Остатки бойцовского ринга

Ветер вздыхал при каждом сердечном порыве, надламывая высохшие ветви, смешивая еще сильнее желтизну листьев с грязными комьями снега. Серые угрюмые тучи - на северо – восток, надвигались, как каравеллы с пробоиной в боку, разворачиваясь, нависая тяжелым снеговым корпусом над головой. Улица была опустевшей, от того и тихой. Лишь изредка дорогу прорезал свет желто - зеленых кошачьих глаз, крадущихся в темноте, знающих больше, чем людские глаза в ярко освещенных окнах.
Ноги сам знали путь, так что голова могла спокойно отдохнуть от маршрута. Перебравшись через невысокий, давно некрашеный, полуразрушенный частокол, я оказался возле прогнившей железной двери, которая еще чудом висела на петлях, жалобно подпевая ветру: «Уаа».. В темноте были видно очертания каменного здания. Точнее остатки от него: высокие обшарпанные стены, осколки от стекол в деревянных окнах, свисающие листы стальной кровли. Но в свете едва блестящих звезд, и обнищавшего месяца вряд ли был заметен весь упадок, когда – то знаменитого бойцовского клуба. Только днем проникать сюда, было строго запрещено, так как здание отдавали под снос. Но, когда объявление «вход запрещен», останавливало природное желание.
В здание было сыро, когда – то беленые стены, были покрыты инеем, черными полосами от летнего дождя. Местами пробивалась убитая морозом трава, валялись обрывки старых газет, клочки писчей бумаги, изъеденной усиленно юркими мышами. При свете фонаря разбегались еще не уснувшие пауки, которые еще не успели похудеть за зиму. На больших кривых лапкам, но проворно помещающиеся в расщелины, стремящиеся остаться незамеченными. Лишь один всегда не убегал от потоков фонаря, за пару недель я стал его узнавать. Он смело сидел на оставшейся деревянной колонне, взирая сверху на происходящий бег своих сородичей. Он был, как дух, защищающий память ушедшего времени, историю происходящих событий. Никто из обитателей даже не пробовал сдвинуть с его излюбленного места. Этот паук был образцовым бойцом, повидавший на своем веку и запекшую кровь, и поставленные удары на ринге, и блестящий крик глаз посетителей. Слышал запах пота, грязной ругани, истеричного смеха, шуршание отчитываемых денег. Я попытался улыбнуться этому сражающему теперь с действительностью обитателю, как старому знакомому. Что грядут, большие перемены в его маленьком незащищенном мире. И нет гарантии, что он выживет. Но сейчас его это мало волновало. Он еще деловитее отвернулся от меня, показывая всем видом, что мои размышления его вряд ли затрагивают.
Я прихожу в это здание каждый день. Скорее всего, пытаясь понять, что восприятие мира – это также борьба за свет фонарей, не направленных на тебя, за борьбу бесстрашию перед действительностью.