***

23-1
На лужах лед. В лесу обрывки снега
Неспешная весна вползает в окоём
А мы рулим на юг. Садов цветущих нега
Зовёт, зовёт, зовёт. За ней летим вдвоём.

Не спешка нас несет – весна владеет нами
Не солнце щёки жжет – а взглядов каждый пас
Хоть ветер сыпет грязь, хоть снег в лесу не тает
Безбрежная весна заполонила нас.

Вишневый сад к чему, когда глаза без дна,
А небо и земля твое дыханье слышат?
Но мы спешим на юг, где спелая весна
Уже играет лепестками вишен.

Вперед! Среди садов мы раскидаем дни.
Вишневый океан стократ усилит чувства.
А  если вдруг найдем лишь старых вишен пни
Бурлящий наш ручей не переменит русла

Да, в глубине ручья мы не находим сна.
Да, нас несет поток. Да, мы стекаем к югу.
Да, чувствами рулит безумная весна.
Пусть эти сотни  да  судьбою нашей будут!

23-2
Тиха весна и словно осторожна
Её волна ещё не разрослась.
Лед на ручье, в снегу осин подножья,
Дорогу буйно обложила грязь.

Весенних песен нет  в календаре
Но есть места,  где их звучанье звонко
Вот мать и мачеха на солнечном бугре
Звенит следами  солнечных осколков

Бугор прогрелся ровно на чуть-чуть
С ним сила мать и мачехи воспряла.
Пусть снег и грязь, но всё ж весна взыграла.
Цветами желтыми свой отмечая путь.

Ещё не тает полуснежный сор.
Но рядом с ним наращивают соло
Снегов и льда перекрывая хор
Частушки мать и мачехи весёлой.

23-3
Уйдем. Уйдем -  останутся слова
Они туда дойдут, куда нам не  добраться.
В края, где времени   воздвигнется стена
Где всё  вещественное склонно рассосаться

Там  умники посмеют толковать
Что мы на самом деле говорили
Как надо наши хохмы понимать
Про что молчали и кого любили

Слова. Слова. В них истины следы
Мы не найдем, мы только их посеем
И чем  небрежней сев закончим мы
Тем значимее выглядеть сумеем

23-4
Есть множество вещей неинтересных
Чье обаяние ужасно скоротечно
Лишь эти вещи порождают тесность
Их задвигают, иногда навечно

Есть множество людей неинтересных
Пусть значимых в моменте настоящем
Их шуток соль, а также взглядов пресность
Не приглашают видеться почаще.

В компании, где спора бьет волна
Вдруг ощутив свою непродуктивность
Накрыться шляпой и заснуть сполна
Ход честный, но, что  ясно,  не спортивный.

И в этом кайф – как вещь задвинуть страх
Среди чинов и лиц неинтересных
Чины отметят сон твой неуместный
Но свойство честности – не думать о чинах.

23-5
Кладбищенский мудрец открыл мне тайну счастья:
Жить надо только там, где нету сторожей
Решив счастливым стать, пусть даже лишь отчасти
Я стал искать страну решимости моей.

Блуждал я много лет, мечтая и горюя
Но поиск мало дал для торжества мечты
Я так искал места, где люди не воруют
Нашёл же я края тотальной  нищеты.

Так где же я разбил счастливую идею
Не понял мудреца,  иль слушал не того?
Не слушай никого! Себе  ИЗВОЛЬ ПОВЕРИТЬ !
Вот тихая мораль  исканья моего.

24-1
Смешные люди бродят у вокзала
Они хотят уехать в никуда.
Конца пути не зная никогда
Пускаясь в путь они смеются мало.

Уже спешат. Там точно будет лучше!
Сколачивают сборный коллектив.
И бьют в плечо – да ты не пей, ты слушай1
Поедем… чо там… кто нам запретит.

Перекати-народ наращивает резвость
Он столько раз на свете испытал
Пинки судьбы и горестей болезность
Но над   судьбой смеяться не устал.

Смешить других он не пойдет сейчас
Быть для других смешным не научился
Смеша толпу, он ценит только час,
В котором у вокзала очутился

24-2
Есть  в мире только три предмета описаний:
-описывать себя,
-описывать других,
-описывать твое влекущее дыханье
Залогом, что тобой задышит каждый миг.

Описывать себя не сложно и приятно,
Особенно когда не лезешь в глубину.
А прочих описать на раз и многократно
Нет никаких проблем, но, в общем, ни к чему.

Описывать тебя – загадочная тема
Не объяснит никто  - здесь можно ль точным быть.
И не поймешь,  с чего так тянет непременно
С наброском глаз твоих неразлученным жить.

24-3
Привычная тоска аэродромов
Где вечно ждешь. Но всё же улетаешь
Похожа на тоску родного дома,
Который с малолетства надоел
Но кров родительский ты все же навещаешь

Наверчивая верст стотысячную ленту
Откроешь истину – там,  в мысленной  дали
Как капля конденсата на стекле
Сверкнет тоска  предчувствия  момента
Родительской уступчивой любви.

И будет прошлое слегка напоминать
Осадками любви, не знающей законов
Мятежной молодости смутноватый хмель
Способный вдруг наслать
Уснувшую тоску, тоску аэродромов

24-4
В маленьком городе быть архитектором сложно.
Мало заказчиков, много нелепых проблем
То чертежи истолкуют (вот черти) опять удивительно ложно
То в штукатурку (вот гады) не тот замешают пигмент

В чистой душе из проблем вылупляются споры
Где закрепить неуемных фантазий пунктир?
То ли считать вечным стойбищем маленький город
То ли проектов еще далеко-далеко не построенный мир.

