опера

1.Театр разрушен внезапным созвучием сотканным из чистоты.
Лишь двое игравших в оркестре мерзкой оперы этой отказались играть,
Она – свою скорбь, а он – свою грязь, и родилось звучанье
Подобное первому свежему грому, первой траве, первой руке взятой в руку…
Как давно стоял в душах их этот мерзкий театр,
Где уменье скрыть грязь – свойство профессионала,
А пошлость – мерило тонкости чувств,
Где все певцы поют ложь, с полным участием и на родном языке,
Временами изысканно и сладко так, что хочется жить
В лабиринте сплетенном их голосами.
Театр, хор в котором – толпа, глупая и безучастная,
Поющая шепчущая или орущая лишь осуждение,
Где оркестр – сборище раненных: обманом презреньем и безразличием,
А дирижер – философ, изобретающий снова и снова лекарства
Что заглушают в нем совести гибнущей боль…

2. Мрачно? Нет, извини, в театре том вовсе не мрачно,
Там ярко, шикарно, там все сокрыто за всем, и все – иному порука,
Как и всегда в всякой лжи, как и всегда в оправдании всяком.
Грязь театра и боль есть, для каждого есть,
Но каждый здесь одинок в осознании своем – и молчит, и боится:
Сказать(чтоб не быть осужденным всеми и каждым из страха их потерять смысл дел),
Перестать(чтоб не быть выгнанным в тьму, чтобы иметь хоть какое-то дело,
ведь снаружи будет лишь он, а всякий в отдельности
– в сто раз страшнее чем вместе со всеми)
Измениться(ведь заглушат его, и поймут что он чувствует мерзость и доверят в следущем акте молчанье лишь, тишину крика на собою занятой площади полной людей)…

3. Что? Зрители кто? Зрители – бесы страхи и одиночества, зрители – темные ангелы,
Зрители – языки что распухли от лжи,…зал переполнен, зал рукоплещет каждому номеру,
Опера дорого стоит, каждому из певцов, артистов оркестра и просто рабочих
Оплачена жизнь и наполнена – товарами и суетой, весельем без края и без намордника.
Есть ли дьявол? – да, есть, он вечно занят, он пишет либретто и музыку лжи,
он всегда этим занят.
Есть ли Бог? – конечно, Он в зале, стоит – тихо, светло, как и вовеки
безбрежной любовию полон,
Он стоит у никем не видного выхода, ждет – взгляда тех кто ищет Его,
Тех, кто жаждет видеть Его в этом ужасе.
Говорят Его нет здесь ибо противно Ему? – не верь, глянь, вон Он,
Смотрит прямо в твои страх грязь и боль, тихо молит тебя чтоб ты сказал, перестал,изменился,
Лишь чуть-чуть передвинул сердце свое, уронил его с каря
стола, грязи, скорби, театра
В безбрежность Его любви и прощенья,
Лишь чуть-чуть передвинул музыку чтоб хотя б в этом дне от лжи,
в этом звуке от грязи избавиться,
Чтобы помог другому решиться и передвинуться, и полюбить и чистотой зазвучать…
И быть изгнанным вон из театра…

4. Театр разрушен. Дважды. В двух полюбивших сердцах.
Терпит дьявол убытки, он зол, его бой продолжается,
Пишутся грязь и ложь еще тоньше, еще изощренней, шикарней,
Еще тысячи, сотни тысяч театров есть у него…
А Бог за руки, словно венчая, выводит их, зазвучавших, в мир,
Благословляет и остается.
Ждать дальше нас, верить в нас, плакать о нас…