Привидение

Мой друг! Не бойся! Твоё имя
Я здесь огласке не предам.
Тебя насмешками лихими
Народу я терзать не дам.

Но всё же не могу я, братцы,
Не в силах утаить рассказ.
В часы заката искупаться
Решил приятель как-то раз.

И освежился. Но на глотку
Он слабоват, однако, был.
Он захватил поллитра водки,
И накупавшись, всю распил.

Уснул, напитком разморённый
В тени он ивовых кустов.
Проснулся, очень удивлённый:
Одежды нет. И нет трусов!

Кто это сделал – неизвестно.
А ночь уже. Вот так дела!
Домой идти как, интересно?
Ведь он в чём мама родила!

"Кто сотворил такое дело,
И пьяного, раздел меня?!"
У дома ближнего висела
Там на верёвке простыня.

Как вор (а кто же?) он пригнулся,
Туда тихонько подошёл.
И в простыню ту завернулся.
Еще не протрезвев, пошёл...

Он брёл, топча ногами грядки.
Гуляку пробирала дрожь.
И вот он возле танцплощадки,
Где веселилась молодёжь.

А там – кто трезв, кто лишь немного,
А кто, как он, и вовсе вдрызг.
Такая поднялась тревога!
Девичий уши режет визг!

Все растерялись. Все в смятенье.
Через соседний огород
На танцплощадку привиденье
Похоже, от кладбища прёт!

А он, напуган этим криком,
(Ужасен визга девок шквал!)
Еще хмельной, сам в страхе диком
Как заяц, резво побежал.

По улице ночной несётся.
Не видно в окнах ни огня.
И словно белый саван, вьётся
На нём по ветру простыня.

В одной там старенькой избушке
В ту ночь сидела у окна
Сектанка ярая, старушка,
Томясь бессонницей одна.

В окно невесело глядела.
Села ночного грустен вид.
И... жуткое какое дело –
Вдруг привидение бежит!

Старуха дико закричала,
И в страхе отвернула взгляд.
Креститься на иконы стала,
Всё повторяя: "Свят, свят, свят!"

И помню я, потом в то лето,
Стремясь смутить народный дух,
Всё о конце грядущем света
Сектанты распускали слух.

И бледные огни светили
В полях как будто бы сквозь мглу.
А привидения бродили
Толпой уж вроде по селу!

И всё твоя, дружище, глотка! –
Тебе скажу с укором я.
Ведь суеверие и водка –
Друг другу верные друзья!