Синее-синее...

Я как будто бы снова смотрю, как ты спишь,
Как запутались сны в слишком длинных ресницах…
Обнимаю тебя. А меня – только тишь
Длинной комнаты... Тени на призрачных лицах.
За твоими ресницами море и мгла
Предрассветного неба, все синее-синее…
Я бы вечность, наверно, лежать так могла,
Цепенея от мысли, какой ты красивый!..
Ты не мой и, конечно, не будешь потом,
Я лишь здесь и сейчас безраздельно царица:
Упиваясь украдкой спокойным теплом,
Представляю тот мир, что сейчас тебе снится…
Там, наверное, море качает китов
И дельфинов на гребнях прозрачных и пенных,
Где-то медленно в небе скользит самолет,
Словно птица, на крыльях железных и белых…
Там прекрасные, чистые чьи-то глаза,
Ты влюблен в них давно и, мне кажется, сильно,
Их нельзя позабыть. Им нельзя отказать.
И лишь эти глаза в синем мире не синие…

Мне так хочется снова вернуться туда,
В эту комнату, в ночь, в полусонную дымку…
Но я боли боюсь – мне хватило тогда.
Между нами все так же стоит невидимка.
Мы невольно в плену у своих прошлых дней,
Хоть нарочно не строили стен и барьеров:
С прежней жизнью прощаясь, мы помним о ней,
О любви самой светлой, наивной и первой.
Мне все кажется, только ты взгляд отведешь,
Что, ко мне обращаясь, ее ждешь ответа.
Будто ищешь ее, да никак не найдешь
Среди женщин, укутанных мехом и фетром.
Будто, утром проснувшись, ты снова один,
Хоть с тобой накануне вдвоем засыпали.
Я так жду твоей нежности! – ты нелюдим…
Но моя ли вина? Виновата ли та ли?

Нет, тебе не в упрек, не в укор эти строки.
Я, любя каждый миг, ни о чем не жалею.
Просто... рядом с тобой я вдвойне одинока,
Пока ты и душою, и мыслями с нею…