Игра на ставку

     Это случилось в годы моего студенчества. Я тогда получал повышенную стипендию сорок пять рублей, но денег всё равно не хватало, поэтому мы с однокашниками сколотили бригаду, и подрабатывали разгрузкой вагонов на продовольственной базе. В этот день мы разгрузили два вагона, и заработали по двадцать рублей каждый - немалые деньги по тем временам. Мой путь с базы домой лежал через лесопарк, в середине которого было расположено колесо обозрения, качели и другие аттракционы, а также кафе, где очень вкусно готовили цыплёнка табака. Поэтому, несмотря на удалённость, кафе никогда не пустовало. Я иногда заходил туда выпить чашечку кофе, но на этот раз зашёл конкретно поужинать, так как родители отдыхали в Крыму, а дома в холодильнике была пустынная зима.
     В этом кафе постоянно торчали два шахматиста - профессионала, готовых сыграть с любым желающим за небольшую сумму. И тот и другой были мне знакомы с Дворца пионеров, где мы вместе занимались в шахматном кружке. И хотя они были сильные перворазрядники, но оба были повержены мной в турнире, где я выполнил норматив Кандидата в Мастера спорта СССР. Обыграв тогда всех соперников, я – девятилетний мальчишка, потерял интерес к игре и прекратил занятие шахматами. С тех пор прошло много лет, но думаю, и сейчас я играл посильнее, чем они. Они об этом знали, и меня никогда не задевали, а я их взаимно. Между нами существовало, как бы негласно статус-кво. Клиентуру у них я не отбивал, более того, однажды они сами попросили меня сыграть с одним из клиентов кафе, который им надоел хуже горькой редьки.
     Я занял свободный столик на два места у окна, сделал заказ, и, ожидая его, глазел по сторонам. В это время в кафе вошёл невысокий худощавый мужчина лет тридцати пяти, с взлохмаченной, творческой причёской. Завсегдатаи за глаза называли его изобретатель. Поговаривали, что он им был в действительности, и за свои изобретения имел неплохие гонорары. Я видел его несколько раз, но знаком с ним не был. Он огляделся, увидев меня, стремительно направился к моему столику, уселся напротив, положив шахматы на столик, и предложил:
- Сыграем партию?
- Не получится, я не играю в шахматы, - возразил я.
- Как не играете? Мне сказали, вы сильный игрок, - и он вопросительно поглядел на меня.
- Кто вам сказал такую чушь? – спросил я, и изобретатель жестом показал, в сторону одного из моих знакомых. Тут до меня дошло, это именно тот человек, который их так достал, что они попросили меня сыграть с ним. Изобретатель между тем продолжил:
- Я играю быстро, соглашайтесь! – и я согласился, но тут принесли мой заказ:
- Извините, мне нужно поужинать. - Мой собеседник пожелал мне приятного аппетита и вышел из кафе перекурить. Цыплёнок табака был изумительно вкусен, кофе отменным, а, скорее всего, я был очень голоден. Когда официантка убрала со стола, мой соперник вернулся, мы расставили фигуры, он и говорит:
- Знаете, я играю только на ставку, если не на деньги, то у меня интерес к партии пропадает. Сыграем по 5 рублей?
Сумма была не маленькая, она «весила» две порции цыплят табака. Однако уйти в кусты уже было неудобно, и я согласился. К нашему столику уже подсели зеваки в ожидании предстоящей баталии.
 - Но вот ещё что, - продолжил мой соперник:
- Поскольку вы очень сильный игрок, моё условие: я играю белыми фигурами, и вы даёте мне фору – пешку f7.
Психологический трюк моего партнёра вновь оправдался, а поскольку мне не хотелось проявлять малодушие, то пришлось согласиться. Началась игра, и мне стало ясно: соперник был неплохим тактиком, но стратегом - никаким.
     Когда я выиграл, он предложил:
- Сыграем по10 рублей?
Я, честно говоря, был не прочь иметь синицу в руках, но мне стало неловко, надо же дать возможность человеку отыграться. Но когда мой противник вновь проиграл и предложил сыграть по 25 рублей, я понял, что он бьёт на моё честолюбие, сообразив, что я не из тех, кто убегает с добычей под мышкой. Он, видимо, надеялся, что рано или поздно всё же обыграет меня, и сможет ухмыльнуться, снисходительно похлопать меня по плечу и уйти  в отличном  настроении. Увеличивая ставку, он, думаю, полагал, что это снизит качество моей игры. Другими словами, меня забьёт мандраж. Я выиграл эту партию, а за ней и следующую – по 50 рублей. Выигрыш приятно оттягивал мой карман.
- Давайте, закончим на этом? – предложил я.
- Как это закончим? Играем на все деньги! – буквально закричал он.
     К этому времени мы были окружены плотной толпой посетителей кафе, почти все устремились к сенсационному поединку. За первым образовался второй ряд болельщиков, взгромоздившихся на подставленные стулья. Изобретатель испытующе посмотрел мне в глаза, в которых было нечто гипнотизирующее, в них как бы читалось:
- Сейчас ты проиграешь!
Я спокойно выдержал его взгляд и сказал:
- Хорошо, но эта партия будет последней.
Затем, вынув из кармана сто рублей, обратился к сопернику:
- Покажите и вы, что у вас есть, чем заплатить ставку.
Изобретатель достал сторублёвую купюру и начал торопливо расставлять фигуры.          Замерли зрители, двести рублей по тем временам были значительной суммой, на которую можно было купить холодильник общим объёмом 230 литров. Началась партия в мертвой тишине, нарушаемой только звуком передвигаемых фигур и нервным покашливанием соперника. На сей раз, он играл гораздо собраннее, вероятно, на пределе своих возможностей. Он сравнительно неплохо вышел из дебюта, мне же удалось чуть гармоничнее расположить свои фигуры. Но примечательно то, что именно дача вперёд пешки f7 оказала сопернику медвежью услугу, так как королевская ладья чёрных завладела вертикалью «f» совершенно бесплатно. Своим очередным ходом противник переместил ферзя на ферзевый фланг, нападая на пешку. Ход вроде бы неплохой, но абсолютно алогичный, поскольку большинство фигур чёрных нацелены на белого короля. Нельзя ли наказать соперника за опрометчивый ход? И… внезапно меня озарило: я увидел выигрывающую комбинацию! Ещё раз, пробежав цепочку форсированных ходов, убедился – удовлетворительной защиты у белых нет!  Когда я сделал ход, мой соперник громко икнул и ошеломлённо уставился на доску. На вертикали «f» взорвалась бомба, спасти партию было уже невозможно, через восемь ходов он получил мат. Застыв, как изваяние, изобретатель отрешённо взирал на заключительную позицию. Чтобы вывести его из оцепенения, я счёл уместным вежливо заметить:
- Вам мат, маэстро!
Облегчённо вздохнули присутствующие, раздались возгласы восторга, кто-то попробовал зааплодировать, а мой побледневший соперник машинально продолжал расставлять фигуры в исходное положение.
- Партия по уговору была последней, продолжения не будет, - сказал я.
Огорчённый соперник рассчитался со мной, и когда мы вышли, официанты погасили огни. А для меня эта партия навсегда осталась в памяти потому, что не каждый день удаётся одерживать решающие победы каскадом жертвоприношений своих фигур. Больше в шахматы на деньги я никогда не играл.

1969 сентябрь