В этих вопросах ответ – не догадка, а скрытая драма.
Дело не в фактах, а в тонких  движениях век
Смотришь назад – там привычный салат  до последнего грамма
Смотришь вперед – видишь город, но город, которого нет

24-5
Меня спросили –
Ты куда летал?
Чего болтался, женщин беспокоя?
И грязи на ботинки натоптал.
Мы видели, как ты ее сгребал
Какой-то щепкой  на задах помоек.

- После дождя грязюкой удивить
Подайте  новость мне повеселее
Ведь  я живу,  как и желаю жить –
И за помойкой слушал свиристелей.

Я их  прилет услышал за окном
Как новый звук, невероятно свежий.
Я их в окно увидел как фантом,
Взломавший звуком городскую нежить

Природный звук – не пение, не свист,
А струйка взрывов бархатистой трели .
Я вниз летел как в Альпах слаломист -
На финише толпились свиристели

Конечно, двор наш грязен по весне
За зиму в хлам его колёсами разбили.
Но к птицам двор пристроился вполне
Я подбежал – они кусты сменили
И сели рядом, раскатив поток
Сезонных обольстительных романсов
В стволах сиреней разгоняя сок
И мне разгула расширяя шансы.
Вот точно-точно, расширяя шансы.

Возможно, я их всё-таки спугнул
Они снеслись в спиральном пируэте
И покатил в душе моей разгул,
Я пьян и горд  уж как разгулом этим
А вы спросили – я куда летал,
Чего болтался! Женщины боятся!
Мне свиристели бросили запал
И я взорвусь.
Весной пора взрываться.

26-1
Вчера был день плохой
Сегодня день пугает
Вчера был ветер злой
И туч дождливых стая
А нынче тихий день
Но в небе беспокойном
За тень  свивают тень
Угрюмые  колонны

Швыряя вдоль дорог
Пласты кудлатой  стали
Пугая тех, кто смог
Искать  другие дали
День гавкает – не сметь!
Нет силы против лома
Пугает день – сидеть!
Не выходить из дома.

Но нас не тормозит
Хмарь облачного круга
Мы не глядим в зенит
Мы смотрим друг на друга

Барометр подсказал –
Запал у туч уходит
Пугал нас день пугал –
Страшилка не выходит.
Циклон вчера загас –
Настанет перемена
Всё лучшее у нас
Случится непременно
Распад  усталых туч
Широкий свет разбудит
Ну, а вечерний луч –
Он непременно будет.

26-2
Какой-то мужичок создал один предмет
(здесь главное – что мужичок скончался)
Предмет сейчас – шедевр известных лет
Как горд музей, кому шедевр достался!

Теперь всем ясно, как предмет пригож
Он эталон всемирного размаха
А мужичок был пьяница и бомж,
(Оставивший семью  за гранью  краха),

Над серым бытием  воздвигся  он
И стал венцом космического взлета.
Кто ж мужичка сочтет за эталон?
Тьфу-тьфу на мужичка., хоть велика работа.

26-3
Я вышел в белый свет и в нем я ощутил
Прошедшего дождя пронзительную свежесть
Наброски золота – где чаще, где пореже
Полузакатный  луч на облака  пролил.

Вот, к сумеркам иссяк протяжный дождепад
Стволы усталых ив стемнели и набрякли
Игрунчик-ветерок сбивает невпопад
С промоченных ветвей оставшиеся капли

Вот,  вспряла чистота, короткая как вздох
Над мокрою землей закатный свет играет
И этот белый свет  (еще он не просох)
Приход роскошных дней  уж точно обещает

26-4
Природа чуть оттаяла, казалось
И снова снег, за ним поток тепла
Снег стаял в миг, но влага не впиталась
Поля, колдобины и  чащи  залила.
Как будто дождь хлестал десяток суток.
Теперь понятна горечь мерзлоты
Как стылость горечи она скрывает тупо
Отстоя прошлого  замерзшие  черты

Сеть зимних дерзостей в окрестности упала –
Не только холод в глубине  земли
Не только ветер, схлынувший с Ямала
Но холод памяти о холоде  зимы
Как с горя нас морозит непогода
Мутнеет взгляд, весь облик исказив,
И лишь потом заплещет как свобода
Рыданий очистительный прорыв.

26-5
Есть видимая простота грозы
Где неизвестностей природа натолкала.
Ненастья нарастающий призыв
Яснее неизбежного скандала

Лохматый дождевой карниз
Тянущий дробные раскаты
Задолго  выявит каприз
Когда толпою бесноватой
Все сто напастей рухнут вниз.

В грозе домашней тот же ход
Простой как гром, но всё ж неймется
Душа зудит, ещё вот-вот
Чуток ещё, быть может  рассосётся?

Ведь все напасти так легко расстроить
Нежданной радугой поднявшись над грозою

Эй! Радуга, но где твой   цвет – любить
цвет -  жить мечтой, где тихий цвет покоя?
Где силы, чтоб на части разломить
разломанное заново сложить
И над грозою радугу построить?

Всего лишь надо разломить скандал.
Когда он кровенит и набухает
Но, только,
                если радуги запал
Горит как в первый раз и все ещё взрывает.