Давно, в мою эпоху кабаков...

Давно, в мою эпоху кабаков,
Я говорю, ничуть не притворяясь,
Повздорил я с одним из выпивох,
Что, дескать, «на жену его я пялюсь».

Схватив меня за белый воротник,
Изрядно пьян и лют в своей обиде,
Он пробухтел, едва понятно: «Выйдем?»
Ну вот, подумал я, настал сей миг.

Пока он сзади полз, я закурил.
Тихи и милы вечера Восточки!..
«Ну чё, до баб чужих, гляжу, охочь ты?»
Он буркнул, сжав опять мой воротник.

Ответил я: «Вы не несите хрень!
Оставьте пыл, мне не в чем извиняться.
Не мудрено, баранами бодаться.
Но если жаждете вы сатисфакций, -
Согласен! Предлагаю вам дуэль».

«Ну прямо, сука, Пушкин и Дантес»,
Подумал я, почив в себе гусара.
Я понимал, в глазах его я – даун.
Но таяла его, всё ж, «бычья» спесь.

«О нас не будет говорить Париж,
К несчастью! нет мушкетов, как когда-то…»
Настаивал я, «взяв его на взгляде». 
«…Стреляемся, любезный, на «пневматах,
Мазила будет жить… без глаза лишь».

Какой же псих я был в его глазах!..
Он стал вдруг как-то малость кособочить.
«Б**, видел я придурков…», он сказал,
Уже трезвее, и поплёлся в зал.
А я, любя весь мир, дышал Восточкой.

Легко в себе мужчину зачеркнуть…
Не важно - как! И не отвага - драться.
Попробуйте за женщину рискнуть
Своею жизнью (глазом)… С миром, братцы!

                17/Х, 16 г.