Сны Чингисхана

В моей Монголии дождь, и тучи, на троне морось, роса тумана. И утро ночи не стало лучше, душа блуждает в стенах обмана, что вырастают из дёсен будней. И остро точеными клыками вскрывают больно подбрюшья судеб, того, кто рядом, и кто не с нами…
А ночью снились костры похода, стальной змеёй извивалось войско. Пылал в полнеба огонь восхода, и вместе с ним догорали доски на крышах крепости покоренной. Охра стекала с клинков и копей. Победой славною окрыленный...
…проснулся. Дни вереницей копий бегут, шуршат, близнецы друг друга, бурлят, торопятся, словно черти, что красным мелом границы круга на белом кафеле тонко чертят. А мне бы вырваться за пределы, стрелой стремительной и звенящей. Пронзая время, вонзиться смело, оставив хлопоты в настоящем, во сны, где я на коне и в шлеме (и щёк моих не касалась бритва), вздымаю меч наравне со всеми, и устремляюсь в пучину битвы, победным кличем презрев молчанье…
Кипели в ярости змеи-вены…
Опустошали свои колчаны, наполнив воздух густым гуденьем, ордынцы-лучники по приказу, смертельно жалили шершни-стрелы… Гортанно вслух высекая фразы, на карте мира чертил пределы своей империи необъятной - от океана до океана…
Но возвращался к утру обратно…
Туда, где нежно сшивает раны, губами чуткими та, живая, что лечит душу от шрамов рваных, и ночью гладит, любви желая, лицо уставшего Чингисхана.