Я помню просветлённый лик отца

Я помню просветлённый лик отца
И слёзы провожавших до погоста.
Всё было просто, небывало просто
Той сложностью начала и конца,
Той истиной ухода и рожденья,
Минут смятенья и веков терпенья,
И Господа тернового венца.

Всё было просто искренностью дня,
Незавершённостью времён и судеб,
И верилось, что навсегда пребудут
Вода и воздух, небо и земля,
Что каждая весна – творенья чудо,
И жизни торжество подарит людям
Святая сила Божьего огня.

Был выткан январём узор домов,
И снова кружевной воздушной ранью
Растерянной зимы скользящей гранью
Просвечивали россыпи миров,
Как сквозь снега – рябины дерзкой
                гроздья,
И звали вдаль арктические звёзды
И тайны неоткрытых островов.

Наполненность высокой тишины,
Глубокого молчанья многогранность
И удивляла, и вселяла радость.
Мы наконец узнали, что равны,
И наслаждались правдой междустрочий,
Открытостью нелёгких многоточий,
И между нами жили наши сны.

В них было всё: церковный перезвон,
Язычество племён, огонь сражений,
Осмысленность имён, туман весенний
И дивный свет рождественских икон.
И оживала в палисаде верба.
И вдруг осталась вера, только вера
И Бога милосердная ладонь.