ощущения

         "— Я вначале сама не могла понять, зачем я это сделала. Только недавно, наконец, поняла, что от восторга перед жизнью… Понимаешь, Генри, вдруг я увидела, что жизнь очень exciting, и секс exciting, и музыка возбудительна, очень здорово жить… Я шла в тот вечер домой одна, я сказала: «Дэйв, не провожай меня». Его звали Дэйвид, бой-френда… И воздух так пах, и была весна, и пахли деревья, и даже моча, — Алис засмеялась, — моча вдоль тротуара на моей улице так пахла резко… Жизнью, Генри. Ну, я пришла домой и… сделала это. "

Э.Лимонов «Последние дни Супермена»


...Совершенно невыносимо выходить из метрополитена в шесть часов вечера, в понедельник... Люди. Да, снующие туда-сюда, с печатью нескончаемых забот на лице люди , даже не люди.., а серо-черные оболочки людей... Они вызывают невероятное раздражение в это не простое, вечернее время. Проникающая, кажется прямо под кожу, декабрьская метель, плевком в лицо встречает каждого, кто делает шаг из светящегося чрева метро, преодолев стеклянную преграду дверей.

   Она вытекла вместе с тягучим потоком пассажиров в недружелюбное пространство. Опустила голову, втянув ее в плечи, так что лицо спряталось за намотанном на шее шемагом по самые глаза, и не спеша побрела к толпящимся на остановке желтоглазым автобусам. Суета. Толкотня. Люди спешат домой, в привычную, квадратную неизбежность своих жилищ. Она, сама того не желая, постепенно срослась с этим городом, с биением его механического сердца, неотличимой тенью она стремилась поскорее преодолеть это суетящееся нечто, между выходом из метро и салоном автобуса... Но вот не задача, шнурок развязался и начал волочится по грязному месиву, в которое неизбежно превращается белоснежный небесный снег в городе. Выругнувшись себе под нос, она дошла до заплеванного парапета присела на него, завязала шнурок и закурила.

    Мысли.., они одолевали всегда в самый неудачный момент.., затягивали в свой хоровод, нелепые диалоги с теми, вросшими в сознание воспоминаниями, споры...голоса в голове перебивали друг друга...в какой-то момент она полностью выпала из этой бессмысленной реальности в свои многогранные миры... но...
 
    Звук! Внезапный, очень гармоничный звук вывел ее из лабиринтов размышлений. Она обернулась и... Среди неупорядоченного движения людских теней ее глаза наткнулись на стоящую фигуру. Мужчина средних лет, в черном пальто и дурацкой вязанный шапочке стоял осыпанный снегом и самозабвенно, едва касаясь, казалось, земли ногами играл на саксофоне... В этой метели, в этом нескончаемом людском потоке, он был единственным недвижимым явлением. Музыка... музыка заворачивала вокруг него пространство в замысловатые вихри и изгибы... и...через мгновение в этой точке вселенной остались только они – уличный музыкант, она и музыка.. все остальное покрылось пеленой тумана и перестало иметь какое-либо значение...
Сквозь дымчатую пелену звуков, люди перестали казаться такими уж неприятными... она окунулась в это невероятное свечение нот и гармоний. Всем своим великолепием заискрился метельный снег... Чуть левее от нее сверкал, и переливался разноцветными огоньками, подготовившийся к новогодним праздникам, торговый центр... правее взирал пустыми провалами оконных глазниц недоснесенный остов торгового павильона... и по середине всего этого звучала музыка Парижских улиц...
   
       Тонкой, еле заметной ниточкой...в душе поднималось, невероятное, щемящее чувство восторга от жизни. Настолько невероятного восторга.., что захотелось, чтобы сердце перестало биться. На таком моменте, становится просто необходимо, чтобы жизнь остановилась... Здесь, среди стремящейся в никуда толпы, заплеванного парапета, немыслимого снегопада... под проникающие в каждую клеточку звуки саксофона..., просто необходимо услышать последний такт своего сердца....