Белая метка

Пригород, свежесть, канун Рождества.
Занавес снежный в косую линейку,
ветром свиваемый в белые змейки,
что-то скрывает от нас неспроста.
Нечто такое: увидишь - и всё,
как говорят - карачун. И тем паче
шорканье санок и смехи ребячьи
нас отвлекают от страшных высот
и глубины, что скрываема снегом.

Там под рваниной лихих парусов
в пушечном дыме бортами с разбега
с треском сшибаются два корабля.
И по мосткам устремляются смело
неуязвимые воины в белом
чёрным навстречу, рубя и паля...
Если ж корсар был доверен волнам
не изувеченный и не убитый,
будьте уверены, с первой попытки
ночью ненастной он вынырнет к нам.

Сколько из них обрелись уже тут!
В тень треуголок запрятавши лица,
хмурые,
будущим самоубийцам
чёрные метки в обшлагах несут.
Слышите? - вот и у вас под окном
мрачный хромец застучал деревяшкой,
звякнул отмычками. Долго и тяжко
мучит замок. Ну, а ваша при том
бедная сущность томится, как в клетке.
К двери ни шагу! Очнитесь! Скорей!
Оборотитесь - у вас на столе
эти стихи - моя Белая Метка!..

Воплем взорвётся морозная стынь -
сгинет фантом.             
А в вечОр, может статься, -
добрые гости начнут потешаться,
перед дверьми обнаружив костыль.

Многим бы я несчастливцам помог...
Только на память приходит нередко:
чем же шлифую я Белые Метки? -
сердце стирается!
Вот - и итог...
Не покидай же меня, Чистота!
Будь провожатой до смертной постели!
Что без тебя я?..
Тоскуют вот так
гильза о пуле... А пуля - о теле.

Нынче ж бессилен убийца и тать,
значит - до Старого Нового года
в окнах в сияньи гречишного мёда
ёлкам нарядным сиять и сиять!
Больше того - по пространству листа,
в сторону сдвинув мою авторучку,
строчку продолжил Божественный лучик...
Я - лишь соавтор Звезды Рождества.