Мне б успеть рассказать о тревогах опавшего сада

В самый страшный момент  как спасение нам и отрада,
Только терний и крест наш девиз и удел, и награда,
Мне б успеть рассказать о тревогах опавшего сада,
Поцелуй меня, время, улыбкой весеннего взгляда.

Заражённой прицелом, поделенной нацело осторожно ступай на бордюр,
Туда - сюда находки и потери пристанище надежды и тоски,
Упивайся свободой, а от жизни убогой принимай килограммы микстур,
В нём откровенно шатаются сны: бродят бывалые буки и веди.

В тихом  моём   в позолоченном осенью граде,
Жизнь проходит тугими завесами,
Цветом меняясь, тропинка смиряется с долгой ходьбой,
Но даже в эти моменты в нём не поселяется страх.

Хор в небе журавлиный курлычет - едва различим,
Добавь на холст забвенья тину и постылости ручей,
Как ветви сгибаются болью, под тяжестью дней,
И ночью светло тебе так, что не нужно огней.

Повсюду  склепы распятия и всадники на легкокрылых конях,
Но то, что нас сейчас разъединяет, и всё, казалось, нам принадлежит,
Я, лишь пастух одиночества, я, лишь надежда и страх,
Все мы в кольце небесном  обручальном в звёздном  свечении орбит.

Я слышал обрывки крика, и видел обрывки взгляда,
 я шёл так долго, падал и вставал,
Там быстро весна забывается, в воздухе пахнет зимой,
Не всё объемлет опыт человечий, не отразит в стекле своих зеркал,
Вся жизнь - из наливки вишнёвой, сбродила в полынный настой.