Один рассвет

Ещё один рассвет, окрасил небо золота лучами.
Толопа готова, ждёт! На площади. Единна верой и умами.
Сегодня - праздник! Божий Суд свершится!
Дочь Дьявола! Пред Очи Господа, изволит заявится!
И в ожидании суда, над грязной еретичкой ,
Беснуится молва. Случаются порой, и стычки:
- Она, безбожная, - кормилица одна кричала:
- Младенца, в жертву Сатане! На чёрном алтаре заклала!
- Бесстыжая! - ей вторит древняя старуха:
- Свела в могилу сына моего! Греховница и шлюха!
- Да, что там шлюха? - вдова одна сказала:
- Блудница подлая, она, костра мерзавке мало!
Чуть поодаль, мясник с паромщиком , как псы сцепились,
В кругу людском, бранились, тузили друга дружку и возились.
Один плебей пытался доказать другому:
"Колдунья принесла несчастье, его дому!"
Второй же, не сдавался и орал:
"Что, первым! От ведьмачки пострадал!"
Людей орава, ожидая развлеченья,
забыла слова: "Милосердие" значенье.
Лишь двое, наблюдая это действо.
Молчали, сидя по соседству.
На арке кафедрального собора, сидели, вниз смотрели, двое.
Один, весь в белом - первозданный снег.
Другой - чернее ночи! Первородный Грех.
Молчали, в горести, друг друга понимая.
Молчали, в ярости! Но, только наблюдали!
 
- Ещё один рассвет, последний в моёй жизни.
Колокола зовут к заутренне , как к тризне.-
И сердце замирает, чуть дыша.
Со страхом ожидая палача.
-Как страшно!!! Боже! Как мне страшно!
Но молча внемлют, стены старой башни.
- Не понимаю!? За грехи какие?
Меня пытали? Жгли железом? Били?
 
Баюкая, в углу, истерзанные руки,
Не полностью ещё, придя в себя,
Каким-то чудом пережив все муки.
Прощалась с жизнью, бедное дитя.
Ей было отроду - пятнадцать вёсен,
Красива, и не по годам умна,
Злой рок, её в темницу бросил,
Людская похоть, зависть, и хула.
Ей не простили непохожесть,
Несерость мыслей, - карих глаз,
Отказом уязвила, чью-то гордость.
И вот! Расплата за отказ:
 
Распущены змеёй, отравленные сплетни.
О колдовских её делах,
И палачи вымачивают плети.
Злость, ненависть кипят в людских умах.
 
Святая Инквизиция на страже,
Хранит овец, от ереси и скверны,
И обмануть её, - не стоит думать даже,
Изобличить отступника, есть способ верный
Отцы святые, столь поднаторели,
Заблудших, в царство божье возвращать.
Во Славу Веры! В пыточных потели.
Что б было, за что грешников прощать
 
Суд скорым был, - она во всём созналась,
Упорствовать на дыбе !? Смысла нет.
В темнице, под замком, одна осталась.
Ждать свой последний, избавительный рассвет.
 
На площади: толпа - угомонилась.
Унялись склоки. Все устали, - ждут.
Ворота скрипнули... и нехотя открылись,
Визг! тишину порвал: - Визут! ВиЗут!! ВииЗуууТ!!!
Сподобившись тысячеглавой гидре,
В плевки и оскорбленья сцеживая яд,
В борьбе за место : - "где получше видно!"
Средь бела дня, устроили - кромешный ад!
 
За этим буйством , двое наблюдали,
Не в силах скрыть брезгливости печать.
И в скорби , молчаливой, ожидали,
Когда придёт момент - своё забрать.
 
Огонь взметнулся хищной птицей,
Рвал плоть, и площадь диким воем оглашал.
В звериные оскалы, превращались лица,
Всех тех, кто за сожженьем наблюдал.
Но, тварям, не дано было узнать,
как Тень и Свет, с вершин собора ринулись к костру.
Спешили братья, душу светлую забрать,
и отнести на утешение к Отцу.
 
Забрали. Обласкали. Взмыли вверх.
Лишь на последок, стадо, взглядом одарили.
- Ты всех запомнил, брат?
- Не сомневайся. Всех ......
Увы! Ещё не раз они крыла огнём палили