Молитва

Фонари и луна ткут по стенам то бязь, то ситцы.
Целовать в глаза, в середину груди, в ключицы…
И страшней и святей ничего не могло случиться —
Будто выжить в самой кровавой из катастроф.
Завести кота, а может быть, канареек,
Вечерами ядерных зим согреваться у батареи,
А когда и она, горемычная, не согреет,
Греть друг друга только дыханьем — и выжить вновь.

Каждой клеточкой чуять, как горячо и гулко
Дребезжанием нас зазывает кухня на кофе с булкой,
Как корицей и перцем пахнет уютный бункер,
Как маячит за окнами город из темноты
Нам, в покоцанном кресле разнеженным по-тюленьи…
А потом полюбить тебя уже во втором колене,
А потом и во внуках твои узнавать черты.

Наблюдать с балкона, как мимо идут трамваи,
Подступает туча, тяжёлая, грозовая,
И секундная стрелка спокойнее отбивает
Ход часов на семи ветрах до семи утра.
Я совсем по-другому теперь полнокровная, я — живая.
Прикасаясь к тебе, я медленно забываю,
Как щекотно закрылась последняя чёрная ножевая,
Как на месте её рассосался белёсый шрам.

Коркой хлеба делить и радости, и печали,
Ничего не искать ночами (которые чами-чами),
Просто руки раскинуть — и плыть, не боясь причалить,
Без подводных камней и мин.
Так в любом порту пускай нас запомнят, нездешних, пришлых —
Непонятных… неопалимо любящих.
Ныне, присно
И во веки веков.

Аминь.