Отрывок из грядущего 17

М. попросил меня подождать, и скрылся в Архивах. По моему скромному мнению, Архивы были ветхой рухлядью, даже по меркам моей планеты. Где-то с фасадов отваливалась плитка, пластиковые(пластик ли это?) потемнели, а в маленьких смотровых окошках вили гнёзда ласточки. Шумное полчище этих маленьких птичек носилось в воздухе, и я засмотрелся на них, опускаясь на лавочку. Один костыль, видимо не ощущая себя принадлежащим этому миру и заодно тому положению, в которое я его поставил, заскользил древком по краю и завалился на землю, поднимая вокруг себя облачка пыли. Я не стал его поднимать.
Это были последние летние деньки – было тепло, ярко, а в этом заброшенном месте еще и умиротворённо: солнце пробивалось через лиственную шапку такого же старого, запущенного сада,  и разгоняло подступающую тень. Где-то вдали слышались гудки машин, быстро пронеслась мимо скорая помощь, из цветочного магазинчика на углу Архивов слышался тонкий аромат цветов, название которых  я никак не мог запомнить. Это место жило, и лучшего и придумать было нельзя.
Естественно, я услышал их. Их было четверо, они сидели в кустах и глупо хихикали, что в принципе свойственно детям. Они шептались о чём-то, изредка переходя на повышенные тона, и в целом вели себя заговорщицки, что тоже свойственно. Я вновь вернул свой взгляд в небо,  прослеживая траектории полёта ласточек, намереваясь дождаться М., и заняться подготовкой к открытому уроку в голографической.
И естественно, что я сразу увидел, как дети выскочили из кустов, один из них, что покрепче, сразу же схватил костыль, прислонённый к скамье, и громко гогоча, все они скрылись за зеленой изгородью. Последнее, что я мог увидеть – красное платье в горошек маленькой, светловолосой девочки – единственной в их компании, и зеленые, какие-то очень уж печальные глаза мальчугана, бегущего перед ней.
Вновь стало тихо.
Я посмотрел на лежащий на земле костыль, и всё же поднял его: если так, то получалось, что это теперь моя единственная опора, не считая М.
Вообще, это было… В какой-то степени поучительно. Раньше мне не доводилось как-то сталкиваться с земными детьми, зато теперь я увидел, что они совсем такие же как и наши. Видимо у детства одно лицо, живи ты хоть на планете ласточек, хоть в выжженной войной пустыне.
- Почему вы за нами не погнались? – Зеленоглазый мальчик стоял напротив. Нижняя губа у него кровоточила, а на щеке отчётливо виднелось красное пятно, видимо от ладони здоровяка. Бунт на корабле?
- Это очень глупый вопрос. - Похоже, что они просто не увидели подвязанную выше колена штанину. Зеленые омуты расширились, когда он заметил, а после я увидел слёзы. Интересно, как тут обстоят дела с упругой деформацией?
Я подвинулся, уступая мальчишке место, не надеясь, что он примет приглашение. На вид ему было лет десять – как же, если не в десять устраивать всякие выходки? Он робко опустился на лавочку, и только сейчас дотронулся до своей губы.
Будучи не фанатом сумок и рюкзаков, я привык таскать вещи в карманах. Иногда М., позволял себе докидывать в них якобы нужные вещи – чаще всего конфеты, или полезные мелочи. Вот и сейчас, в одном из моих карманов оказалась пачка салфеток. Я протянул её мальчику. Он шмыгнул носом:
- Они говорили, что это будет смешно.
- А что же смешного? – Искренне удивился я, глядя на то, как он вертит в руках салфетку, не решаясь приложить её к губе.
- Я сказал им, что это неправильно, а он меня ударил,  - Он вновь шмыгнул носом. Где-то вдали раздался громкий хлопок и всё вновь затихло.  – Разве так друзья поступают?
- Плохо, когда ты один. – Заметил я, протягивая ему еще один платок.
- Выходит, что хуже, когда вас много?
Я не ответил. Мы сидели вдвоем на лавочке, мой новый знакомый сопел носом, но в целом держался. В воздухе повисла недосказанность, но я не собирался его торопить. Если говорить откровенно, не только он должен был просить прощения.
- Простите.
- Прощаю.
Я буквально почувствовал, как мальчик расслабился. Подумать только, одно слово – и ты свободен. Свободен от переживаний, от совести, от стыда, а еще снова можешь задавать вопросы.
Из здания вышел М. Я повернулся к мальчику и подмигнул ему:
- Друзья всегда будут поступать так, как лучше для тебя. Видимо самое время стать чьим-то другом по-настоящему .
А потом повернулся к М. и поднялся с лавочки. С одним костылём я бы далеко не ушел, но М., видимо понявший, что не время задавать вопросы подставил мне своё плечо и мы медленно двинулись из парка. Зеленоглазый исчез почти сразу, но я чувствовал его взгляд спиной.
- Нашел что-то? – Пыхтел я, стараясь не выронить костыль из рук.
- Кое-что. А ты видимо опять попал в переделку?
- Ставлю эксперименты на ваших детях. К. не стоило давать мне ту книгу по педагогике.
Когда мы готовы уже были покинуть архивный квартал, сзади нас кто-то окрикнул.
У зеленоглазого на этот раз шла носом кровь, но в глазах было счастье. Стоящая рядом с ним маленькая, зарёванная девочка в красном платье в горошек, протягивала мне костыль. Я улыбнулся.