Клеопатра

Свет перекошен. Воздух выпит.
Припала ночь к сухим губам.
Любви царицы ждёт Египет,
Как предначертано рабам.
Моя любовь проклятьем, плетью,
Мужчинам, в коих свет потух,
И женщинам к тридцатилетью
В труде иссохшихся в старух.
Входя в тела, как в кожу иглы,
С бессилья злей и горячей,
Им не постичь, что я постигла
В труде и холоде ночей,
Когда в сомненья и смятенье,
Бросалась, как на остриё.
Я стала тем. Как оскорбленье
Существование моё.
Курятся смолы пряно-сладко.
Цари выходят из угла.
Искусству надо без остатка
Отдать себя. Я отдала.
Уходят звуки. Свет погашен,
Недогоревший до конца.
Продолговатый профиль страшен
Иссера-смуглого лица.
Воспоминанья входят тенью.
И в проявленьи и в крови,
Достигла мастерства в праленьи,
И гениальности в любви.
Любовь сильней и выше чувства,
Но это знаю я одна.
Она, как всякое искусство
Никем не познана до дна.
Лицо зажато меж  ладоней.
Куда девать, зачем таскать,
Чего ни Цезарь, ни Антоний
Во мне не смогут отыскать.
По капле цедят, по минуте
И блеск зрачков, и контур лба.
Одной не выжить в этой мути.
Цари прошли. Позвать раба.