним ёмким матерным словом, что означало - «очень хорошо». Приободрённый таким успехом, Николай еле дождался обеденного перерыва и помчался в административный корпус, к Ленине Карловне.
   Предварительно постучав в дверь с табличкой «главный редактор газеты «Факел», Николай переступил порог. За огромным столом, занимавшим пол кабинета, сидела Ленина Карловна. Вернее не сидела, она выглядывала из-за стола. Даже, несмотря на подложенную, на кресло подушку, видно было только 1/4  главного редактора и единственного сотрудника заводской газеты «Факел», выходившей каждый месяц, тиражом 1 тысяча экземпляров.
  Николай решительно подошел к столу и протянул тетрадный листок:
– Вот!
   Ленина Карловна, оторвала взгляд от какой-то сводной ведомости, тяжело вздохнула и взяла листок в руки. Во время прочтения, она пару раз переводила взгляд на Николая и пристально его разглядывала поверх очков. Закончив чтение произведения, она закурила.
   Николай, не мог долго ждать, и с надеждой спросил:
– Ну?
- Это вода! – безжалостно объявила приговор Ленина Карловна.
- Не понял! Почему вода? – с обидой в голосе, спросил Николай.
- Потому, что вода не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха. И вот здесь, – Карловна потрясла в воздухе тетрадным листком – ничего нет, ни вкуса, ни запаха, ни цвета!
- Как нет, целых 24 строчки, и ничего нет!
Ленина Карловна, поняла, что диспут будет долгий и упорный. Но ей было не привыкать. На заводе она была непререкаемым литературным авторитетом, так как, в своё время её статья о полёте Гагарина в космос была напечатана в районной газете. А по возрасту, Ленина Карловна, запросто могла быть живым свидетелем не то, что полёта первого человека в космос, но и запуска воздушного шара братьями Монгольфьер. Поэтов и писателей заводского калибра, на своём веку, повидала не мало. Поэтому решила применить тактику «доступного объяснения»:
- Вот Вы Белкин кто? – строго спросила она.
- Ну, человек, – как то не уверенно ответил Николай.
- Я имею в виду - кто Вы по профессии?
- Слесарь- сборщик четвертого разряда.
- Вот, четвертого разряда! – обрадовалась Ленина Карловна.
- А какую операцию на конвейере Вы выполняете?
- Собираю гидравлическую систему! – гордо ответил Николай.
- Вот! А чем она заполняется? – развивала мысль Карловна.
- Маслом.
- Каким маслом?
- Гидравлическим маслом, - сказал Николай, и немного подумав, добавил:
- МГ-15-В.
- А если водой заполнить? – не унималась Карловна.
- Нельзя, зимой порвет.
- Так дайте же мне масла!
Николай внимательно посмотрел на редакторшу,  и подумал, что Ленина Карловна намекает на взятку. Видать и в поэзии без этого никак. Он стал лихорадочно вспоминать сколько стоит килограмм сливочного масла и литр подсолнечного.
- Вам сколько? - спросил он, тая надежду, что много не попросят.
- Чего сколько? – не поняла Ленина Карловна.
- Сколько масла хотите.
- Много хочу! В каждой строчке хочу! В каждом слове хочу! В букве каждой - оно должно быть! Это Ваше МГ-15-В! А вы меня своей водой рвёте! Пополам рвёте! – сказала страстно Карловна и опять закурила.
Николай с высоты своего, почти двухметрового роста, окинул взглядом редактора и подумал, что если надо, для заводской и всемирной поэзии, то он мог бы запросто порвать Карловну не только пополам но и на более мелкие запчасти.
  По оценивающему взгляду Николая, Карловна догадалась, что её понимают буквально, вовремя спохватилась, и перешла к «буквенному разбору»:
- Ну, вот смотрите, здесь:
“В конце второй смены по пальцам,
 Я бью молотком железным» - Вот зачем Вы это делаете?
- Что? – не понял Николай.
- Зачем Вы бьёте себя по пальцам? Вы это ещё Егору Петровичу в отделе охраны труда почитайте, что бы у него сразу второй инсульт, а Вам успех и признание – съязвила Карловна, и продолжила наступление:
- И почему молотком железным? Почему не киянкой?
- Киянкой не  складно, да и нет её у меня, она у столяров…
- А это:
 «Штуцером серебряным блистая,
  Заполняю бустер фрикциона»...
- А тут, что не так – искренне удивился Николай.
Ленина Карловна жестоко раздавила окурок в пепельнице, пытаясь вместе с ним затушить и своё  негодование. Поняв, что сегодня ничего объяснить не удастся, она применила тактику «забвения»:
- Белкин, Вам надо доработать немного.
- Ну конечно надо, перерыв сейчас закончится, и доработаю, – зло сказал Николай.
- Я имею ввиду – стихотворение своё доработать, оно ещё сыровато.
- Хорошо, подсушим! – сказал Николай, и, забрав тетрадный листок, вышел из кабинета.
   Придя домой, Николай прошел на кухню и поставил на стол бутылку водки.
Жена, хлопотавшая с ужином, спросила:
- С какого перепугу?
- Карловна сказала надо поработать.
- Ну, раз надо, давай поработаем – сказала жена и поставила на стол два стакана…