О Федоте-стрельце, русском человеке, в двадцать пе

МолодЕц и удалец,
От царей устав вконец,
В двадцать первый век свалился
С облаков Федот-стрелец.

И дивится наш Федот.
И закрыть не может рот.
То башку слегка почешет,
То глаза чуток протрёт.

Чё ишо за чудеса?
Избы лезут в небеса!
От таких домов-громадин
Дыбом встали волоса!

Табуны машин гоняют,
Человека вытесняют.
Да они, заразы ети,
Так гудят, чадят,  воняют!

А народу просто тьма!
И повсюду - кутерьма!
Как земля их только носит?
Трудно бедной ей весьма!

Но решил наш Федот не тужить, а пробовать здеся пожить.  И судьбу свою кляня, прожил тут ужо три дня.  Задумал  стать Федя бойцом, пойти по контракту стрельцом. Но ждала здесь Федота только грузчика работа.  Вот пришёл он с работы в небоскрёб. В затылке поскрёб. Пошвыркал кипяточку и стал смотреть в одну точку. Жисть его невесела. За мыслёй мысля пошла…

Энто что за недотёпы
Завели в России шопы?
Как попался  русский дух
В сети крепкие Европы?!

За царей здесь – прызиденты.
Посетители - «клюенты»!
И клюентам всем лапшу
Дюже вешают кол центры -

(Я в их как-то заходил).
Кто кол центров наплодил?!
Наш бы царь за слово токмо
Сразу б на кол посадил!

Сила жизни здеся - тонус.
А награда у их - бонус!
Я от энтих чуждых слов
И умом, чай, скоро тронусь.

Ну, час от часу не легше!
Думай, Федя, думай крепше:
Кто такие сканыр,  скайб?
Что за зверь такой рысэпшэн?

Завезли сюды откуля
Самовар дерьмовый - куляр?
Его просишь чай налить -
Но тебе оттуля - дуля!

От рекламы всё пестрит.
Улицу назвали «стрыт».
Сходишь в лавку-супырмаркит, -
Начинается гастрыт.

Дребедень там продают.
Мырчиндайсиры снуют.
И во всей огромной лавке
Имиш бреда создают.

Напускают слов дурман,
Прикрывают свой обман.
Вытрясти у их задача
у клюента весь карман.

Ненасытный банк «Деньков»
Рыщет-свищет дураков.
Взял крыдит и враз забился
Мухой в лапах пауков.

Всюду и другие банки
Ставят хитрые приманки.
К ним попал, остался сразу
Без штанов и без ушанки.

Курят, водку пьют девчонки.
Ходют в джинсах и в юбчонках.
Срамота! Их вид и мат
У меня сидят в печёнках.

Их, раскрашенных, боюся.
Их бесстыдству я дивлюся.
Так скучаю без тебя
Тута, милая Маруся?!

Здесь какой-то олигарх
Богатее, чем монарх.
Воротила щас почётней,
Чем когда-то патриарх.

Думцы здесь озорничают.
То дерутся, то скучают.
Огромадную за лень
Все зряплату получают.

Ими ни один вопрос
Не решается всурьёз.
Вся Расея голодает.
А у их живот отрос.

Песня тут нехороша!
Наших песен – ни шиша!
Под заморские их песни
Дрыхнет русская душа!

Можа в нашу Русь шпиёны
Наползли, как скорпиёны?
И повсюду тихой сапой
Втюрили свои законы?

Здесь давно никто не сеет,
Не молотит, и не веет.
И скажу я, братцы, вам:
Это вовсе не Расея!

Кончили по-русски жить,
Русской грамоте учить.
Я нашёл, Чего в Расее
Вообче  Не Может Быть.

  Сидит Федот на сотом этаже. Ночь давно пришла уже. Кумекает Федя. Репу чешет. Слушает, что телевизор брешет.  И противится горькой судьбе. Говорит  вдруг, решивши, себе:

«Жить тут больше не хочу.
Бремя мне не по плечу.
Лучше  я в свою эпоху
Побыстрее полечу!