Побег

В коридоре ни звука. Здесь даже часы молчат и бывают сподручны всего лишь два раза за день. Потому я пою для знакомого палача, наблюдая за ним из-за кованых перекладин. Молчаливый такой. Я не видел его лицо. Вот сижу и гадаю, кто прячется там, под маской. Он забавный. Не скажешь, что мучает подлецов. Хоть убейте, но я не смотрю на него с опаской.

Развлекаю себя, как могу. Например, по утрам появляются тени решеток — восходные вестники. Правда, быстро наскучило: все же игра не игра, если знаешь простую уловку, чтоб выиграли крестики.

За окном по мощеной дороге летит экипаж… В коридоре ни звука, и слышно, как стонут колеса.

— Эй, палач! Дорогой, одолжишь мне простой карандаш?
— Ты единственный смертник, который о чем-либо просит.
— И бумажный листок!
— Много хочешь. Ну ладно, держи. Все равно канцелярским набором не спилишь решетки…

Никудышный я узник: бумага да карандаши... Я, должно быть, кажусь палачу подозрительно кротким.

Принимаю дары. Карандаш по бумаге бежит…

Через час я миную бульвар и дышу полной грудью. А палач говорил, мол, бумага да карандаши проиграют в неравном бою металлическим прутьям! Я миную бульвар, избегая людей и дома, без тугих кандалов, на ходу разрывая рубашку. Все же главное в жизни — поддерживать ясность ума и пытливую душу все время держать нараспашку! Я бегу вдоль домов, впереди — розовеющий бор… Там охрана, небось, наблюдает с глазами навыкат: вот каков господин Теодор!..

— Господин Теодор! Время казни пришло. Отложите листок и на выход.